Архипелаг Исчезающих Островов - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Платов cтр.№ 6

— Непонятно! Из Якутска — в Весьегонск?! — изумленно спрашивал дядюшка. — Кто же может ему писать? И о чем?

Фим Фимыч разводил руками.

Ему пришлось развести их еще шире, когда стало известно, что во время ледохода учитель, как маленький, пускал с ребятами кораблики.

Да, так оно и было. Мы видели это с Андреем собственными своими глазами.

Обычно ледоход в наших местах начинается в первой половине апреля. Однако в том году весна была необычайно ранней. В середине марта вдруг потеплело… Подули южные ветры, снег растаял, и по реке поплыли льдины.

Тотчас ребята, жившие вблизи реки, и мы в том числе, кинулись туда. Наперегонки с нами бежали ручьи.

Делая плавные повороты, неторопливая Молога текла среди бурых огородов и деревянных домиков, вплотную подступивших к воде. Тоненькие льдинки кружились в завихрениях пены и задевали за низко нависший прибрежный кустарник.

Ярко сверкали на солнце кресты собора. Бамкал колокол на звоннице. День, к нашему удовольствию, был воскресный.

Мы стояли с Андреем в толпе на деревянном мосту, навалившись грудью на перила, оцепенев от восторга.

— Глянь-ка, учитель! — удивленно сказали рядом.

Я посмотрел на берег, но увидел только стадо гусей. Надменно озираясь, они проследовали огородами к реке.

— Левее, левее!.. Вон там, — подтолкнул меня локтем Андрей.

Действительно, левее, у самой воды, я увидел учителя географии.

В своей развевающейся черной крылатке, в сдвинутой на затылок чиновничьей фуражке, он неторопливо шел по берегу, сопровождая игрушечный деревянный кораблик. За ним, соблюдая приличную дистанцию, двигалась гурьба зареченских мальчишек, мал мала меньше, в отцовских просторных ватниках и хлопающих по икрам сапогах.

— С ребятами связался! — вздохнул кто-то в толпе.

В руках у Петра Ариановича был длинный шест, которым он отталкивал кораблик подальше от берега. Иногда учитель останавливался, вынимал часы и что-то торопливо записывал в книжечку.

Нет, видно, он не просто забавлялся. Вот послюнил указательный палец, поднял вверх. Из Майн-Рида я знал, что так определяют направление ветра.

Странная процессия приблизилась к мосту.

Волнение охватило меня. Не знаю, чего я ждал. Быть может, чуда? Хотелось, чтобы мановением своего жезла Петр Арианович превратил игрушечный кораблик в настоящий ледокольный пароход с высокими бортами и мачтами, на которых развевались бы разноцветные сигнальные флажки…

Но этого не случилось.

Осторожно придерживая шестом кораблик, Петр Арианович направил его под мост. Почетный конвой в отцовских ватниках и сапогах забежал вперед, чтобы: лучше видеть. Мы перевесились через перила.

Кораблик, который несло прямо на бык моста, сделал разворот и обошел препятствие зигзагом. Льдины стиснули и затопили его уже по другую сторону моста.

— Доигрался? — беззлобно спросили сверху.

Петр Арианович поднял лицо. Оно было разгоряченное, потное и радостно улыбалось, точно учитель нашел решение давно мучившей его загадки. Фуражка держалась на самой макушке.

— Чудак! — сказали в толпе скорее недоумевающим, чем укоризненным тоном.

Чудак ли?..

Наше представление о чудаках было иным. Нам рисовался сварливый старик, с угловатыми движениями, в глубоких калошах, разгоняющий зонтиком ребят, играющих в бабки перед окном его кабинета.

Петр же Арианович выглядел почти нашим сверстником. Что-то мальчишеское, очень привлекавшее нас, было в нем, какая-то веселая, размашистая удаль. Увлекшись изложением своего предмета, он не мог усидеть на месте — принимался бегать по классу, то и дело откидывая со лба прямые светлые волосы.

Замечено было, что в классе некоторые уже практикуются в этом откидывании волос, подражая учителю, — верный признак, что учитель нравится.

А как он рассказывал! Кто бы мог еще так рассказывать?..

И потом, у него была тайна, что выгодно отличало его от остальных известных нам людей…

В середине зимы в училище была доставлена посылка на его имя. Мы с Андреем видели через стеклянную дверь учительской, как он распаковывал объемистый ящик. Ничего необычного там не оказалось, только книги.

Петр Арианович бережно, обеими руками, вынимал их одну за другой, перелистывал, сдувал с переплетов пыль.

В тот день наш учитель не остался на репетиция спектакля, который, готовила вод его руководством старшеклассники, — сразу после уроков побежал домой, прижимая к себе стопку книг. Видно, ему не терпелось просмотреть их.

Книга были, наверное, интересными, потому что после их получения настроение нашего учителя заметно улучшилось. Чаще обычного он откидывал волосы со лба. На широких скулах рдел румянец.

С воодушевлением рассказывал он об эпохе великих русских географических открытий, прослеживая по карте путь храброго Василия Бугра или хладнокровного Бузы Елисея.

Архангельские поморы, мангазейские купцы, казаки якутского острога двигались на север и восток чаще всего по воде, зигзагом, то спускаясь многоводными сибирскими реками в тундру, то по их притокам забираясь в недра тайги.

Отважные русские люди даже решались выходить в океан на своих утлых кодах.

Это были широкие плоскодонные лодки, которые шли обычно на веслах и лишь при попутном ветре — на парусах. Парусами служили сыромятные оленьи шкуры. В кечах не было ни одного железного гвоздя, ни одной скобы. Даже якорь делали из дерева, а для тяжести прикрепляла к нему камни.

— Какую смелость надо было иметь, — восклицал Петр Арианович, — какими искусными быть мореходами, чтобы на таких суденышках совершать вылазки в Ледовитый океан!.. Недаром наш Ломоносов сказал: “Колумбы!.. Колумбы русские!..

Петр Арианович признавал, что сравнение удачно и есть много общего в двух этих, встречных людских потоках, почти одновременно с разных концов, огибавших землю. Но были и важные различия между западноевропейскими и русскими Колумбами.

Западноевропейские, по его словам, становились в случае удачи вице-королями, наместниками, губернаторами, получали богатую долю в доходах, награждались гербами, поместьями, титулами, русские же как были, так и оставались простыми людьми. Сам народ присвоил им общий скромный титул — “землепроходцы”.

— Конечно, и личная выгода имела значение, — пояснял Петр Арианович, — но забота о славе отечества была у русских открывателей земель на первом месте!.. До нас дошли слова Василия Тимофеевича Аленина, более известного под именем Ермака: “Постоим же крепко, я память наша не оскудеет в сих странах, и слава об нас пойдет во веки”.

Петр Арианович победоносно оглядывал класс.