Путешествие по Сибири и Ледовитому морю - читать онлайн книгу. Автор: Фердинанд Врангель cтр.№ 84

Главный урос окружали меньшие палатки родственников начальника; все было обнесено заколом, куда на ночь загоняли стада. Здесь все показывало изобилие и напоминало патриархальное согласие и чистоту нравов. Радушный прием, теплый воздух долин, защищенных холмами и рощами от сурового влияния ветров, изобилие свежей легкой пищи и, наконец, совершенное спокойствие духа, в отдалении от всех забот, побудили меня провести здесь остаток лета и собрать силы для перенесения новых трудов предстоящей зимы.

Здесь встретил я 82-летнего якута, крестника лейтенанта Лаптева, в 1739 году объезжавшего берега Колымы. Старик был здоров и бодр, сам исправлял еще все домашние работы, ездил верхом и загонял свои стада и, кроме того, был он страстный охотник до чая и пунша. Жена его была из русских, и потому не только хорошо говорил он, но читал и писал по-русски, так что с ним провел я много приятных и занимательных часов. Он жаловался на невежество своих земляков и полагал, что предки их были гораздо образованнее. По его мнению, якуты утратили искусство писания, а вместе с тем и средства к дальнейшему образованию своему при разлучении от единоплеменных им татарских орд.

Также утверждал он, что якуты обитали некогда в странах, далеко отсюда на юг лежащих, и доказывал свое мнение тем, что в древних народных песнях и преданиях упоминается о золоте и драгоценных камнях, о львах, тиграх и других предметах, совершенно не известных нынешним якутам, жителям полярных стран. Подробностей о прежнем состоянии и древней отчизне своего народа старик не знал оттого, что они сохранялись только в преданиях, которые исчезли вместе с шаманством при введении христианской религии. Напротив того, он много и основательно рассказывал о настоящем своих земляков, беспрестанно усиливающейся страсти их к тяжбам, и гибельном пристрастии к крепким напиткам (сам он, впрочем, страстно любил их), чему приписывал и бессилие и недолговечность нынешнего поколения якутов, из которых никто не достигает и ста лет. Жаловался он также на дурной климат, частые неурожаи сена и многочисленность волков, нередко истребляющих целые стада.

О древнем состоянии здешней страны узнал я из рассказов старика и других туземцев только следующее:

Якуты, живущие на берегах Колымы, не суть первобытные обитатели этих стран. Прежде жили здесь четыре народа: омоки, шелаги, тунгусы и юкагиры. Омоки, оседлые рыбаки, и шелаги, кочевавшие со стадами оленей, погибли частью в битвах с пришельцами, частью от заразительных болезней, так что от этих двух народов сохранились только одни названия. Юкагиры также ныне малочисленнее и слабее прежнего. В древности кочевали они со своими оленями, но большая часть их от поветрий и других бедствий лишилась стад и ныне живет в бедности, питаясь рыбой по берегам рек. Немногие, сохранившие оленей, удалились с ними на прибрежные тундры Ледовитого моря.

Одни только якуты сделались многочисленнее; своим трудолюбием и терпением водворили они скотоводство и коневодство в стране, по качествам климата и почвы казавшейся к тому совершенно неспособной. Якуты, можно сказать, проложили путь в эти дикие пустыни смелым последователям Ермака, которые ввели здесь христианскую религию и избавили многочисленный и суеверный народ от варварских обычаев шаманства ^[171].

Якуты все христиане, и средне-колымский священник ежегодно объезжает все окрестные селения для совершения священнодействий. Особенной ревностью в истреблении шаманства отличался здесь протопоп Слепцов. Он жил здесь около двадцати лет, неутомимо преследовал языческие обычаи, бесстрашно открывал, жег и уничтожал идолов и их алтари, так что ныне не осталось почти никаких памятников древнего язычества. Впрочем, шаманы доныне являются между якутами, хотя и тайно, и, несмотря на христианство, имеют довольно много приверженцев. К их помощи прибегают главным образом для открытия пропавшей вещи и также для лечения домашних животных, а нередко и людей.

Не знаю, часто ли удаются шаманские средства, но наверное можно сказать, что шаманы долго еще сохранят здесь между народом довольно значительное, так сказать, полицейское и медицинское влияние, тем более, что в этом отношении не только их единоплеменники, но и многие русские охотно ищут их помощи.

Здешние якуты составляют одно племя с живущими в окрестностях Якутска. Язык, жилища, одежда у них одни и те же и одинаковый образ жизни. Главное занятие их – скотоводство, а рыбная ловля и охота суть занятия побочные. Только по окончании сенокоса занимаются они рыболовством и только зимой, обыкновенно на лошадях верхом, углубляются в лес за лисицами или соболями. Иногда удается им убить оленя или медведя. Оружие их составляют лук со стрелами и длинный широкий нож, называемый пальма.

Здешние лошади должны сами себе доставать корм, выгребая копытами траву или мох из-под снега, а потому якуты никогда не косят сена в окрестностях своих зимних юрт. Но с наступлением весны немедленно переходят они на другие поля, изобильные травой, и делают там большие запасы сена для своих стад рогатого скота. Лошадям дают его только за несколько дней до поездки, и потому всю зиму они очень худы и бессильны. Во время сенокоса якуты питаются обыкновенно одним кумысом и выпивают его иногда по целому ведру. Впрочем, несмотря на такую пищу, они не только не хворают, но даже здоровеют.

Благосостояние якутов и даже существование их основывается на стадах рогатого и конного скота, а также зависит от большего или меньшего запаса сена, собранного для них в краткое лето. Деятельность и усилия якутов во время сенокоса превосходят всякое описание. Внезапная и ранняя зима ведет здесь за собой всегда самые гибельные последствия, чему я сам был свидетелем. Августа 22-го холодный, резкий NW ветер нагнал сильный снег, которым покрыло несобранное в копны сено и внезапно превратило лето в зиму.

Несчастные жители лишились большей части запасов, приобретенных тягостными трудами. К тому присоединилась еще сильная стужа: озера замерзли, из лесов вышло множество волков и в один месяц задушили они до восьмидесяти коров. К дополнению бедствия Колыма от сильных дождей выступила из берегов, и рыбная ловля была неудачна. Всеобщее уныние заступило тогда место беззаботной веселости. Все боязливо ожидали зимы и, уверенные в недостатке корма, заранее уже оплакивали необходимость уменьшить число своих стад.

Раннее наступление зимы заставило меня подумать о возможном пути. Августа 31-го отправился я водой, и провел первую ночь в русской деревне на реке Тимкине (в сорока верстах от Нижне-Колымска). На другое утро (1-го сентября) вся река была покрыта льдом, так что с трудом достигли мы на лодке Колымы, по ширине своей и сильному волнению еще свободной от льда. В тот же день прибыли мы в Нижне-Колымск.