По ступеням «Божьего трона» - читать онлайн книгу. Автор: Григорий Грум-Гржимайло cтр.№ 87

И точно в ответ на этот крик выглянула из камышей еще одна головка, затем другая, пока, наконец, не собралось их здесь штук до двенадцати. Последние шли гораздо смелее и даже отваживались пробегать небольшие пространства… Когда кеклики напились, они открыли на прибрежном песке настоящее гулянье и игры. Они бегали, гонялись взапуски одна за другой, полоскались в песке, чистились сами и очищали друг друга; затем, наигравшись, они успокоились, нахохлились и, подвернув головки под крылышки, стали греться на солнце. В таких наблюдениях и провел добрый час времени. Я стал уже отчаиваться в успехе вашей охоты, когда вдруг увидел впереди приближающихся к засадке джейранов. Они точно не шли, а плыли, так беззвучна была их походка!

Шагах в пятнадцати от меня они остановились, нервно помахивая своими короткими черными хвостиками и с беспокойством озираясь кругом. Простояв так несколько мгновений, они решились сделать еще шага два-три в нашу сторону и снова остановились. Очевидно, они были в страшной нерешительности… Но тишина их обманула. Приблизившись к ручью, старый самец ударил ногою по льду, и ударял ею до тех пор, пока, наконец, в трещинах льда не показалась вода. Тогда вся масса джейранов бросилась к этому месту; сильные теснили слабых. Такой беспорядок не понравился старику. Он отогнал возмужалых самцов и подпустил к воде только подростков и самок, которые пили воду с остановками и облизывая в промежутках то себя, то телят. Тем временем остальные джейраны играли и резвились на берегу. Казалось даже, что они вовсе забыли про воду, в особенности те, что, столкнувшись лбами, стояли точно изваянные. Наконец, сперва один, потом другой, а там и целой гурьбой они кинулись к ручейку. Но и это было не более как проявление шалости. Джейраны пили мало: сделают два-три глотка и отбегут в сторону… Вообще, вследствие ли морозной погоды, вследствие ли иных каких-либо причин, но антилопы пили очень мало, – едва ли каждая больше стакана.

Наконец, когда я достаточно насладился картинкой из жизни этих милых животных, я просунул штуцер сквозь ветви хвойника и выстрелил; почти одновременно раздались еще два выстрела – это стреляли из своих засадок Комаров и джигит Ташбалта. В первое мгновение все стадо сбилось в кучу, и только старый самец остался поодаль от других. Затем они шарахнулись в сторону и как ветер понеслись к соседним пригоркам, оставив на месте двух убитых товарищей и одного сильно раненного, который делал невероятные усилия, чтобы подняться и убежать за стадом. Но это ему не удалось, и он, наравне с двумя другими, поступил в нашу коллекцию.

Рахмет, вернувшийся в сумерки из своей поездки, объявил нам, что в Заатё следует остаться на дневку, так как в окрестностях он видел недавние следы верблюдов, уходивших на юг; можно было поэтому думать, что нам еще попадется партия таких эмигрантов. Но, увы, день прошел в бесплодном выжидании по засадкам, и только уже под вечер, когда была потеряна надежда увидеть в этот день верблюдов, я позволил себе сделать выстрел по антилопе. Она ушла настолько тяжело раненной, что вызвала меня на преследование. Сверх ожидания, мне пришлось за ней гнаться километра четыре, так что я уже думал было бросить преследование, когда вдруг внимание мое привлекли три лисицы, выбежавшие из-за пригорка. Свернув туда, я увидал своего джейрана еще живым и в то же время уже жестоко искусанным лисицами.

31 октября мы двинулись далее на юг. Дорога шла саем, среди зеленовато-серых холмов, состоящих из плотного диабаза; местами, однако, попадались здесь выходы и других пород, а именно: кремня, гранита и мраморовидного известняка, с поверхности сильно разрушенных и прикрытых толстым слоем дресвы (до 30 см и более). Вообще мне казалось, что мы идем местностью, особенно сильно подвергавшейся – вследствие ли свойства слагающих ее горных пород, вследствие ли других причин – действию влияний, разрушающих с поверхности горные массы.

В 5 км от урочища Заатё мы пересекли невысокую грядку, южнее которой увидали громадный (до 300 м относительной высоты) утес более темной окраски, чем окрестные возвышенности, одиноко поднимавшийся среди каменистой равнины. Обрываясь на все стороны почти отвесными стенами, на восток он спускался довольно полого, переходя там в низкую грядку, которая вскоре и терялась среди высоких скал, заполняющих здесь всю восточную часть горизонта. Как кажется, его также слагал диабаз. В 14 км мы встретили новый невысокий краж, который, на нашем пути образовав седловину, уходил затем на восток целым рядом отдельных скалистых утесов, а на запад расплывался в увал с мягкими склонами. За ним местность приняла волнистый характер, с слабо выраженными гривками почти западно-восточного простирания.

Наконец, уже на двадцатом километре, мы подошли к более значительному хребтику, с вершины которого открылся вид на громадную продольную долину, окаймленную с юга невысоким, но массивным и, по-видимому, широким хребтом, который составляет здесь южную окраину Чоль-тагского нагорья и, может быть, тождествен с тем, который на наших картах носит название Курук-тага. «Дальше на юг, – говорит мне Рахмет, – нет уже гор: там тянется равнина Лоб, обильно местами поросшая травами». На запад хребет этот виднелся километров на сорок, становясь чем дальше, тем выше и скалистее; наоборот, северный хребет, т. е. тот, на котором я находился, еще более там понижался и, рассыпавшись мелкосопочником, с одной стороны добегал до южного хребта, замыкая тем долину, а с другой – упирался в какой-то другой, высокий и утесистый кряж. На восток кругозор был короче; все же, однако, и там, километрах в двадцати пяти, можно было разглядеть как расширение долины, так и излом хребта, который условно мы назвали Курук-тагом, сперва к югу, а потом, тотчас же, к северу; что же касается до северного хребта, то он примыкал там к каким-то скалистым высотам. составляя, может быть, только их западное, более низкое продолжение.

Спустившись в долину, я догнал своих спутников уже только в урочище Бурупту (3500 футов, или 1067 м). Оазис занимал площадь около двух гектаров и имел два ключа: северный с солоноватой водой и южный – с пресной. Здесь рос чий, окрестности же северного, представлявшие солончаковую впадину, поросли преимущественно камышом и тамариском. Последний был высок, раскидист и достигал в некоторых экземплярах около 13 см в диаметре.

Еще подъезжая к Бурупту, мы заметили след верблюда, который, минуя урочище, направлялся на запад, к другому, соседнему, ключу. Выследить его тотчас же взялись Ташбалта и Рахмет, которые, не дожидаясь обеда, и направились в сказанном направлении. Они вернулись в сумерки на взмыленных лошадях, крайне недовольные своей поездкой: след оказался старым. Других же признаков недавнего пребывания здесь верблюдов они не нашли.

Поездка эта, оставшаяся без результатов для целей экспедиции, имела, однако, для нас крайне тяжелые последствия. Рахмет не остерегся, и лошадь его, напившись, как была – в поту, студеной воды, опасно простудилась и к утру издохла. Эта потеря повлияла на наши планы исследования страны, развивавшиеся по мере движения нашего на юг, и побудила скрепя сердце значительно их сократить. Впрочем, этому была и другая причина: запасы наши приходили к концу, а в хлебе мы уже и теперь ощущали большой недостаток.

2 ноября мы покинули Бурупту и направились по долине к востоку. В этом направлении она, казалось, слегка повышалась; на пятнадцатом же километре ее пересек пологий увал – отрог северного хребта, который, впрочем, не достигал Курук-тага. С него нам открылся оригинальный вид на развернувшуюся перед нами картину расположения горных кряжей и долин.