Девятнадцать стражей - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Аренев cтр.№ 124

Незнакомец поднялся из кресла и шагнул в полосу света, падавшего из окна. Оказался невысоким, крепко сбитым мужчиной лет за пятьдесят. Черная с проседью борода, острый нос с горбинкой, внимательный взгляд крупных глаз. На поясе – потертая кобура с револьвером.

– Это, – сказал незнакомец, – основной принцип здешней жизни. Не дергайся, не утруждай себя сверх меры, не лезь в чужие дела.

– Живи и дай жить другим, – подхватил мистер Хук.

Незнакомец вскинул и навел на него указательный палец:

– Точно так.

Потом протянул руку:

– Будем знакомы. Инженер Дэвид Шлоссман, также известный среди местных как Дэвид Ловкач.

– Джон Хук.

Шлоссман пару мгновений разглядывал собеседника.

– А я-то сразу и не узнал. Уже, надо полагать, не констебль, а детектив-инспектор? Или вы сменили профессию и действительно стали репортером? – холодно спросил он.

– Раз уж Поллард сообщил вам…

– С чего бы вдруг? Мы с ним не откровенничаем – да и знакомы шапочно. По крайней мере Поллард – со мной.

– Но… он пригласил вас выступить на празднике его Обнуления.

– Мистер Хук, вы меня разочаровываете. Допускаю, с той нашей встречи вы призабыли о некоторых фактах из моей скромной биографии, но уж перед тем, как лететь сюда, наверняка должны были освежить их в памяти. Факты же таковы: я хороший иллюзионист, один из лучших в метрополии, а может, и на всей Виктории. А люди, мистер Хук, любят фокусы. Так что – да, Поллард пригласил меня на праздник его Обнуления, да, я готовлю уникальную программу, нет, ничего сверх этого мы с ним не обсуждали. Вообще-то, и сам праздник мы с ним не обсуждали: приглашение он прислал с одним из своих парней. Поллард здесь большая шишка, знаете ли.

Он стоял и смотрел в упор на инспектора, но тот уже взял себя в руки.

– Стало быть, вам повезло, мистер Шлоссман. Отличная возможность, верно?

– Ну, отчего бы не заработать, деньги каждому нужны. Плюс – повышение рейтинга, шериф любит своего зятя и наверняка не поскупится. А я – люблю удивлять публику. Ну а теперь скажите мне, мистер Хук, чем я все-таки обязан вашему драгоценному вниманию – столько-то лет спустя?

– Женщине, мистер Шлоссман. Точнее – нескольким женщинам. Одна из них очень любила читать древних авторов. Другая… другой я в свое время пренебрег – и из-за этого на моей совести теперь несколько смертей. И я хочу предотвратить еще одну.

– Чью же? – спросил Дэвид Ловкач. Руки у него расслабленно свисали вдоль тела, но запястье правой было напряжено, локоть – чуть выдвинут назад.

– Не знаю. Может, вашу. Может – Роберта Радзиновича.

Он готов был отпрыгнуть в сторону, уйти с линии выстрела, хотя понимал – без револьвера все равно шансов у него нет. Особенно против Шлоссмана.

Но прыгать не пришлось.

– Ладно, – сказал Дэвид Ловкач. – Что ж, в конце концов, вы потратили столько усилий, это следует… поощрить. Пойдем-ка, я кое-что вам покажу. А вы мне расскажете о тех двух загадочных женщинах.

Он молча спустился с веранды, оглянулся на мистера Хука, который так и не сдвинулся с места. Усмехнулся:

– Вы ведь не боитесь меня, инспектор?

Они пошли по улице, к Райскому Уголку.

– Знаете, – сказал мистер Хук, – с тех пор, как я узнал об этих убийствах, одного в толк не возьму… Зачем вы использовали пилюли? Чтобы те парни испытали то же, что и вы, когда лишились сына?

Шлоссман шел рядом с ним, заложив большие пальцы рук за ремень. Иногда вскидывал руку и салютовал проходившим мимо знакомым. Молчал.

– Мне, – сказал наконец, – плевать на то, что они там испытали. Не разочаровывайте меня, мистер Хук. Как вы смогли найти Радзиновича, если не понимаете таких простых вещей?

– Я не искал его. Я просто пытался понять, зачем вы столько лет ждали. И почему именно теперь убили Карпентера, Стокли и Кросса. Это… знаете, я ведь вообще не вспоминал о вашем деле, ни разу. Пока не прочитал в газетах.

– В газетах?

– Ну да, те убийства – это даже другое графство, а в нашей работе следить за чужими делами… А потом я прочитал и… Поймите, это было мое первое расследование, мистер Шлоссман. Конечно, я не забыл имен – ни ваше, ни тех троих. И я помнил, что четвертого мы так и не нашли.

– Ну, зато тех троих вы быстро вычислили. Мне определенно повезло, что все началось не в другом графстве.

– И когда мы их взяли, они были чертовски напуганы. Мне тогда это бросилось в глаза, но… Честно говоря, я просто ничего не понял. Я… Я просто хотел, чтобы справедливость восторжествовала. Чтобы эти трое получили по заслугам.

– Это, – сказал из темноты Дэвид Ловкач, – не оживило моего Рафаэля. И не спасло рассудок Гертруды.

Они подошли к воротам Райского Уголка, и Шлоссман кивнул стражникам:

– Это со мной, расскажу вот господину газетчику о парочке своих трюков.

– Не боишься, что кто-нибудь из читателей украдет, а, Ловкач?

– Ничего, у меня в запасе всегда пара-тройка новых. Так вот, – обернулся он к инспектору, – я все равно ценю ваши усилия. Вы были молоды, невнимательны или неопытны – не важно. Вы сделали то, что смогли. Если вам нужно отпущение грехов – пожалуйста, оно у вас есть. Зачем вы опять полезли в это дело?

– А зачем вы пристрелили Кросса? Господи, зачем вообще было все это затевать?! Если вы узнали, куда сбежал Радзинович, что мешало сообщить в полицию?

Они прошли по коридору, бывший фокусник отпер дверь и взмахнул рукой:

– Ну вот, вы здесь, в Плевке. Узнали и явились. И что, Поллард арестован? Бросьте, инспектор: это не имело бы смысла даже в том случае, если бы я хотел только отомстить за сына.

– Простите?

Он молча прошелся по комнате, зажигая лампы и свечи. Видно было, что живут здесь всего пару месяцев: голые стены, на полу – только рваные циновки. Занавеска, отделявшая спальню от мастерской, была отодвинута, инспектор заметил узкую, аккуратно застеленную кровать, грубо сколоченную тумбочку возле нее и узкий желтый шкаф, заставленный книгами.

В мастерской мебели было немного: пара столов, заваленных инструментом, заставленных бутылочками, ящиками, раструбами самых разных размеров и форм. На стенах висели чертежи, какие-то маски… Под потолком висел скелет летучего дикобраза, чуть вращался на сквозняке и поклацывал иглами.

Фокусник налил из фляги воды, поставил чайник на огонь. Сказал, не оборачиваясь:

– Все эти годы я мечтал о мести. Каждое утро, просыпаясь, я видел Гертруду… то, во что она превратилась по вине убийц нашего сына. Я разрабатывал планы, отбрасывал их, строил новые. К тому моменту, когда Господь упокоил ее душу, я знал о Карпентере, Кроссе и Стокли больше, чем их исповедники, родители и самые близкие друзья. Я знал, с кем каждый из них спит, в какой бар ходит по пятницам, сколько времени бреется. Но когда я смотрел, как опускают гроб в яму – рядом с могилой Рафаэля, конечно, – и мне жаль, что я никогда не лягу рядом с ними… Так вот, мистер Хук, в этот момент я взглянул на портрет Рафаэля – там, на надгробии – и понял, что все мои планы гроша ломаного не стоят. Я хотел отомстить не ради сына, не ради жены – ради себя. А он… мой мальчик не принял бы этого. Тогда все изменилось. Я подумал о нем, подумал о том, из-за чего он погиб, – и понял, что не учел главного.