Человек, который видел сквозь лица - читать онлайн книгу. Автор: Эрик-Эмманюэль Шмитт cтр.№ 68

В полном упоении он оборачивается ко мне, гордый своими успехами:

– А ведь я могу сделать то же самое и по жизни, клянусь Аллахом! Дай мне только шанс!

Вот за кого он меня принимает – за вербовщика… За того, кто поможет ему перейти от виртуальной реальности к нашей. За того, кто сделает его супергероем террора.

Я обвожу взглядом зал, рассматриваю подростков, поглощенных игрой, и мне кажется, что передо мной армия сомнамбул. Они вырвались за пределы действительности; бурлящие гормоны приводят их в неистовство, удовольствие от бойни ослепляет, они одержимо строчат из автоматов, расстреливая в упор, убивая, уничтожая людей на экране, о которых ровно ничего не знают.

Меня прохватывает дрожь. Вот где зарождается бесчеловечность – в этом раю виртуальных развлечений. Эти мальчишки действуют так, как мы, взрослые, действуем во сне, – беззаботно, без страха последствий и наказания. Я мысленно благодарю своих неизвестных родителей за то, что оставили меня сиротой и никогда не дарили электронных игрушек. Моими единственными союзниками в борьбе со скукой были только книги.

Момо спрыгивает с возвышения, на котором стрелял.

– Я тебя не подведу. Я заслужу твое доверие.

Его беззаветная преданность приводит меня в оторопь. Из любви и благодарности он готов совершить злодейство. Что делать?

В этот момент я замечаю человека с узкими волчьими глазами; он стоит в глубине зала, прислонившись к флипперу.

Поняв, что я его увидел, он быстро отворачивается и делает вид, будто разговаривает по мобильнику.

Что делать?

Момо хватает меня за руку:

– Теперь я понял, в чем смысл моей жизни!

– Оправдать брата?

– И продолжить то, что он начал.

– Момо, ты ведь знаешь, чем это кончится…

– Я ничего не боюсь.

– Тебе даже умереть не страшно?

– Если моя жизнь послужит правому делу, значит в ней есть смысл.

– А ты не боишься, что придется убивать невинных людей?

– На свете нет невинных! Есть только предатели или герои. И я уже выбрал, на чьей я стороне.

– Тебе кажется, что ты знаешь правила игры, но это уже не игра, Момо. Это реальная жизнь.

– Вот именно. И я хочу ее исправить.

– Нет, ты хочешь ее уничтожить. Потому что она не похожа на ту, о которой ты мечтаешь.

– Я понимаю: ты меня испытываешь, это нормально. Но ты должен относиться ко мне серьезно.

– Скажи, ты молишься?

– Я молюсь, чтобы ты меня услышал. Огюстен, а как твое настоящее имя – имя в джихаде?

Я молча пожимаю плечами: это неизменно производит впечатление на Момо, который и не надеется услышать ответ. Человек с волчьими глазами наблюдает за нами из своего угла.

Момо шепчет:

– Это твоя группа устроила пожары прошлой ночью?

– Конечно нет.

Момо усмехается, глаза у него горят.

– Я так и знал.

– Ты знал? Откуда?

– О, я могу много чего тебе рассказать…

И внезапно этот мрачноватый подросток превращается в ребенка, которым был еще несколько месяцев назад и который сейчас обволакивает меня ласкающим, прямо-таки женским взглядом. Я бормочу, пытаясь найти выход из положения:

– Я уезжаю, Момо.

– Куда?

– Этого я не могу тебе сказать.

– Ты едешь… туда?

Мне даже отвечать не нужно, он и без этого убежден, что я еду в Сирию. Его взгляд грустнеет.

– До чего ж я тебе завидую! А ты скоро вернешься?

– Через месяц.

– А-а-а… слушай, дай мне свой адрес, свою электронку или номер мобилы!

Ничего такого я ему дать не могу, поэтому отвечаю заговорщицким шепотом:

– Лучше ты дай мне свой адрес, Момо, я тебе напишу.

Он буквально захлебывается от радости. И восторженно лепечет:

– О, спасибо… спасибо тебе… Ты правда мне напишешь?

– Клянусь!

Момо не помнит себя от счастья. Мне чудится, что он сразу прибавил с десяток кило. Его глаза сияют.

– Ну а ты, Момо, проинформируешь меня о тех, кто устроил пожары в городе?

– Конечно! Ты сам-то что об этом думаешь?

Я откашливаюсь, прочищая горло и стараясь, чтобы мой голос звучал назидательно:

– Инициатива сама по себе неплохая: горожане паникуют, подозревают друг друга. Но исполнение-то любительское, как будто действовала шайка мальчишек. Если бы бомба твоего брата не взорвалась какое-то время назад, об этих пожарах и говорить бы не стали и никто бы не обделался со страху.

– Ты ожидал чего-то покруче?

– Естественно. Так ты скажешь мне, кто это?

Момо уже открыл было рот, чтобы ответить, но, видимо, внезапно передумал: нахмурившись, он пристально смотрит мне в глаза:

– Скажу… когда ты мне напишешь.

Он нахлобучивает на глаза свой капюшон, сует кулаки в карманы, втягивает голову в плечи и, скользнув между игроками, мгновенно исчезает.

Мой узкоглазый призрак тоже скрылся из виду.

А вокруг меня продолжается виртуальная бойня под хриплые стоны умирающих врагов.

Я покидаю видеосалон.

На тротуаре, привалившись спиной к стене, курит Терлетти, его глаза и волосы темны как ночь. Плащ цвета хаки – его вторая кожа – мог бы многое рассказать о своем владельце: истертый, измятый в долгих ночных бдениях, с замызганным подолом, он тем не менее аккуратно, как военный мундир, застегнут до самого подбородка.

– Ну как, Огюстен, тебе по-прежнему нечего мне сказать?

– Почему же нечего: здравствуйте, месье Терлетти!

Он мусолит свою сигарету, зажатую в уголке рта. Табак временами ярко вспыхивает, и сигарета чернеет, укорачиваясь на глазах. Этот полицейский не курит – он «смолит».

– Я гляжу, ты вожжаешься с подозрительными типами.

– Вы имеете в виду Момо Бадави?

– А может, это он вожжается с подозрительными типами вроде тебя?

Его упорная враждебность непонятна мне и одновременно льстит: значит, он не считает меня ничтожной букашкой, и в его глазах я представляю собой потенциальную опасность. Мне приходит в голову, что это он и установил за мной слежку, и узкоглазый – один из его информаторов. Что ж, я польщен и гордо жду следующего вопроса.

– О чем вы там говорили?

– Он признался, что бросил свой коллеж, а я уговаривал его продолжать учебу.

– Еще о чем?