Дитя Всех святых. Цикламор - читать онлайн книгу. Автор: Жан-Франсуа Намьяс cтр.№ 104

Адаму тоже не пришлось ничего решать. Самаэль повторил маневр белого коня и тоже изо всех сил помчался в сторону оврага.

Оба коня, без сомнения, не уступали друг другу по силе, но Адам был гораздо тяжелее – да еще и вооружен своей чудовищной булавой. Последнее обстоятельство и определило все дальнейшее.

Безотрадный сделал невероятный рывок и без труда перемахнул на другую сторону. В следующее мгновение Самаэль сделал то же самое. Перескочить-то через овраг он смог, но приземлился слишком близко к краю. Черный жеребец потерял равновесие на скалистом уступе, который стал скользким из-за дождя, громко заржал и завалился назад вместе с седоком.

Анн спешился и заглянул вниз. Великолепное животное налетело головой на скалу и погибло мгновенно. Адам лежал рядом, с открытым забралом. На лице у него была страшная рваная рана; видимо, он напоролся на свою шипастую булаву. Однако был еще жив. Анн видел, как тот приподнялся, качаясь, простонал: «Самаэль!..» – и рухнул на тело коня.

Анн обернулся к своему спасителю, тяжело храпевшему рядом. Молодой человек был слишком обессилен и взволнован, чтобы толком осознать случившееся. Лишь одно он знал твердо: только Безотрадный, и никто другой, стал победителем в этом поединке. Белый конь один победил черного рыцаря.

***

Давно ожидавшееся столкновение между французской и английской армиями состоялось вскоре. Обеими командовали лучшие полководцы: Ла Ир, Потон де Ксентрай и маршал де Буссак с одной стороны, Уорвик, Суффолк и Тэлбот – с другой. Но ни один из столь выдающихся военачальников не был главным действующим лицом этого дня; по воле Реньо де Шартра им оказался некий пастушок из Жеводана.

Анн только что прибыл и еще не отошел от волнения после своего поединка. Он не знал в точности, где находится, – без сомнения, где-то между Сан-Лисом и Компьенем, на широкой равнине близ Уазы.

Перед сражением войско собралось на мессу под открытым небом. Анн бы неприятно удивлен, увидев, что ее служит толстый архиепископ Реймский. Как и на празднике Тела Господня в Компьене, тот взял слово для проповеди.

Он и в этот раз говорил те же слова, продолжая обвинять Жанну во всем, что с нею случилось: дескать, она пала жертвой собственной гордыни, Бог покарал ее за кокетство и любовь к балам и богатым нарядам… Потом сменил тон и громогласно возвестил:

– Но Бог в своей доброте ниспослал вместо нее юного пастуха из Жеводана, из Мандской епархии, Гильома-Пастушка. Он стоит гораздо больше Жанны. Он здесь, среди нас, и поведет нас к победе!

Равнина огласилась радостными криками, и священники пошли по рядам, давая причастие.

Анн причастился с особой серьезностью. В этот душный июльский день его не покидала мысль о смерти. Он разучился владеть оружием и не мог долее скрывать это от себя. Ему выпала неслыханная удача – он сумел устоять против черного рыцаря. Вернее сказать, ему повезло иметь самого сказочного из коней. Но после своего подвига Безотрадный сильно устал. Необходимо беречь верного друга. Больше нельзя требовать от него невозможного…

И потом, что там за история с каким-то пастухом? Что за комедия? Они хотят с помощью этого простака осмеять память о Девственнице? Усталость и отвращение завладели Анном.

Истребить память о Жанне – такова и впрямь была цель Реньо де Шартра, Ла Тремуйля и прочих. По всей стране распространялось и ширилось религиозное преклонение перед погибшей героиней. Это было нестерпимо врагам Девы. Требовалось, во что бы то ни стало, найти ей кого-то на замену, желательно пастуха – она ведь тоже была пастушкой.

По приказу архиепископа прочесали страну и доставили к армии Гильома-Пастушка, семнадцати лет от роду, как и Жанна в начале своих подвигов. К тому же у этого мальчика имелись Христовы стигматы.

Он предстал пред Карлом VII с теми же словами, что и Дева:

– Государь, я получил повеление идти с вашими людьми в бой, и англичане с бургундцами будут непременно побеждены.

Месса закончилась. Посланцы маршала объехали ряды, чтобы указать место каждому, и Анн очутился под началом Ксентрая. Именно его отряду было поручено охранять пастушка.

И Анн не замедлил увидеть нового «посланца Небес» в центре, в первом ряду…

Гильом-Пастушок восседал на великолепном белом коне, чем-то напоминающем Безотрадного. Тем более удручающим было сравнение прекрасного животного с юродивым седоком – тщедушным и скрюченным. У мальчишки дергалось лицо, и он постоянно чесался, расчесывая себе руки до крови, отчего и казалось, будто у него стигматы. Да и вел он себя совсем не так, как Жанна: у него были девичьи ужимки, и сидел он в седле по-женски, боком. Позади него оруженосец вез белое треугольное знамя с ангелами и святыми, вытканными золотом.

Анн не знал, плакать ему или смеяться. Он отвел взгляд, чтобы прийти в себя, и представил себе лицо Девственницы, проходившей перед ним в Реймском соборе. На душе стало немного спокойнее.

Напротив французских войск англо-бургундцы перегородили всю равнину. Поднялся крик, взметнулось облако пыли. Солдаты ринулись в атаку. Гильом-Пастушок завопил пронзительным фальцетом:

– Смелее! Они наши! Так хочет Бог!

И французы атаковали.

Центр, где находился Анн, сразу же стал местом ожесточенной схватки, исход которой долго оставался неясным. Анн сражался обоими мечами и с облегчением заметил, что справляется неплохо. Несколько вражеских всадников вылетело из седла под его натиском.

Гильом же Пастушок оказался в положении гораздо более ненадежном. Бедный козопас, подавленный ужасом, жался к Потону де Ксентраю и его людям, которые защищали его, как могли. Во время одной атаки, более яростной, чем другие, он, по-прежнему сидевший боком, потерял равновесие, свалился наземь и был немедленно захвачен в плен, что произвело вокруг него беспорядочное бегство.

Все это время Анн неистово рубился с каким-то бургундским рыцарем. Его противник, как любой и каждый, имел только один меч, но управлялся с ним мастерски, при этом необычайно ловко уворачиваясь от ударов. Напрасно Анн наседал и справа, и слева – тот либо легко уклонялся, либо блестяще парировал. Анн ожесточался все больше и больше. Герб его противника, три золотые раковины и лазурная перевязь на серебряном поле, словно дразнил его. Анн должен победить. Должен – любой ценой, ради того, чтобы вновь обрести веру в себя.

Изидор Ланфан учил Анна не терять хладнокровия в бою. Обычно юноша и не позволял себе горячиться. Но тут, столкнувшись с упорным сопротивлением бургундца, пришел в исступление. Вместо того чтобы дождаться, когда тот откроется во время выпада, Анн решил покончить с ним сразу и обрушил на него сокрушительный удар. Противник мгновенно увернулся, зато Анн, унесенный вперед инерцией собственного удара, вылетел из седла. Он упал на колени, наполовину оглушенный. А когда поднялся, рыцарь стоял перед ним, нацелив на него меч. Анн снял свою правую железную перчатку и протянул ему.

– Я Анн де Невиль, вассал благородного Орлеанского рода.