Подлодка - читать онлайн книгу. Автор: Лотар-Гюнтер Буххайм cтр.№ 99

Наше спасение в том, что ни враг, ни его умная машина не могут точно знать, на какой глубине мы находимся. Здесь сама природа решила прийти нам на помощь: вода — это не просто вода, если взглянуть на ее толщу сбоку, то будет видно, что она образует слои, вроде тех, что формируют осадочные породы. Содержание солей и физические характеристики разных слоев всегда отличаются. Они-то и сбивают с толку АСДИК. Стоит нам внезапно перейти из слоя теплой воды в холодную, как АСДИК уже начинает ошибаться. Слой плотного планктона еще больше сбивает его с толка. А операторы там, наверху, не могут ни с малейшей уверенностью откорректировать свои расчеты нашей позиции, ибо не знают, где находятся эти треклятые слои.

Херманн вовсю крутит рукоятку.

— Доложить обстановку! — обращается Старик в направлении акустической рубки.

— Шумы на трехстах пятидесяти градусах.

Не проходит и пяти минут, как невооруженным ухом становится слышен звук винтов.

Ришипитшипитшипитши — это атака не на полном ходу. Эсминец двигается с такой скоростью, чтобы иметь возможность отслеживать нас, и АСДИК отзывается громким и четким эхом.

Новая атака. Четыре, пять взрывов. Рядом. Закрыв глаза, я представляю языки пламени, огни святого Эльма на мачтах, игристое свечение хризопраза, каскады искр вокруг темно-красной сердцевины, ослепительно белое лигроиновое пламя, крутящиеся колеса китайского фейерверка, ослепительные волны света, аметистовые лучи, пронзающие тьму, всепожирающие потоки пламени, вырывающиеся из бронзовых фонтанов, окаймленных радужными ореолами.

— Учебное бомбометание, — шепчет Старик.

Я бы так не назвал.

Гигантский кулак ударяет со всего размаха по задрожавшей лодке. Я чувствую слабость в коленях в тот момент, как нас подбросило кверху. Стрелка глубиномера дернулась назад. Свет погас, раздался звон разбитого стекла. Мое сердце бешено колотится — наконец зажигается аварийное освещение.

Я вижу, как Старик кусает нижнюю губу. Надо принимать решение. Погрузить лодку вниз, на ту глубину, где разорвались последние бомбы, или поднять на несколько десятков метров выше.

Он приказывает поворот с одновременным погружением. Опять вниз по горке. Одна — две — три — но где? Вверху? Внизу? Слева? Учитывая последнее сотрясение, скорее можно предположить, что бомбы были спереди слева по борту. Но выше или ниже лодки? Ну вот опять. Снова докладывает акустик.

Удар приходится прямо по моему третьему спинному позвонку. За ним еще — и еще: два прямых удара сзади по затылку и шее.

С рулевого поста потянулся дым. Неужели вдобавок ко всему н нас еще и пожар? Или это обгорают кабели? Как бы не было короткого замыкания!

Успокойся! С посудиной ничего плохого не может произойти: я на борту. Я бессмертен. Если я на борту, лодка неуязвима.

Не остается никаких сомнений — заполыхала приборная панель. Бросается в глаза надпись на огнетушителе: Сохраняйте спокойствие! Заливайте огонь снизу! Мой мозг непрестанно повторяет: неуязвим — неуязвим — неуязвим.

Помощник по посту управления вступает в бой и почти пропадает в дыму и пламени. Ему на помощь спешат двое или трое. Я замечаю, что у лодки появляется дифферент на нос — все тяжелее и тяжелее. Я слышу: «Клапан — в трюме пробит трубопровод». Но такой крен не может быть только из-за разрыва трубопровода. Почему шеф не выровняет корму? Для чего еще нужны выравнивающие емкости, как не для баланса.

Хотя эсминец должен быть где-то поблизости, Старик отдает команду полный вперед. Ну еще бы! Лодка набрала уже слишком много воды, чтобы ее можно было удержать на плаву в неподвижном состоянии. Нам не обойтись без тяги винтов, которая создаст подъемную силу, приложенную к плоскостям рулей глубины, чтобы поскорее опустить корму. Если бы не эта необходимость, Старик ни за что не позволил бы так шуметь: такая скорость для лодки равносильна колокольчику, одетому на шею коровы. У нас нет выбора: или набрать скорость, или затонуть. Томми наверху, должно быть, сейчас слышат нас — наши двигатели, винты, трюмную помпу — безо всяких приборов. Они вполне могут отключить свой АСДИК, чтобы сэкономить электрический ток.

Теперь помимо сложных вычислений курса Старику приходится постоянно беспокоиться о нашей глубине. Мы оказались в рискованной ситуации. Если бы только у нас была возможность всплыть, все было бы намного проще: «Надеть спасательное снаряжение!», и продуть цистерны всем, что у нас есть. Про такое лучше и не мечтать!

Все влажное, покрыто каплями конденсата, словно лодка вспотела от испуга.

— Прокладки ведущего вала пропускают воду! — орет кто-то сзади. И тут же спереди подхватывают:

— …Клапан течет!

Я почти не обращаю на крики внимание. Какая разница, который именно клапан течет?

Четыре взрыва следуют один за другим, затем — безумный рев и клокотание черного потока, устремившегося в огромную брешь, проделанную бомбами.

— Тридцать три — четыре — пять — тридцать шесть, — громко считает штурман. На этот раз очень близко!

Сейчас мы на ста двадцати метрах.

Старик уводит лодку еще глубже и поворачивает влево.

От следующей детонации у меня стискиваются зубы. Я слышу рыдание. Вахтенный-новичок на посту управления? Только его истерики нам и не хватало!

— Потрясающая точность, — звучно смеется Старик, пока над нами прокатываются ударные волны новых разрывов.

Я напрягаю мышцы живота, как будто хочу защитить свои внутренние органы от многотонного давления воды. Лишь спустя несколько минут я решаюсь отцепиться от трубы, за которую ухватилась моя левая рука. Она поднимается точно помимо моей воли и вытирает холодный пот со лба. Вся моя спина липкая от пота. Страшно?

Мне кажется, я вижу лицо командира словно в тумане.

В отсеке по-прежнему висит дым с рулевого поста, хотя проводка перестала тлеть. Во рту вкус кислятины, а голова ноет от тупой боли внутри. Я задерживаю дыхание, но боль становится только хуже.

В любой момент все может начаться по новой — когда эсминец завершит разворот. Свора гончих вынуждена дать нам короткую передышку — неважно, хотят они этого или нет.

Опять АСДИК. Два-три резких шороха камушков. Ледяная рука пробирается под мой воротник и скользит вниз по спине. Я дрожу.

Головная боль становится невыносимой. Что на этот раз? Почему ничего не происходит? Все шепоты стихли. Лишь через равномерные, секундные интервалы доносится капель осевшей влаги: пит — пат. Я молча считаю капли. На двадцать второй обрушивается удар, согнувший мою голову к самой груди.

Неужели я оглох? Я вижу, как трясутся пайолы, но их звон, смешанный со стонущим, воющим звуком и душераздирающим скрежетом, я улавливаю не раньше, чем через несколько секунд. Водовороты за кормой лодки раскачивают и наклоняют ее во все стороны. Люди, спотыкаясь, налетают друг на друга.

Еще двойной толчок. Лодка стонет. Раздаются клацающие, скрежещущие звуки.