Три кругосветных путешествия - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Лазарев cтр.№ 62

Новозеландцы весьма гостеприимны, что испытали английские миссионеры, углублявшиеся во внутренность острова. Когда они скажут иностранцу: Eupe meu! Eupe meu! (приди, приди!), тогда можно надеяться на хороший прием и быть уверену, что вам не сделают вреда; но если эти слова не произнесены, намерения их сомнительны и должно быть осторожным.

В политическом отношении новозеландцы делятся на разные поколения, напоминающие древние кланы в Шотландии. Каждое поколение имеет своего начальника, избранного из рангатирас, или благородных. Рангатирасы бывают различных степеней, начиная с тех, которые владеют многими землями и невольниками, до тех, которые, кроме звания воина, ровно ничего не имеют. Низший класс народа вроде невольников. Начальники управляют поколениями неограниченно; впрочем, степень власти их зависит некоторым образом от большего или меньшего влияния, которое они приобретают над народом или подвигами в битвах, или мудростью в советах, или, наконец, богатством в землях и невольниках.

Право наследства и власти переходит обыкновенно от старшего брата к младшему и возвращается потом к сыновьям старшего.

Родовые преимущества так важны между новозеландцами, что простолюдину решительно невозможно возвыситься до степени рангатираса.

Рангатирасы очень важничают своими преимуществами. Встречаясь с нами, они тотчас сообщали о своем звании и желали знать, кто из нас какого ранга. Эти благородные дикари легко поняли наши морские чины и тотчас капитана, лейтенанта и мичмана сравняли с соответствующими рангами на их острове.

Закон возмездия (talion) существует в полной силе у новозеландцев: смерть за смерть, кровь за кровь, расхищение за кражу.

Новозеландцы не наблюдают порядка в распределении времени; спят и едят, когда им вздумается, и любят слушать рассказы о битвах. На пиршествах участвуют и женщины; невольники разносят тыквы, наполненные чистой водой. Вина новозеландцы не употребляют, по крайней мере не любят рома и крепких напитков; чай, кофе, шоколад пьют охотнее, когда им предлагают. Спят в хижинах как попало, летом без всякой одежды, а зимой, покрываясь тканью. Полено служит им изголовьем, камышовая рогожка – тюфяком. Молодые люди женятся между двадцатым и двадцать четвертым годами.

Многоженство дозволяется, но редко случается, чтоб две жены жили под одной кровлей. Некоторые из богатых рангатирасов имеют по десяти жен; одна из них считается главной. Когда муж умрет, закон новозеландский не предписывает вдовам, как в Индии, сжигать себя на костре, но бывают примеры, что верные супруги лишают себя жизни, вешаясь на дереве. Подобный подвиг очень чтится родственниками и друзьями умершего.

Новозеландцы воздают большие почести умершим, особенно когда они были высокого сана. Тело оставляют на три дня, потому что, по их понятиям, душа в это время окончательно его еще не оставляет. По истечении трех дней намазывают тело рыбьим жиром, прикладывают руки и ноги к животу и в таком положении хоронят умершего, набрасывая на могилу каменья и кладя на них что-нибудь из съестного, так как душа имеет еще в этом нужду. Церемония оканчивается пиршеством, в честь умершего поются гимны.

Татуировка в обыкновении у новозеландцев. На других островах она служит украшением и делается только на верхней кожице; у новозеландцев, напротив, татуировка идет очень глубоко и почитается знаком особого отличия. Женщины не могут пестрить себя только над бровями, около губ и на подбородке, но на теле имеют право выводить везде какие угодно узоры.

Пища новозеландцев состоит из рыбы, ракушек, кореньев папоротника, бататов и картофеля; едят также крыс и собак, которые из животных только и водятся на острове. Иногда ловят они акул и считают эту рыбу лакомым кушаньем.

Новозеландцы не так чистоплотны, как другие островитяне; они редко моются и плавают.

В музыке и плясках находят приятное препровождение времени. Музыкальные инструменты состоят из флейт и дудок; у них есть трубный рог из раковины, которым оглашают воздух на далекое пространство и возбуждают воинов к бою.

Новозеландцы поклоняются идолам. Главный их истукан Атуа; прочие ему подчинены. Островитяне имеют смутное понятие о будущей жизни, верят в добрых и злых гениев и каждый имеет своего хранителя. На шее носят амулеты. Если новозеландец сильно занеможет, они думают, что Атуа вошел в тело больного под видом ящерицы, которая гложет его внутренность; поэтому ящерицы внушают островитянам страх и отвращение; никто до них не дотрагивается. Гром, по их понятиям, происходит от движения огромной рыбы, которая, перевертываясь, производит страшный гул. Новозеландцы слепо верят своим жрецам или арикисам, которые могут укрощать бурю, утишать ветры и изгонять некоторые болезни. Когда кто опасно заболеет, жрец не отходит от страждущего, пока тот не получит облегчения или не умрет. Врачебные их пособия состоят большей частью в одном шарлатанстве и иногда в совершенной диете: больному не дают ни пить, ни есть; средство это, по крайней мере, решительно: оно очень скоро или убивает болезнь, или самого больного.

Часто начальники соединяют в себе власти военную, гражданскую и духовную и тем более почитаются.

Остается сказать еще несколько слов о табу. Оно в Новой Зеландии, как и на других островах Полинезии, значит «запрещение». Никто не может приблизиться или дотронуться до предмета, на который положено табу. Начальники извлекают большую выгоду из этого «veto». Если они хотят удалить докучливых соседей от своего дома или полей или предохранить во время путешествия хорошенькую жену свою от соблазна, то налагают на них табу.

Оставляя теперь наших новозеландских знакомцев, мы будем плавать в тропических морях и надеемся увидеть счастливый, всеми благами природы наделенный остров Отаити.

Русские острова. – Отаити

4 июня [1820 г.], при свежем западном ветре, снялись с якоря и пошли к юго-востоку на выход из Кукова пролива. Под вечер мы уже были у Терра Витта, близ самого выхода, как вдруг сделался крепкий противный ветер от юга с пасмурностью и дождем; мы принуждены были в малоизвестной узкости лавировать под зарифленными марселями. К полуночи ветер усилился и развел сильное волнение. На вахте моей с полуночи до пятого часа утра шел дождь, снег, град, гремел гром и блистала молния, освещавшая дикие скалы и бунтующее море. Опасность была великая: едва успевали отходить от бурунов, разбивающихся у подошвы темных скал.

К рассвету ветер еще более крепчал и весь день, жестоко бушуя, осыпал нас снегом и градом; по временам набегавшие густые темные тучи проливали сильнейший дождь, море кипело, точно в котле, берега по обеим сторонам были близки, но за пасмурностью невозможно было ничего видеть. К ночи сделалась настоящая буря, ветер ревел, как разъяренный зверь, и рвал паруса; иногда шум его из-за ущелий скал уподоблялся ударам грома. Положение наше в эту бурную ночь среди берегов, в которых гнездятся новозеландские каннибалы, было весьма неприятно.

В полночь пред концом моей вахты из-за быстро несущихся облаков показались луна и звезды и осветили истинно величественно грозную картину.