Жизнь в дороге - читать онлайн книгу. Автор: Григорий Кубатьян cтр.№ 38

В ближайшем поселке мы с Юрой купили лимонад в лавке. Выпили и стали искать, куда выбросить пустую пластиковую бутылку. Видя наши затруднения, продавец отобрал у нас бутылку, да и бросил на землю прямо перед входом в свою лавку. Найти в Пакистане урну — нелегкое задание даже для Шерлока Холмса, но местные жители такими поисками не озабочены.

В поселке мы познакомились с главной достопримечательностью Пакистана — его грузовиками. Это одно из удивительных творений человеческих рук. Не зря их называют «Душа Пакистана». В этой стране могут позабыть обо всем, относиться халатно к любой работе, но в украшение грузовиков пакистанцы вкладывают душу.

Трудно найти две одинаковые машины — каждая уникальна. Кабина и борта типичного пакистанского грузовика декорированы росписью, мозаикой, аппликацией и надписями на урду, арабском или английском. На крыше кабины штыри-антенны с бантиками, иногда флюгера. Капот и крылья отполированы и украшены узорными металлическими накладками. По периметру кузова прикреплены нарезанные из фольги ленточки, металлические цепочки, колокольчики и даже птичьи перья. Кабина увеличена с помощью деревянных пристроек и таких же дверей. Разукрашенные двери с маленьким окошечком без стекла могут открываться наружу или вбок, как в купе поезда. Снаружи на них навешивается навесной замок, а изнутри обычный оконный шпингалет. На крыше кабины, как правило, находится деревянная надстройка, расширяющая кузов.

В грузовик можно уложить столько груза, сколько, по мнению владельца, он выдержит. Поэтому гора перетянутых веревками товаров может выступать далеко за края кузова. Движущиеся по трассе тяжело груженые дворцы на колесах представляют собой сюрреалистическое зрелище. Каждый водитель гордится своим грузовиком и с удовольствием дает его фотографировать. Обделенный же вниманием иностранного фотографа шофер расстраивается, и даже становится жертвой насмешек более удачливых коллег.

Вглубь страны мы отправились в кузове пикапа. Путь был долог, а палящее солнце утомительно. От вредного ультрафиолета Юру защищала панама, а мне один из водителей подарил головной платок. Я намотал его как чалму и стал похож на моджахеда. Дорога была приличная, асфальтовая, вдоль нее на равном расстоянии друг от друга лежали яркие белые камни примерно одинакового размера — светоотражатели.

Проезжали мимо поля, на котором часто и беспорядочно в песок были воткнуты длинные деревянные палки — местное кладбище. Камни и палки — универсальный материал, всегда под рукой.

Иногда в пустыне попадался выложенный из камней на песке квадратный силуэт — мечеть. Местные жители, не имея возможности выстроить полноценное здание, лишь обозначают на песке его контур с куполами и минаретами. Аллах и так поймет и будет милостив.

Наш пикап подобрал в пустыне еще одного пассажира, и высадил через пару десятков километров. Пакистанец направился к домику, одиноко стоящему посреди бескрайних песков. Домик в полтора метра высотой, был сложен из крупных круглых камней, а крыша из веток. Квадратным силуэтом была пристроена «мечеть». Что еще нужно для полноценной жизни?

Впереди показался пост полиции, и водитель, не долго думая, повернул в пустыню, в объезд. В песках уже была накатана глубокая колея. Мало кто из водителей стремился к встрече с представителями власти. Отрезок асфальтовой дороги возле поста, казалось, вообще был затянут паутиной. Несколько минут мы тряслись по песчаным колдобинам, а потом вновь выехали на трассу.

Дорога бежала дальше, замысловато изгибаясь, а каменистая прежде пустыня сменилась совсем уж песчаной. Здесь ветер играл барханами, закидывая мелкой светло-желтой крупой асфальтовую дорогу. Неподалеку показался столб песчаного смерча. Гигантская воронка невозмутимо покачивалась на одном месте, раздумывая, стоит ли отправиться на экскурсию в ближайший населенный пункт или просто утихнуть самой собой.

Иногда дорогу пересекали железнодорожные пути. В таких местах не было семафоров и шлагбаумов, а лишь стоял щит с надписью «Danger! Cross at your own risk» («Опасно! Пересекайте на свой страх и риск»). Хотя вероятность риска была сильно преувеличена: поезда на этих дорогах — не частые гости.

В небольших городках над крышами домов развевались флаги — зеленые государственные и черно-полосатые — ортодоксального ислама. На зеленых флагах был изображен полумесяц, но иногда и другие картинки, например портрет основателя Пакистана Мухаммада Али Джинны или изображение Микки Мауса. Полосатые флаги вывешивали исламские фундаменталисты, ратующие за облачение буйных демократических свобод в смирительную рубашку законов шариата. На заборах и стенах домов встречалась аббревиатура BNP, Национальная партия Белуджистана. Особенно впечатляла эмблема этой партии — окровавленный топор. Белуджистанские националисты добиваются отделения провинции от Пакистана, которое если и произойдет, вряд ли будет бескровным.

Высадившись в одном из городков, мы решили поужинать. У нас остался последний из американских саморазогревающихся военных пайков MRE, захваченных нами в Ираке. Уселись на кровать в местном общепите. Вместо столов там были кровати, на которых можно было есть сидя или лежа. Для владельца заведения удобно: днем — ресторан, ночью — гостиница.

Пока кипятили воду для чая, вокруг собрались зеваки, длиннобородые, в просторных белых рубахах и шароварах, в черных жилетках и с чалмами на головах. Я решил подшутить над ними: достал из рюкзака американский пакет пакет с химическим реактивом, положил внутрь упаковку с едой, налил воды из бутылки и, закрыв пакет, сунул его в картонную упаковочную коробку. Бородачи удивленно придвинулись поближе. Тут из упаковки повалил пар. «Держи!» — крикнул я и сунул дымящуюся вибрирующую коробку ближайшему дядьке. Тот испуганно отскочил в сторону, остальные бросились врассыпную. Бомба!!! Взрыва, конечно, не было. Но еще долго смущенные пакистанцы не решались потрогать странную самовозгорающуюся коробку.

Местные жители были забавными. Грозный душманский вид сочетался у них с радостными открытыми улыбками и трогательным, почти детским, любопытством. Некоторые старики красили бороды и волосы в рыжий цвет, чтобы скрыть седину и сохранить надежду на повторную женитьбу. Почти все пакистанцы обожали фотографироваться и при появлении камеры выстраивались рядком и начинали позировать.

Заночевали на окраине того же городка. С наступлением темноты заголосил муэдзин, созывая верующих на молитву. Вот только голос почему-то был женский или даже детский. Странно, разве могут быть женщины или дети муэдзинами?