Краткая история русского флота - читать онлайн книгу. Автор: Феодосий Веселаго cтр.№ 28

Существенно важные реформы, произведенные в тридцатые годы XVIII века по проектам воинской морской комиссии, коснулись более или менее всех частей морского дела. Изменения, сделанные в административном управлении, и особенно введение в каждом учреждении вместо бывших переменных – постоянных членов позволили последним лучше изучить свое дело и придали больший авторитет распоряжениям самих учреждений. Кроме того, упростилась и сократилась переписка и улучшены как денежная, так и материальная отчетности. В лесном хозяйстве установлен лучший порядок и значительно удешевлена самая заготовка лесов. По причине дороговизны дубового леса, доставляемого из Казани, обращено внимание на лиственницу, и в 1733 году возобновлено военное судостроение в Архангельске, продолжавшееся до 1862 года. Здесь из лиственницы начали строить двухдечные корабли и фрегаты, поступавшие в комплект судов Балтийского флота. Вообще кораблестроение оживилось и в продолжение этого времени, не считая прочих судов, в Петербурге и Архангельске построено 17 линейных кораблей, 2 бомбардирских и 7 фрегатов. Продолжались, хотя не очень энергично, и начатые Петром Великим морские сооружения, из которых главнейшими были: канал и доки в Кронштадте и устройство порта в Рогервике.

В Ревеле приступлено к фундаментальной починке пришедшей в ветхость гавани, в которой, по случаю мирного времени, прекращена была зимовка военных судов. Обычные практические плавания продолжались в прежних скромных размерах: ежегодно небольшая эскадра посылалась для крейсерства в Финском заливе, два фрегата совершили плавание из Кронштадта в Архангельск и обратно, пакетботы держали срочное сообщение между Кронштадтом, Данцигом и Любеком. Кроме этих плаваний, уменьшению числа малосведущих морских офицеров несколько способствовало распоряжение о возврате на действительную службу множества моряков, находившихся при разных береговых должностях, как например, в провинциях при сборе денег, назначенных для флота, при межевании помещичьих земель и т. п.

С возобновлением военного судостроения на севере, вследствие политических обстоятельств оно должно было прекратиться на юге России. Когда последняя война с Турцией лишила нас Азовского моря, тогда Тавровское и Брянское адмиралтейства сделались ненужными и были упразднены, а вместе с тем окончилась деятельность Донской и Днепровской флотилий. Каспийское же судостроение приостановлено по случаю мира с Персией, по которому ей возвращены земли, завоеванные Петром. Таким образом, служба Каспийской флотилии ограничилась только поддержанием сношений с нашими дипломатическими чинами, находящимися в Персии, и уничтожением разбойничьих шаек, грабивших персидских купцов и прибрежные персидские селения. Эти шайки иногда были так значительны, что для истребления их высылались из Астрахани военные суда с десантом, доходившим до 300 человек.

Реформы, произведенные в период 1730–1740 гг., хотя и значительно улучшили состояние нашего флота, сравнительно с положением его сразу после смерти Петра I, но ему еще многого недоставало для достижения той высоты, на которой он стоял при жизни своего великого основателя. Главное лицо по управлению флотом граф Остерман, как не моряк, но преимущественно кабинетный деятель, мог усовершенствовать, главным образом, административную часть морского управления и затем улучшить, так сказать, материальную оболочку флота. Ближайший же сотрудник Остермана и исполнитель его распоряжений Н. Ф. Головин был образованным, умным и сведущим моряком и в прежнее время отличался выдающейся службой, но теперь, став во главе морского управления, он показал, что обладал более кабинетными способностями, нежели энергичною деятельностью и умением в важных для государства обстоятельствах оказывать ему должную помощь со стороны морских сил.

Наконец, Головин, несмотря на многие свои достоинства, не только не стремился искоренить или ослабить существовавшие в подчиненном ему ведомстве злоупотребления и казнокрадство, но сам со всей Адмиралтейств–коллегией был обвиняем в их допущении. По атому поводу 29 мая 1738 года на имя Адмиралтейств–коллегий состоялся императорский указ, в котором в чрезвычайно резких, вдающихся даже в иронию, выражениях указывалось на происходившие в морском ведомстве с казенными деньгами злоупотребления и пояснялось, что начальник, совершающий их «яко невольник, всякому своему подчиненному принужден будет терпеть, манить, потакать и всяческие пакостные их дела, кражи и воровства, елико возможно, попускать или закрывать, боясь того, чтобы на него самого доносить не стали… а плуты и хищники охотно все по его фарватеру следовать станут… понеже обыкновенно то чинится по древнему присловию: за что игумен, за то и братия». Подобный тон такого серьезного документа доказывает не столько действительную важность преступлений обвиняемого, сколько силу влияния его врагов, потому, что Головин и после этого указа оставался на занимаемом им посту, с которого, как увидим ниже, удалился только в 1743 году.

Флот во время регентства Бирона и в правление Анны Леопольдовны

После Анны Иоанновны, умершей 17 октября 1740 года, на престол вступил Иоанн Антонович. Управление же государством, до совершеннолетия Иоанна, вручено было регенту герцогу Бирону. Но господство Бирона, ненавистное для России, продолжалось только три недели. По низвержении его, полновластной правительницей сделалась мать Иоанна Анна Леопольдовна. Эти быстрые перемены верховной власти не отразились никакими значительными переменами на флоте и вообще в морском управлении, во главе которого попрежнему оставался Головин, руководимый Остерманом.

Проницательный Остерман, поглощенный политическими делами, в которых попрежнему был главным деятелем, ясно сознавал непрочность нового правительства и чувствовал колебание почвы, заставлявшее его опасаться и за самого себя. При таком тревожном состоянии, заботы о флоте, конечно, не представляли для него первостепенной важности, и деятельность Остермана могла выразиться только немногими, хотя и полезными распоряжениями. Так например, он предложил вместо разнородных сборов для содержания флота выдавать на этот предмет постоянную сумму, находил полезным молодых офицеров посылать за границу для усовершенствования в морском деле, установил правильную отчетность и строгий инспекторский надзор за морскими госпиталями, для большей безопасности плавания в Финском заливе увеличил число маяков и т. п.

Но не таких второстепенных улучшений требовали политические события, заставившие готовить флот наш к новой деятельности. Франция употребляла все свое влияние для возбуждения шведов к войне с Россией, убеждая их в том, что теперь представляется удобнейшее время для возвращения земель, завоеванных Петром Великим. Надежда успеха основывалась, главным образом, на том, что правительство Анны Леопольдовны, как иностранное, было нелюбимо русским народом. Швеция не устояла против таких заманчивых для нее внушений и в июле 1741 года объявила России вомну. В надежде на помощь сторонников Елизаветы в России, главнокомандующий шведской армией в обнародованном им манифесте объяснял, что одним из поводов к войне было намерение шведского короля «избавить достохвальную русскую нацию, для ее же собственной безопасности, от тяжкого чужеземного притеснения и бесчеловечной тирании и предоставить ей свободное избрание законного и справедливого правительства». Под этими сочувственными для России фразами, написанными по внушению Франции, скрывалось действительное желание последней способствовать как вступлению на престол Елизаветы Петровны, так и преобладанию в правительстве русской партии, с усилением которой Франция надеялась, что двор переедет в Москву, как было при Петре II, флот, оставаясь в пренебрежении, придет в окончательный упадок, и ослабевшая Россия, возвратясь к допетровским временам, перестанет возбуждать опасения Франции. Действительность, однако, не осуществила дальновидных предположений наших врагов, и самое начало войны ознаменовалось победой русских над шведами.