Заплати другому - читать онлайн книгу. Автор: Кэтрин Райан Хайд cтр.№ 20

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Заплати другому | Автор книги - Кэтрин Райан Хайд

Cтраница 20
читать онлайн книги бесплатно

Тревор, лежа в постели, делал домашнее задание.

— Должна на работу идти, милый. У тебя в телефоне номер цел?

— А то, мам.

— А телефон Лоретты?

— Наизусть помню. Знаешь, я не боюсь. Никогда не боюсь.

— Знаю, милый. Зато я боюсь.

— Мам, я большой мальчик.

— А то, милый. Ты у нас большой.

Она присела на край кровати, убрала пальцами кудрявые прядки со лба сына. Знала, что ему, наверное, не нравится то, что отдавало телячьими нежностями, какими одаривают детишек куда младше него, но сын недовольства не выказал.

Он до того походил на отца, что аж жутко делалось, даже взглядом своим потупленным, а ведь подними он его в тот момент да загляни ей в глаза, может, и пришлось бы ей отводить свой взгляд в сторону. Впрочем, он этого не сделал.

— Милый?

— Чего, мам?

— А ты не пытался…

— Что?

— Нет. Ничего. Должна идти.

— Нет, правда. Что?

— Не пытался ты… вроде как… свести меня с мистером Сент-Клером. Нет? Я просто уверена, что не пытался.

Эти (как у Рики!) глаза взметнулись и уставились прямо в ее, а ей как-то удалось не отвести взгляд.

— А что? Тебе он не нравится?

Ее будто кулаком в живот ударили, никак не меньше, когда она поняла: он пытался. Пусть и не было особой уверенности, отчего это кажется таким важным. И тут, глянув на домашнее задание Тревора, она увидела лист бумаги, на котором была изображена его задумка. Круги, как те, что чертил по грязи Джерри, тогда, между двумя кометами, когда мгновенная вспышка высветила им веру в жизнь, которую в самом деле можно изменить.

А то, может, и две жизни.

Круги на бумаги были пустыми, все, за исключением трех верхних. Первой волны. В один было вписано имя Джерри, а потом вычеркнуто, отчего Арлин вдруг сделалось бесконечно грустно, словно бы единый росчерк разом лишил Джерри его шанса. Во втором круге стояло: «М-р Сент-Клер», — и тоже было вычеркнуто, что тоже вызвало в ней какое-то чувство, хотя она ни назвать его не могла, ни отделаться от него. В третий круг было вписано: «Миссис Гринберг», — что, слава Богу, вовсе ни о чем ей не говорило. По крайней мере, эту самую миссис Гринберг не выносят вон с цветами, — во всяком случае, насколько Арлин было известно.

Поначалу ее собственные слова прозвучали не совсем правильно:

— Ну, вообще-то, Тревор, нет. Не думаю, что он мне по-настоящему нравится. Он на меня как-то нервно действует. А что? Он тебе нравится?

— Ага. Еще как.

— Почему?

— Не знаю. Думаю, потому, что ему можно всякое сказать. А он потом тебе всякое в ответ скажет. Просто и честно — разом. О чем ни подумаешь, можешь просто сказать. Это ведь здорово, правда?

— Ну-у, думается, так, только… милый, просто не могу понять, зачем тебе это понадобилось.

— По-моему, он одинок, мам. И, я знаю, ты тоже. И ты всегда говорила, что нельзя судить о людях по тому, как они выглядят.

— Да. Это верно. Нельзя. — Арлин так много узнавала из этих коротеньких разговоров с сыном. Он всякий раз клялся, что от нее чему-то научился, что только повторяет за ней, но как-то так получалось, что мудрость собственных советов, вышедших из его уст, заставляла ее каждый раз голову ломать, достаточно ли она мудра, чтобы следовать им. — И дело, милый, вовсе не в том, никак не в том, кто как выглядит, просто… ну, ты же не хуже других знаешь, что твой папка скоро вернется.

Поначалу Тревор не ответил, лишь взглянул на нее с таким выражением, что у нее будто под ребрами все сосульками поросло и дышать стало трудно. Если б ее принудили описать этот взгляд словами, то ее так и подмывало назвать его взглядом жалости, только наверняка сыну не хотелось быть таким жестоким.

— Мам. — Арлин не желала слушать того, что он скажет дальше, но язык не повиновался ее попыткам предотвратить неизбежное. — Мам. Уже больше года прошло.

— И что?

— Он не вернется.

А она-то так старалась уберечь свой дом от грязи этих слов, даже в самых глубинах своего уставшего разума не держала их, даже в четыре часа бессонного утра. И вот они прозвучали, и понадобились отчаянные средства, чтобы отбиться от них.

И Арлин сделала то, чего не делала никогда, никогда за все двенадцать лет: она подняла руку на собственного сына и наотмашь ударила его тыльной стороной ладони по губам. Пыталась удержать руку, еще не достигшую цели, но было уже слишком бессмысленно, слишком походило на устранение, а может, сигнал от мозга вовремя не прошел.

Сын глянул на мать с укоризной, ни хворостиночки не подбросив в разгоравшийся костер стыда, пламя которого уже грозило сжечь ее заживо.

Никогда больше не ударит она Тревора, клялась себе Арлин, никогда.

И тут же, обратив все к худшему, не в силах справиться с собственным стыдом, круто развернулась и бросилась прочь, оставив его одного.


* * *

От дыма у нее слезились глаза, как то случалось каждую рабочую ночь в ее жизни, как то не прекращалось с тех пор, как вернулся домой один только грузовик — на каком ни поездить, какой не продать, но за который надо платить по полной.

Конвей Твитти [16] орал в динамиках музыкального автомата, что ей ничуть не нравилось и еще больше портило и без того гнусное настроение, лишь иногда становилось легче: рев перекрывался громкими голосами да звяканьем пивных бутылок.

Звяканье бутылок, запах пива — каждую ночь то был один крохотный шажок от всего, что она могла себе позволить. То и дело ни с того ни с сего пивной дух бил струей в нос, холодным слизняком заползал в рот, такой настоящий, осязаемый, что и выдумывать было нечего. Двадцать дней уже творилось такое, и каждая следующая ночь, казалось, давалась труднее, чем ночь прежняя.

Половину этого времени она звонила Бонни в три часа утра, пробуждала ее от крепкого сна, и Бонни ворчала: «Детка, бросай эту чертову работу». Только Бонни легко было ворчать, а где, скажите на милость, Арлин другую отыщет?

До чертиков расстроенная всей этой катавасией, она бешено злилась на самое себя за то, что выместила это на своем мальчике.

Драчливость теперь ей в кровь могла бы войти, как собаке, загрызшей своего первого цыпленка и возымевшей к тому вкус. Ведь всякий раз, когда этот горлан-деревенщина с бородой и татуировками по всему телу склоняется в проход и похлопывает ее по попке, рука так и норовит забыться еще разок: только на этот раз удар по морде был бы отрадой. Она то и дело бросала взгляд на часы, надеясь улучить минутку и, освободившись, позвонить Тревору, пока тот не уснул, но минутка такая, похоже, и не думала наставать.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию