Дитя Всех святых. Цикламор - читать онлайн книгу. Автор: Жан-Франсуа Намьяс cтр.№ 39

Из-за спины Анна вновь донесся голос Альеноры:

– Я помогу вам.

– Вы? Что вы можете сделать?

Она не ответила. Он услышал треск рвущейся ткани: женщина оторвала лоскут от подола своего платья.

– Не двигайтесь. Я завяжу вам глаза. Затем пойду впереди и поведу вас за руку.

Анн не сопротивлялся. Он стоял ни жив, ни мертв, похолодевший, одеревеневший. Когда полоса шерстяной ткани закрыла ему глаза, он почувствовал себя немного лучше. В спасительной тьме Анн нащупал протянутую ему руку.

– А вам самой не страшно?

– Нет, от высоты у меня голова не кружится. Идемте.

Анн сделал шаг, потом другой… Дыхание его прерывалось, в висках стучало, по телу струился пот. Это было до крайности мучительно, на пределе возможного, но все же выполнимо. Альенора постоянно подбадривала его. Ее голос внушал доверие, и это его успокоило немного.

Но все же переход длился долго, бесконечно долго. Время от времени Альеноре приходилось отпускать своего мужа, потому что Безотрадный тоже не мог идти без посторонней помощи. Найдя место, где тропа немного расширялась, Альенора оставляла там Анна, велев ему вцепиться в скалу, и возвращалась за конем. Отсутствовала она обычно довольно долго, а потом, приведя Безотрадного, оставляла его ждать вместо Анна.

Когда они преодолели, наконец, опасный участок и Альенора сказала Анну, что он может снять повязку с глаз, солнце уже клонилось к закату. Анн рухнул на землю. Никогда в жизни он не был так измучен. Альенора показала ему на Безотрадного.

– Сядьте на коня.

Он отрицательно покачал головой и попытался встать, но снова упал: ноги его не держали. Так что он не только вынужден был согласиться и сесть в седло – он даже не смог проделать это без ее помощи… Чуть позже Альенора увидела, как ее муж повязывает себе на шею лоскут серого платья, который до этого сжимал в руке.

– Что вы делаете?

– Шейный платок, чтобы он всегда напоминал мне о моей глупости и гордыне. Я… благодарен вам, сударыня.

***

В Марсель они прибыли беспрепятственно. В порту как раз нашлось подходящее судно, отплывающее в Святую землю. Его название, «Надежда», красовалось на корме, выписанное красными буквами.

На причале за столом сидел человек с пером в руке. Анн подошел к нему. Тот был седоват, довольно дороден, с несколько тяжеловатыми чертами лица. На широкой физиономии выделялись толстые губы и маленькие проницательные глазки. Но ничего неприятного в его наружности не было, поскольку из-под грубоватого облика проглядывало изрядное добродушие. Человек этот жизнерадостно улыбнулся.

– Я Сезар Кабриес, марселец и капитан «Надежды». Милости прошу… Паломники в Иерусалим – желанные гости. И вам повезло: мы отчаливаем через час!

– Откуда вы знаете, что мы паломники в Иерусалим?

Сезар Кабриес расплылся в улыбке еще шире.

– Я уже двадцать лет хожу этим путем. Паломники в Иерусалим – это как попутный ветер: я их чую еще до того, как они появятся! С вас полсотни ливров: по двадцать за пассажира и десять за лошадь… Как мне вас записать?

– Бедный англичанин с супругой.

– Так ведь это не имя. Зовут же вас как-нибудь?

– Ну, будем считать, что так и зовут: мессир Англичанин с супругой.

Капитан записал без лишних вопросов, и Анн расплатился с ним из кошеля, который Альенора передала ему, когда они вошли в город.

Погрузка началась немедленно. Сезар Кабриес не солгал: «Надежда» была готова отчалить. Безотрадного ввели в трюм через грузовой люк в борту корабля, откидная крышка которого служила сходнями. Потом коня поместили в выгородку, своего рода стойло. Остальные матросы тем временем грузили провизию в ящиках и бочках.

Анн и Альенора тоже поднялись на борт.

В кормовой части палубы корабля располагалась капитанская каюта, красивая, ладная надстройка из дерева, украшенная резьбой, с окнами в мелком переплете, а на носу – что-то вроде тростникового шалаша с полотняной крышей. Это было помещение для женщин, которое Альеноре предстояло занять одной, поскольку, кроме нее, женщин на борту не было. Анну же отвели место в верхней части трюма, над лошадьми и провизией, вместе с прочими паломниками, числом около дюжины.

Закуток был тесный и темный, но Анн решил тут и остаться. Он был слишком измучен усталостью и волнениями путешествия. А больше всего его радовало то обстоятельство, что он, наконец, остался в одиночестве, подальше от Альеноры. Молодой человек сразу же заснул – и все еще спал, когда «Надежда» подняла якорь и взяла курс на Иерусалим…

Анн пробудился среди ночи, когда явились остальные паломники и стали располагаться на ночлег. Один из них, немолодой коротышка, черноволосый и чумазый, бесцеремонно толкнул его.

– Ну-ка, подвинься, увалень! Ишь, один развалился, где места на двоих.

Разбуженный столь грубо, Анн хотел было отшить нахала, но сдержался, извинился и вышел на палубу.

Высоко в небе блистали звезды. Анн долго стоял, облокотившись о борт. «Увалень»! Коротышка обозвал его «увальнем»! И сколь бы невероятным это ни показалось, такое обращение не только не задело Анна, но даже обрадовало его.

Впервые кто-то высказался на его счет откровенно. Раньше-то никто на подобное не осмеливался, потому что он был сеньор, наследник Вивре. Вот что производило на всех сокрушительное впечатление – и все ему лгали. А теперь он стал как прочие. Один из многих. Упав с высокого пьедестала, лишенный наследства, Анн разбил и свое одиночество. Отныне у него есть собственное место в великой цепи людской. Они бедны, они страдают, они такие же, как и он сам, – его ближние, его братья…

Анн вновь спустился в закуток и устроился там, втиснувшись между чернявым ворчуном и каким-то другим паломником. В первый раз со времени своего ухода из Нанта он заснул спокойно.

В последующие дни Анн получил отличную возможность познакомиться со своими попутчиками поближе. Они были неразговорчивы, даже замкнуты, и каждый хранил в себе тяжкую тайну, которая погнала его на край света. Но из-за юности Анна почти все отнеслись к нему с симпатией. Он хотел, чтобы его звали «Англичанином», – его так и звали, хотя ни по повадкам, ни по выговору не было похоже, что он родом из-за Ла-Манша.

Он был силен и не гнушался помогать матросам. Те тоже взяли его под свое покровительство. Так что с самого начала путешествия никто не чувствовал себя на борту более непринужденно, чем Анн…

Даже раннее средиземноморское лето не тяготило его. Жары он не боялся, наоборот, она его бодрила. Молодой человек с удивлением открывал для себя этот новый, неведомый ему прежде климат с горячими, иссушающими ветрами, абсолютно не похожий на влажную Бретань. Все это оказалось неоспоримым благом, как для его тела, так и для ума.

А главное, тут было море…