Путешествие на "Брендане". По пути Ясона. Экспедиция "Улисс" - читать онлайн книгу. Автор: Тим Северин cтр.№ 33

Наконец я углядел то, что давно уже высматривал, — противотечение. Мощь водотока в Босфоре столь велика, что у берегов вода буквально скручивается в гигантские воронки и течет вспять, в направлении, обратном тому, в каком движется основной поток. Эти противотечения разнятся силой и скоростью и отнюдь не постоянны, однако они являются главным подспорьем для всякого, кто отважился выйти в пролив на веслах. Без них преодолеть Босфор на весельной лодке было бы попросту невозможно. От рулевого требуется отыскать эти противотечения и вести корабль на север с их помощью. Один рыбак сообщил мне о мощном противотечении на европейской стороне Золотого Рога, и его-то я и заметил: вода отличалась по цвету и выделялась вдобавок полосой грязноватой пены. Оба течения пролегали всего в пяти футах друг от друга: основное ярилось и несло свои воды на юг, а противотечение будто усмиряло ярость потока и плавно катило волны обратно на север.

— Еще пятьдесят ярдов, и худшее будет позади! — крикнул я гребцам, и они удвоили усилия.

Внезапно «Арго» дернулся — и пересек водораздел, вывалился из хаоса в спокойствие, из враждебной среды в безмятежное окружение. Только что галеру раскачивало так, словно некий великан тряс ее за киль, а в следующий миг мы будто очутились на свободе, вырвавшись из великаньей хватки. Качка прекратилась, галера обрела устойчивость и двинулась к северу. Я посмотрел на часы — 10:30. Мы гребли полтора часа, но до сих пор даже не достигли дальнего берега Босфора; пройденный путь составил меньше мили!

Теперь предстояло подвести «Арго» как можно ближе к берегу, где противотечение было наиболее сильным. Я словно вернулся в студенческие дни, когда, будучи рулевым университетской восьмерки, вел лодку в непосредственной близости от берега, получая тем самым преимущество в скорости. Впрочем, сейчас передо мной был не глинистый оксфордский склон, а каменная стена бывшего дворца султана, превращенного в музей; лопасти весел поднимались и опускались в каком-нибудь ярде от этой стены.

Я видел, что гребцы, несмотря на все шутки и смех, довольно сильно устали и рады даже краткой передышке. Увы, противотечение оказалось весьма прихотливым: мы то двигались с резвостью хорошего ходока, то, когда задувал ветер, едва ползли вперед. Один дворец сменился другим, потом дворцовая стена перешла в стену мечети. Пешеходы на набережной останавливались, глазели на нас, махали руками. В 11:40 над нами нависла тень Босфорского моста, по которому, на недосягаемой высоте, мчались с континента на континент автомобили, на чьем фоне крохотная галера бронзового века выглядела сущим анахронизмом. Мы миновали плавучий ресторан, клиенты которого озадаченно пялились на нас из-за столиков с желтыми скатертями, откладывали вилки и ножи, чтобы поаплодировать гребцам, а те ухмылялись и вскидывали руки в приветствии. За рестораном выстроилась вереница кораблей, пришвартованных для текущего ремонта. Работники верфей свешивались из своих люлек, бросали стучать и красить и кричали нам что-то одобрительное, и эхо гуляло между корпусами судов, разнося их крики.

Справа по борту, обок главного фарватера, несколько рыбацких лодок подпрыгивали на волнах, точно стая чаек. Доносился рокот моторов — каждая лодка удерживалась на месте благодаря двигателю; в Босфоре, если не считать течения, очень удобно ловить рыбу, поскольку это единственный проход из Черного в прочие моря и рыба вынуждена идти через него. На поверхности течение движется на юг, а глубоко под поверхностью воды пролегает другое, еще более мощное, ориентированное на север, и вода в нем более соленая, нежели черноморская.

У стамбульского пригорода Бебек, который мы избрали местом ночевки, Босфор сужается и поворачивает. Это своего рода «затычка» пролива. Именно здесь султан Мехмет Второй, завоеватель Константинополя, выстроил крепость Румели Гиссар. Ядро из пушки на крепостной стены легко долетало до противоположного берега. И в эту «затычку» вливаются воды всех тех рек Восточной Европы, что впадают в Черное море, — Дуная, Дона, Днепра и множества прочих потоков, чьи русла пролегают по территории от Кавказа на востоке до Карпат на западе. Часть воды испаряется, но 325 кубических километров каждый год прорываются сквозь Босфор. И в Бебеке эта водяная лавина вынуждена протискиваться через канал шириной всего 800 ярдов!

В результате, да еще при ветре с севера, возникает явление, которое впору именовать эффектом теннисного мячика: течение, словно рикошетом, мечется от берега к берегу, от Европы к Азии и обратно, от одного скалистого выступа к другому, а при паводке в канале возникают завихрения, одолеть которые под силу только судам, оснащенным двигателями. Разумеется, у «Арго» с его малочисленной командой на веслах не было ни малейшего шанса пройти этот канал, что называется, в лоб. Нам опять требовались противотечения. Однако, чтобы найти оные, мы должны были вновь пересечь пролив, то есть подставить галеру под удар основного течения.

Наше суденышко ползло вдоль европейского берега, гребцы экономили силы для следующего испытания. Вход в канал Бебека я заметил примерно за полмили: вода кипящей пенной массой вырывалась из-за скалы, что вдавалась в том месте в пролив. Бурлили водовороты, в воздухе висела водяная взвесь… Когда мы подошли ближе, я крикнул: «Тридцать ярдов! Двадцать! Ходу, ходу!» Следом за Марком и Майлзом, сидевшим на загребных веслах, экипаж стал наращивать темп. «Арго» ускорился. «Десять метров!» — крикнул я. Марк, сидевший прямо передо мной, произнес: «Может, останемся на этом берегу? Если получится обогнуть скалу…» Он не закончил фразу, потому что нос «Арго» вонзился в водоворот, и Марк попросту поперхнулся.

Впечатление было такое, словно мы очутились в автомобиле, у которого при движении отказало рулевое управление. «Арго» напрочь отказался слушаться! Галеру кинуло в сторону, а затем течение развернуло ее на 90 градусов. На одно ужасное мгновение мне почудилось, что сейчас нас развернет кормой вперед и потащит вниз по течению. Корма приподнялась над водой, как если бы мы собирались совершить «петлю Нестерова». Оба рулевых весла зависли в воздухе, палуба опасно накренилась. Объяснений не требовалось, команда прекрасно понимала, что именно происходит: вот только что гребцы смотрели на устье канала, а в следующий миг перед ними очутилась массивная стена крепости Румели Гиссар; галеру мотало, словно ветку, подхваченную потоком.

Надо было выбираться. Лопасти весел захлопали по воде. Гребцы кряхтели от усилий, работая веслами в максимальном темпе.

Экономить силы больше не имело никакого смысла. Нам требовалась вся совокупная мощность, какую способны выдать двадцать человек, гребущих в унисон на пределе сил. «Арго» выровнялся, я почувствовал, что кормила вновь мне подчиняются, хотя и дрожат под напором воды, изливающейся из канала. Я развернул галеру так, что ее нос обратился почти под прямым углом к течению. Если команда сумеет ненадолго удержать ее в таком положении, я смогу направить «Арго» к азиатскому берегу. Главное — обойтись без резких движений, иначе нас опять закрутит.

— Навались! Навались! Молодцы! Греби!

В тот миг «Арго» напоминал лосося, прокладывающего себе путь вверх по течению реки. Медленно, очень медленно мы начали продвигаться вперед, это движение было почти незаметным. Я чуть повел рулевым веслом, на ширину волоса меняя, как говорят летчики, угол атаки. Расстояние до европейского берега стало увеличиваться. По карте нам предстояло пройти всего 600 ярдов до другого берега, но на практике четверть мили против течения увеличилась, по ощущениям, едва ли не вчетверо. Когда мы вышли на середину канала, на нас вдобавок обрушился ветер: высокий нос галеры принял удар на себя, но движение замедлилось.