Обмани-Смерть - читать онлайн книгу. Автор: Жан-Мишель Генассия cтр.№ 25

Когда Хелен протянула мне микрофон, я не понял, кому нужно его передать, и тогда люди вокруг начали скандировать: «Томас, речь!» Я открыл рот, все затихли, но слова не шли на ум. Хелен ободряюще кивнула, улыбнулась, и я пролепетал:

– Мне очень понравилось, это настоящее кино! Судя по разразившейся овации, мои слова были восприняты как новое откровение.

* * *

В палату заглянул санитар и позвал меня к телефону. Я ринулся в холл, но спуск по многочисленным лестницам занял пять минут – нога все еще плохо гнулась. Хелен не стала ждать и оставила сообщение.

За ужином мы встретились в ее любимом пабе «Принц Альберт». Бутылка сансерского была ополовинена, а на моей тарелке лежала завернутая в красную глазированную бумагу коробка. Хелен протянула мне ее со словами:

– Это тебе. Подарок.

Так я стал обладателем первого в моей жизни мобильного телефона, великолепной игрушки с массой функций. Хелен пообещала, что очень скоро я не смогу без него обходиться – после того как выучу подробную неудобоваримую инструкцию. Она решила немедленно преподать мне первый урок:

– Когда телефон начинает вибрировать, а потом звонить, нажимаешь на зеленую кнопку, отключаешься красной. Чтобы позвонить мне, нажимаешь 2 – это мобильный, 3 – домашний, 4 – продюсерская служба, 5 – сотовый Сьюзан, она всегда знает, где меня найти.

– Я смогу позвонить кому захочу?

– Достаточно набрать номер и нажать на зеленую кнопку.

– Потрясающе!

Хелен заметила, что инструкцию лучше читать на свежую голову, заказала еще вина, налила себе бокал и заявила с невероятной серьезностью:

– Том, так не может продолжаться!

Хелен не случайно добилась успеха в профессии. В умении убеждать она не знала равных, логические построения всегда были безупречны. Она формулировала проблему и так точно указывала собеседнику единственно возможный путь решения, что оставалось только согласиться.

– Разве это не лучший вариант? – спросила она, как если бы речь шла о математической теореме.

– Ну… да.

И я поселился у Хелен. Опыт ее семейной жизни оказался печальным, после развода она ни с кем вместе не жила, но теперь решила рискнуть. Мне очень повезло.

Хелен сказала, что гостиница – дурацкая идея, что нечего бросать деньги на ветер, и я поехал в Бирмингем за вещами. Все мое имущество уместилось в двух чемоданах и большом вещмешке.

Хелен приняла меня в свое сердце, а вот место в шкафах для моих вещей нашла с трудом. По наследству ей достался белый трехэтажный домик в Белсайз-Парке ^[54]. С зеленой лужайки на задах открывался вид на окрестные сады, деревья заглушали уличный шум. Хелен очень гордилась этим уголком природы в сердце Лондона. Узкий, как пенал, дом состоял всего из трех комнат и был очень уютным и удобным – для холостячки, которая ничего, кроме завтрака, не готовит. Я в изначальный план не входил, все полки были заняты, и я расчистил место на антресолях, чтобы пристроить свое имущество. Больше всего меня удивил беспорядок в жилище Хелен – создавалось впечатление, что она готовится к переезду.

– Бедлам – мой образ жизни, – пояснила она, нимало не смущаясь.

В конце концов все наладилось. Хелен приложила героические усилия к обувному шкафу, стоявшему на третьем этаже (она держала там «впавшие в немилость» туфли и сапоги), и чулану под лестницей, где я и развесил одежду, обретя законное место в родовом гнезде Хелен.

* * *

Показ фильма наделал много шума. Меня сняли для обложки глянцевого журнала, многие газеты поместили рецензии, по большей части благосклонные. Люди узнавали меня на улице, говорили друзьям, не видевшим фильм: «Да это же Обмани-Смерть!» Те чаще всего отвечали: «Ах да, я о нем слышал!» Некоторые удивлялись: «Надо же, совсем не высокий» или «Он не выглядит свирепым». Дурно воспитанные дети делали вид, что стреляют в меня из пистолета, а их родители весело смеялись над проделками сорванцов. Теплые чувства я вызывал не у всех. Как-то раз мужеподобная панкушка ^[55] с землистым лицом и подведенными черным карандашом глазами сунула мне под нос нож с выкидным лезвием, дико захохотала, увидев, как я вздрогнул, и исчезла в толпе. В другой день прыщавый скинхед пошел на меня с кровельным молотком в руке. Скажу честно, было не слишком приятно зависеть от милости разных психов. Когда я ждал автобуса, на остановке вокруг меня собиралась толпа, мешавшая движению, и водители возмущенно сигналили – лондонцы ненавидят пробки. Впрочем, многие вели себя очень мило и по-детски непосредственно, просили авто граф, хотели сфотографироваться с героем. Женщины и мужчины часто совали мне в карман бумажку с телефоном и многозначительно улыбались или подмигивали.

Но потихоньку возбуждение схлынуло, как паводок, и уже через месяц люди стали меньше пялиться, реже окликать на улице, и мне полегчало. Иногда я замечал в глазах прохожих досадливое недоумение: «На кого похож этот тип?» Они силились вспомнить и не могли. Мое лицо стерлось, его вытеснили тысячи других людей, познавших момент медийной славы.

* * *

Однажды вечером Хелен вернулась раньше обычного, швырнула свою здоровенную красную сумку на диван, та упала, и содержимое вывалилось на пол.

Я хотел было помочь, но она окрысилась на меня, словно это была непростительная бестактность. Успокоившись, она предупредила, чтобы я ни при каких обстоятельствах не прикасался к заветной сумке и тому, что лежит внутри, это будет покушением на ее личное пространство. Я пожал плечами, Хелен сгребла все в кучу, налила себе сансерского и спросила недобрым тоном:

– У тебя есть семья, Том?

Вопрос застал меня врасплох. Во время первой поездки в Брайтон мы касались этой темы, но вскользь.

– Я уже говорил – нет!

– Тогда что за тип звонит на студию и утверждает, что он твой отец?

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы осознать сказанное и восстановить нить истории, оборвавшуюся больше пятнадцати лет назад.

– Выходит, твой отец жив? – не успокаивалась Хелен.

– Я ушел из дома, как только мне исполнилось восемнадцать, и с тех пор ни разу его не видел. Плевать, жив он или умер, для меня этот человек давно не существует.

Хелен долго рылась в сумке, что-то недовольно ворча, нашла смятый желтый листок и прочла, с трудом разбирая написанное:

– Некий… Гордон Ларч совсем замумукал помощницу Сьюзан, твердя, что он – твой отец, что ты его бросил и ни разу не дал о себе знать. Сказал, что тяжело болен и хочет увидеться с тобой перед смертью.

Она протянула мне записку с номером телефона, и я убрал ее в бумажник.