Заплати другому - читать онлайн книгу. Автор: Кэтрин Райан Хайд cтр.№ 46

Полицейский повел головой, словно изучая лицо Горди с разных сторон.

— Еще как могут-то. Какого ж рожна не смываешь эту дрянь с лица, если не хочешь, чтоб тебя побили? На. — Он протянул Горди чистый сложенный белый носовой платок, который вынул из кармана рубашки.

Горди послушно взял его и отер лицо, ощущая чувство утраты. Макияж он наложил чертовски близко к совершенству. Смотрелось потрясающе. Он уже сам себе был ненавистен, чувствовал себя без грима уродцем. Темные пятна телесного цвета и черные полосы от туши для ресниц измарали совершенную белизну ткани. Он постарался легко пройтись вокруг глаз. Может быть, хоть что-то от зеленых теней уцелеет.

Горди потянулся было вернуть платок, но коп брезгливо отдернул руки. Горди свернул платок испачканной стороной внутрь и сунул его в карман. Это здорово, что можно было оставить его себе. Никто никогда ему ничего не давал.

— Так лучше?

— Застрелись, малыш, не намного. Все равно на вид рожа бесовская. Вот что. — Полицейский залез в карман форменных брюк и достал три долларовых бумажки. — Поезжай домой. Умойся хорошенько. И чтоб я тебя тут больше не видел.

— Спасибо, сэр, — произнес Горди и на рысях поспешил прочь, чувствуя, как будто что-то согревало его.

* * *

Горди так зажал в ладони билет на автобус, что ногти впились в бумагу насквозь. «Полпути к дому, теперь только не вляпаться». Он смотрел через окно в освещенное помещение бара. Смотрелось притягательно. У него было фальшивое удостоверение личности, впрочем, от другого штата. Захотят поверить — могут поверить.

Женщин внутри он не заметил, но мог и ошибиться. Возможно, какие-то старинные приятели решили собраться на вечерок без жен. Он мог бы убедиться в этом слишком поздно.

Выпить не на что, но, может быть, кто-нибудь его угостит. Горди просто из себя ко всем чертям собачьим выходил, когда один домой возвращался. И без того тошно было домой возвращаться. Можно было бы как следует умыть лицо в мужском туалете и тем уберечь себя от адского бития, какое неминуемо, если отчим не будет спать и застукает его на входе.

В дверях возникли трое мужчин. Вышли на улицу, направляясь к нему. Боже мой, о чем он только думал? Теперь он и в самом деле вляпался.

— Ты что такое, черт побери? — выкрикнул один из мужчин, громче, чем требовалось.

Горди быстро развернулся и поспешил к автобусной остановке. Перестук собственных каблуков эхом отдавался в голове, по сути, он какое-то время вообще ничего другого не слышал.

Потом сзади послышалось:

— У ней походочка, что в море лодочка. Прелесть. Эй! Слышь, малый, я с тобой говорю!

— Ты уверен, что это малый?

Два голоса. Может быть, их уже только двое. Горди глянул назад и увидел всех троих, догонявших его.

Он бросился наутек.

Начал падать легкий, похожий на пудру, снег.

Долю секунды спустя что-то оплелось вокруг ног Горди. Ноги вырвались из-под него, и он полетел вперед. Падать, показалось, пришлось долго. По пути вниз он вспомнил про копа, давшему ему носовой платок и три доллара. Будь он сейчас здесь и видя все это, помог бы? Или смеялся бы?

Подбородок больно ударился о бетон, и Горди почувствовал, как из него дух вышибло. В голове, где-то позади глаз, полыхнуло невесть каким цветом. Чувствовал, как сидит на нем здоровенный мужик с крепким телом, припечатывая его к земле. Ни вздохнуть, ни выдохнуть.

— Желание имеешь, эй, малец?

Слегка придавило сзади, похоже на имитацию анального секса. Почему секс всегда избирается орудием глумления? Горди чувствовал себя благословенно отрешенным от этой мысли, от своего тела: нежное ощущение, которое всегда являлось, помогая ему выжить.

Потом громадная тяжесть снялась, и рука, ухватившаяся за волосы на загривке, вздернула его на колени. Он покачался секунду, свободный и ничем не сдерживаемый. Тяжелый башмак, врезавшийся ему посреди спины, вновь пхнул его вперед. Горди мягко повалился, словно кукла из набитого тряпьем носка, ударился носом о бетон. Почувствовал, как кровь полилась по губе, ощутил ее металлический привкус в глотке. Такое интимное и знакомое.

Раздался третий голос, глухо звучавший у него в ушах. Далекий, словно из конца длинного туннеля. Уши заложило, в них стоял звон.

— От, дерьмо, он же всего лишь маленький мальчонка. Я иду обратно в бар.

— Может, он не знает, что он не маленькая девочка. — То был голос мужика, припечатавшего его к земле.

— Оставь его, Джек. Айда!

Горди лежал недвижимо на холодном тротуаре, изображая мертвого. Ничто его не трогало. Показалось, он слышал их уходящие шаги, но доносились и другие шаги. Люди шагали в обе стороны улицы. Они все время были там, сообразил он. Он был слишком отвлечен, чтобы заметить их. Теперь же его чувства обрели жизненную остроту, он расслышал шуршание их подошв, очертивших широкий круг вокруг него.

Кровь из носу заливала пальцы, когда он с усилием встал на ноги.

Из книги: «Другие лица: кто еще претворил идею в Движение»

Знаете, что после того как это произошло впервые, мне стали угрожать смертью? Вы можете мне объяснить, в чем здесь моя вина? Хватает, впрочем, людей, говорящих: есть вина, — и поневоле начинаешь задумываться. Вроде, если бы я не вышел на улицу в тот вечер. Если бы вышел на следующий вечер. Малыш к тому времени добрался бы до аэропорта. И вернулся бы в родной город. Думается, все считали, что на его месте должен бы оказаться я. Я ж такой чертовски не нужный. Никакой пользы. Извините. Не собирался горечью исходить.

По-моему, во всем этом есть какой-то посыл, он в том, что случается то, чему суждено случится. Так, как должно случиться. Я не мог бы выйти гулять в другой вечер, а Малыш не мог бы выбраться в ту ночь из города. Видите, что и сколько доброго вышло в конечном итоге.

Не я виноват. Просто людям нравится давать имя тому, что им ненавистно, и обряжать это в личину. Моя личина для ненависти здорово годится. Это я заметил.

Впрочем, теперь стало полегче. Трудно было в первые несколько месяцев. Зато теперь… Теперь все легче.

* * *

Его мать пришла с работы домой — хорошая новость.

Ральф все еще не ложился — плохая.

Горди, прикрывая перепачканным платком нос, попробовал прошмыгнуть. Если б только его мать позволила ему прошмыгнуть! Ей, однако, понадобилось увидеть его лицо, так что и Ральф его тоже увидел.

— Ой, милый, — воскликнула она, хватая Горди за руку. Тот постарался вырваться, но был все еще слаб, к тому же его трясло. — Ой, Горди. Милый. Что с тобой случилось? — Мать повернула его кругом и попыталась отнять платок от лица. Единственное его прикрытие.

— Ничего, ма. Со мной все хорошо. Я упал, вот и все.