Прекрасная Франция - читать онлайн книгу. Автор: Станислав Савицкий cтр.№ 28

В этот городок на фестиваль съезжались со всего мира. Вот только местным арабам, которых тут теперь большинство, эта история про уголь была мало понятна. Если возвращаться с выставки в центр на автобусе к вечеру, на первой остановке салон заполняется шумной гурьбой школьников. Они говорят не по-французски, не по-бельгийски и не по-немецки, а на арабском. На второй ожидает такая же толпа, но водитель даже не притормаживает. Едет прямо к вокзалу. Там много баров и магазинов.

Счастливые города строились в форме многоугольника, вписанного в круг, или в форме круга. Оси, расходящиеся от центра к окружности или к соприкасающимся с ней углам, были главными улицами. По ним осуществлялось движение транспорта. Пересечение этих артерий и кругов меньшего диаметра, вписанных внутрь фигуры многоугольника или круга, обозначало границы кварталов. Город счастья был упорядоченно и ясно организован, в нем распутывались средневековые лабиринты извилистых узких улочек. Постройки не громоздились хаотично, но выстраивались в линии-перспективы, обрамленные рядами стройных фасадов. В центре располагалась главная, самая просторная площадь, по осям – несколько небольших, но тоже ладных. В счастливом городе было много зелени: парки, бульвары, аллеи. Некоторые счастливые города задумывались как города-сады.

Сохранилось несколько таких мест в Италии и во Франции. С тех пор, как в идеальном городе Неф-Бризаш, что в Эльзасе, окончательно и бесповоротно воцарилась гармония, все пошло как-то наперекосяк. Во дворце то заклинивало ворота, то ни с того ни с сего начинала протекать крыша. От сквозняков, гулявших по анфиладам, все по очереди простужались. Подслушивать друг за другом стало практически невозможно, так как стены возвели на совесть. Строили на века! Постепенно нужные щелочки все-таки были найдены, а где их не оказалось – пробуравили слуховые отверстия. Но после стольких усилий наступило горькое разочарование: подслушивать было решительно нечего. Интриг и сплетен осталось раз-два и обчелся. О заговорах смешно было даже подумать. На супружеские измены и романчики никто не отвлекался, поскольку счастье отнимало все время.

Официально счастье объявили всеобщим, но каждый должен был сам прийти к нему своим тернистым путем. А ведь не так-то просто уверить окружающих, что ты предаешься полному блаженству. Самые сообразительные сразу смекнули, что проще всего задумчиво сидеть с раскрытой книгой в руках и иногда загадочно улыбаться. Но городок был небольшой, и даже дюжины книгочеев оказалось многовато. Еще немного – и появилось бы ощущение, будто лечишься в санатории или в больнице. Малой кровью отделались те, кто прикинулся страстным любителем природы, вечно прогуливающимся по паркам и бульварам, созерцая неповторимые заросли репейника, кусты орешника, полянку, заросшую клевером, или воробушка, силящегося унести в клюве хлебную корку, но падающего под ее тяжестью на аллею меж тополей. Тополя завезены сюда недавно. От их пуха у половины жителей города конец весны стал аллергическим кошмаром.

Всем остальным пришлось проявить максимум изобретательности. Заботливым родителям, нашедшим счастье у семейного очага, предстояло регулярно демонстрировать землякам нежные родительские чувства. Тем, кто решил посвятить себя заботе о стариках, тоже нужно было как следует пошевелить мозгами, чтобы не наскучить публике своим добросердечием. Пекущиеся о том, чтобы город был чистым и красивым, сбились с ног, пряча куда попало помои, которые буквально вырастали под ногами откуда ни возьмись. Тех же, кто боролся за чистоту человеческих помыслов, обходили стороной. Эти могли всю душу вынуть.

Долго – понятное дело – так продолжаться не могло. Все, конечно, приноровились к счастью, как умели, и благоденствовали без серьезных нареканий. Но в соседних городах бурлила революция. Сначала лавочники и ремесленники перерезали сборщиков податей, потом принялись за людей странных или неприветливых. В столице освободили всех заключенных из старой тюрьмы, от самой тюрьмы камня на камне не оставили. Везде кипели дискуссии о справедливости и всеобщем счастье. Свободы, равенства и братства уже алкали даже сбежавшие подобру-поздорову эмигранты, лишь бы вся эта дичь скорее закончилась.

Счастливый город за это время повидал многое. Дома, площади и улицы остались целы, но прежнего счастья и след простыл. Жизнь вносила свои коррективы так часто, что с какого-то момента на это перестали обращать внимание. И долгое время здесь ничего особенного не происходило, люди просто жили своей жизнью. Кажется, это был самый благополучный период в истории города.

В один прекрасный день счастье напомнило о себе. Один модный швейцарский архитектор решил построить на окраине города идеальную виллу. Ее заказала семейная чета, работавшая в страховой компании. Место было выбрано живописное: вершина холма, окаймленная вязами, с которой открывался вид на окрестную долину, перелесок и убегающие к горизонту холмы. На лужайке модный архитектор построил небольшой дом с бельведером /ил. 90–94/. Дом на тонких бетонных колоннах зависал в пейзаже. Сверкающий белизной, поблескивающий сплошными окнами, разрезавшими напополам фасад, – странный иноземный объект со стеклянными стенами, лестницей-улиткой и солярием на крыше. В нем никакого декора, ничего лишнего – только воздух и свет. Шкафы встроены в стены, интерьер выкрашен белым или в один-два тона. Невесомая архитектура, растворяющая в себе само пространство. Архитектура, нашедшая гармонию человека и природы.

| 90–92 | Вилла Савой. Архитектор Ле Корбюзье. 1931

Модный архитектор впоследствии стал гением социалистического строительства. Идеи, воплощенные в этой вилле на окраине счастливого города, он положил в основу первых многоэтажек, которые были прообразом серийных зданий в спальных районах. Во Франции их называют бидонвилями. Первые многоэтажки производят довольно мрачное впечатление. А эта вилла, с которой началась история идеального жилья, была настоящим социалистическим недостроем. В ней никто никогда так и не смог жить. Хозяева попытались было провести на вилле несколько дней, но отопление барахлило, из ленточных окон шел жуткий сквозняк, с чудесной крыши-бельведера-солярия текло, да еще ко всему прочему не запиралась входная дверь. Хозяева обратились было к архитектору с просьбой устранить неполадки, но тот уже был занят другим проектом счастья и отвечал на их письма неохотно, а потом и вовсе потерял интерес к этой истории, которую, как он полагал, злополучные обыватели умудрились превратить в скверный анекдот.