Отель "У погибшего альпиниста". Стажеры. Улитка на склоне - читать онлайн книгу. Автор: Аркадий Стругацкий cтр.№ 22

Он дико взглянул на меня и снова присосался к бутылке.

– Так, – сказал я. – Ну, пойдемте. Я запру вас в номере. Бутылку можете взять с собой.

– А вы? – хрипло спросил он.

– Что – я?

– Вы уйдете?

– Естественно, – сказал я.

– Послушайте, – сказал он. – Послушайте, инспектор… – Глаза у него бегали, он искал, что сказать. – Вы… Я… Вы… вы заглядывайте ко мне, ладно? Я, может быть, вспомню еще что-нибудь… Или, может быть, я побуду с вами? – Он умоляюще глядел на меня. – Я не убегу, и… ничего… клянусь вам…

– Вы боитесь остаться один в номере? – спросил я.

– Да, – ответил он.

– Но ведь я вас запру, – сказал я. – И ключ унесу с собой…

В каком-то отчаянии он махнул рукой.

– Это не поможет, – пробормотал он.

– Ну-ну, Хинкус, – строго сказал я. – Будьте мужчиной! Что вы раскисли, как старая баба?

Он ничего не ответил и только нежно прижал бутылку к груди обеими руками. Я отвел его в номер и, еще раз пообещав навестить, запер. Ключ я действительно вынул и сунул в карман. Я чувствовал, что Хинкус – это неразработанная жила и что им еще придется заниматься. Я ушел не сразу. Я постоял несколько минут у дверей, приложив ухо к замочной скважине. Слышно было, как булькает жидкость, потом скрипнула кровать, потом раздались частые прерывистые звуки. Я не сразу догадался, что это, а потом понял: Хинкус плакал.

Я оставил его наедине с его совестью и направился к дю Барнстокру. Старик открыл мне немедленно. Он был страшно возбужден. Он даже не предложил мне сесть. Комната была полна сигарного дыма.

– Мой дорогой инспектор! – немедленно начал он, выделывая фантастические вещи с сигарой, которую он держал двумя пальцами в приподнятой руке. – Мой уважаемый друг! Я чувствую себя чертовски неловко, но дело зашло слишком далеко. Я должен признаться вам в одной своей маленькой провинности…

– Что вы убили Олафа Андварафорса, – мрачно сказал я, опускаясь в кресло.

Он содрогнулся и всплеснул руками.

– О боже! Нет! Я в жизни своей никого не тронул пальцем! Кэль идэ! Нет! Я хочу только чистосердечно признаться в том, что регулярно мистифицировал публику в нашем отеле… – Он прижал руки к груди, обсыпая халат сигарным пеплом. – Поверьте, поймите меня правильно: это были просто шутки! Пусть не бог весть какие изящные и остроумные, но совершенно невинные… Это у меня профессиональное, я обожаю атмосферу таинственности, мистификации, всеобщего недоумения… Никакого злого умысла, уверяю вас! Никакой корысти…

– Какие именно шутки вы имеете в виду? – спросил я сухо. Я был зол и разочарован. Я не ожидал, что этим занимается именно дю Барнстокр. Я был о старике лучшего мнения.

– Н-ну… Все эти маленькие розыгрыши по поводу тени Погибшего Альпиниста. Ну, там, туфли, которые я сам у себя украл и сунул к нему под кровать… Шутка с душем… Вас я немножко помистифицировал – помните, пепел из трубки?.. Ну и тому подобное, я уж не упомню всего…

– Стол у меня испоганили тоже вы? – спросил я.

– Стол? – Он растерянно посмотрел на меня, потом оглянулся на свой собственный стол.

– Да, стол. Залили клеем, безнадежно испортили хорошую вещь…

– Н-нет, – испуганно сказал он. – Клеем… стол… Нет-нет, это не я, клянусь вам! – Он снова прижал руки к груди. – Вы поймите, инспектор, ведь все, что я делал, было совершенно невинно, я никому не причинял ни малейшего ущерба… Мне даже казалось, что это всем нравится, а наш дорогой хозяин так прекрасно мне подыгрывал…

– Хозяин был с вами в сговоре?

– Нет, что вы! – Он замахал на меня руками. – Я имею в виду, что он… что ему это, в общем, нравилось, он же и сам немножко мистификатор, вы заметили? Как он говорит, знаете, таким особенным голосом, и это его знаменитое «позвольте мне погрузиться в прошлое…».

– Понятно, – сказал я. – А следы в коридорах?

Лицо дю Барнстокра сделалось сосредоточенным и серьезным.

– Нет-нет, – сказал он. – Это не я. Но я знаю, о чем вы говорите. Я это видел однажды. Это было еще до вашего приезда. Мокрые следы босых ног, они шли с лестничной площадки и вели, как это ни глупо, в номер-музей… Тоже шутка, конечно, но не моя…

– Хорошо, – сказал я. – Оставим это. Еще один вопрос. Записка, которую вам якобы подбросили, это тоже ваш розыгрыш, как я понимаю?

– Тоже не мой, – сказал дю Барнстокр с достоинством. – Передавая вам эту записку, я рассказывал чистую правду.

– Минуточку, – сказал я. – Значит, дело было так. Олаф вышел, вы остались сидеть. Кто-то постучал в дверь, вы откликнулись, потом глянули и увидели на полу у дверей записку. Так?

– Так.

– Минуточку, – повторил я. Я ощутил приближение новой мысли. – Позвольте, господин дю Барнстокр, а почему вы, собственно, решили, что это угрожающее послание адресовано именно вам?

– Совершенно с вами согласен, – сказал дю Барнстокр. – Уже потом я понял, уже прочитав, что, будь записка адресована мне, ее, наверное, подсунули бы под мою дверь. Но в тот момент я действовал как-то подсознательно, что ли… Ведь тот, кто постучал, слышал мой голос, то есть знал, что я здесь… Вы меня понимаете? Во всяком случае, когда наш бедный Олаф вернулся, я немедленно показал ему эту записку, чтобы вместе посмеяться над нею…

– Так, – сказал я. – И что же Олаф? Смеялся?

– Н-нет, он не смеялся… У него, знаете ли, чувство юмора… В общем, он прочел, пожал плечами, и мы тут же продолжили игру. Он оставался совершенно спокоен, флегматичен и больше ни разу не вспомнил об этой записке… А я, как вы знаете, решил, что это чья-то мистификация, и, откровенно говоря, продолжаю думать так же и сейчас… Вы знаете, в узком кругу отдыхающих, скучающих людей всегда найдется человек…

– Знаю, – сказал я.

– Вы полагаете, эта записка действительно?..

– Все может быть, – сказал я. Мы помолчали. – А теперь расскажите, что вы делали с того момента, как Мозесы ушли спать.

– Извольте, – сказал дю Барнстокр. – Я ожидал этого вопроса и специально восстановил в памяти всю последовательность своих действий. Дело было так. Когда все разошлись, а было это примерно в половине десятого, я некоторое время…

– Одну минуту, – прервал я его. – Это было в половине десятого, говорите вы?

– Да, примерно.

– Хорошо. Тогда расскажите сначала мне вот что. Не можете ли вы припомнить, кто находился в столовой между половиной девятого и половиной десятого?

Дю Барнстокр взялся за лоб длинными белыми пальцами.

– М-м-м… – произнес он. – Это будет посложнее. Я ведь был занят игрой… Ну, естественно, Мозес, хозяин… Время от времени карту брала госпожа Мозес… Это у нас за столиком. Брюн и Олаф танцевали, а потом… нет, пардон, еще до этого… танцевали госпожа Мозес и Брюн… Но вы понимаете, мой дорогой инспектор, я совершенно не в состоянии установить, когда это было – в половине девятого, в девять… О! Часы пробили девять, и я, помнится, оглядел зал и подумал, как мало народу осталось. Играла музыка, и зал был пуст, танцевали только Брюн с Олафом… Вы знаете, это, пожалуй, единственное ясное впечатление, которое осталось у меня в памяти, – закончил он с сожалением.