Золотой век Испанской империи - читать онлайн книгу. Автор: Хью Томас cтр.№ 75

Они пошли на запад через город Качи с его огромной площадью и вошли в сладко пахнущий Синсимато в земле воинственных чикинчилей, пропитанный запахом смолы копал. Потом они вступили в Чуаку, главный город касика чикинчилей, с его многочисленными прудами и искусственными водотоками, со зданиями из резного камня с тростниковыми крышами. Здешние храмы и другие священные здания отличались чрезвычайно искусной работой. Эта территория в прошлом была заселена древними майя, поэтому неудивительно, что уровень местной архитектуры был высоким.

Касик принял Монтехо со всем дружелюбием, и тот решил, что может обойтись без обычных предосторожностей. Однако на следующее утро он и его солдаты обнаружили, что город покинут, а сами они окружены «меткими лучниками (buenos punteros)», по выражению Овьедо ^{558}. Битва началась с первым светом. Лица индейцев были раскрашены, чтобы придать им более пугающий вид; их вооружение было тем же самым, с каким Монтехо был уже знаком по Новой Испании, – деревянные луки и стрелы с гибкими древками и очень твердыми каменными наконечниками. Их маканы (мечи) тоже ничем не отличались от мексиканских: они представляли собой деревянную основу со вделанными в нее острыми камнями.

Монтехо с его людьми, обладая более совершенным оружием и к тому же на лошадях, без труда сумели сдержать и обратить вспять натиск майя, причем Монтехо выказал немалую личную храбрость. После этого они двинулись к Аке – городу, соперничавшему с Чуакой, однако несмотря на это приготовившемуся к войне, поскольку тамошние правители сказали своим подданным, что испанцы пришли, чтобы украсть их жен ^{559}. По прибытии Монтехо жители Аке сперва покинули свой город, а затем собрались напасть на него.

Испанцы вступили в Аке и начали готовиться к обороне. Атака состоялась на следующий день; силы нападающих, по-видимому, были велики, однако конкистадоры сражались храбро, убили много майя и практически не понесли потерь сами. На закате Монтехо принял у вождей Аке заверения в покорности и не стал накладывать на них никакого возмездия. После этого он и его отряд двинулись дальше к Лоче, где местный касик разговаривал с ними, сидя за занавеской из тонкой ткани, так что испанцы не видели его лица.

Монтехо продолжал двигаться вдоль берега по направлению к Кампече. По пути он разделил своих людей на две группы и приказал одной из них идти напрямик через полуостров к Четумалю, через заросли какао и копалоносных деревьев, пока они не достигнут соляных котловин возле восточного побережья.

К удивлению исследователей, они так и не встретили во внутренних областях Юкатана никакого золотого города. Здесь не было ни золота, ни серебра, ни изумрудов; собственно, судя по всему, не было здесь и рынков. В северных городах выделывались тонкие ткани, которые продавались и в самом Кампече, – городе, где, как говорили, насчитывалось две тысячи домов, – и в Чампотоне к югу от него, где в 1517 году потерпела поражение первая испанская экспедиция, а ее командир, Эрнандес де Кордоба ^[83], был смертельно ранен. Легендарная переводчица Кортеса Марина была родом именно из Чампотона. Монтехо обнаружил, что в каждом из этих поселений имеется глубокий сеноте (естественный колодец), уходящий вглубь до уровня грунтовых вод. Это были единственные источники воды – рек здесь не было, – и многие войны между поселениями майя, даже между целыми провинциями, велись из-за воды и доступа к отдаленным сенотес. Большинство сенотес располагались вблизи домов правителей ^{560}. Маис здесь, как и в Новой Испании и Гватемале, был основным продуктом; к тому же из него изготовлялся наиболее распространенный алкогольный напиток. Помимо него, в местную пищу входили индейки, утки и даже маленькие собачки. Храмы, как правило, были выстроены из камня – но дома, включая жилища правителей, повсюду представляли собой плетеные стены, обмазанные глиной. Многие из поселений были труднодоступны: «лишь птицы могли посещать их свободно», – вспоминает фрай Лоренсо де Бьенвенида, один из первых восьми францисканцев, которые позднее прибыли на Юкатан ^{561}.

Инга Клендиннен так описывает тогдашнюю географическую ситуацию:

«Среди лесов были разбросаны деревни или маленькие городки, каждый из которых существовал благодаря расчищенным участкам… на которых индейцы выращивали маис и другие основные сельскохозяйственные культуры. Однако человек, не обладающий знанием беспорядочной паутины тропинок, пронизывающих лес, мог с легкостью пройти мимо и ничего не заметить… На этой плоской равнине не было никаких реперных точек, откуда можно было бы измерить пройденное расстояние [или] определить, что находится впереди. Если здесь и были какие-то небольшие возвышенности, с них открывалось лишь серое пространство лесов, простирающихся вплоть до самого горизонта» ^{562}.

За эти месяцы Монтехо кое-что узнал о структуре майянского общества. На самом деле, оно имело много общего с увиденной Альварадо Гватемалой. Тем не менее, Монтехо, вероятно, не смог оценить, до какой степени это общество, раздираемое междоусобицами, деградировало и потеряло былые качества. Так, например, представители зажиточных слоев или знати по-прежнему умели читать и писать – однако никто больше не писал писем и не записывал важные договоры. Большая часть научных и практических знаний майя была позабыта ^{563}.

Среди знатного населения существовало нечто наподобие права первородства. Монтехо обнаружил, что некоторые из касиков занимают подчиненное положение по отношению к основному властителю. Позднее, когда сын Монтехо потребовал, чтобы правитель Чичен-Ицы признал императора Карла своим владыкой, тот ответил, что у них достаточно и своих властителей ^{564}.

Как выяснил Монтехо, весь полуостров Юкатан говорил на одном языке майя, однако существовало множество различий в произношении и словарном составе (основными конкурентами были диалекты чонталь, юкатекский, чоль и чорти). Епископ Ланда значительно позднее (в 1560-х годах) узнал, что правители Юкатана, как и испанцы, интересовались своей фамильной историей. Те из них, у кого имелись общие предки, считали себя членами одной семьи и избегали вступать в браки между собой, как если бы они были христианами и были связаны правилами касательно единокровного родства. Епископ Ланда – свидетель чрезвычайно противоречивый ввиду того, что его глубочайший интерес к предмету уравновешивался его же фанатической нетерпимостью к «ереси», – замечал: