Трон императора. История Четвертого крестового похода - читать онлайн книгу. Автор: Николь Галланд cтр.№ 64

Ну и конечно, была еще Джамиля. Она расцвела, вырвавшись из заточения, проводила часы в благословенном относительном одиночестве на задворках лагеря, купаясь в лучах яркого солнца и собирая соцветия и стебли местных целебных трав. Женщина улыбалась, глядя на мои акробатические трюки, и смеялась над моими дурачествами — не потому, что находила их смешными, а потому, что уж очень я старался ее рассмешить, и ей это нравилось.

Джамиля выговаривала Грегору позади шатра одним солнечным днем, когда думала, что я их не слышу:

— Господин, ты избегаешь разговоров о своем моральном выборе, потому что беспокоишься за меня. Наверное, ты веришь, что Папа запретил поход на Византию, но боишься подвергнуть меня риску. Поэтому я стала твоим предлогом не рассматривать слишком пристально сложившуюся ситуацию.

Услышать ответ Грегора мне не удалось, потому что Лилиана (мы подслушивали вместе с ней) утянула меня от шатра, почувствовав, что я собираюсь вмешаться.

Ближе к вечеру на горизонте появилась красная галера дожа, и вся армия, придя в большое волнение, принялась гадать, кто сойдет на берег. По всей солнечной равнине люди стайками двигались к гавани, чтобы наконец увидеть пресловутого царевича Алексея. Я отправился туда вместе с Грегором, потому что вопреки себе был заинтригован. Теперь, когда у меня были собственные причины желать этого нового похода, хотелось убедиться, что от него будет хоть какой-то толк. Я знал, что Алексею едва исполнилось двадцать, но помнил, каким был мой король в двадцать лет. В этом возрасте он уже успел стать настоящим лидером, не чета всем прочим знатным, но мелким сошкам. Возможно, Алексей сам был знатной мелкой сошкой, а узурпатор — таким же злодеем, как мой мерзкий англичанин. Возможно, Алексей заслуживал, чтобы мы с Грегором стали его искренними поборниками. Возможно, если я помогу ему свергнуть дядю-узурпатора, то это станет для меня очищением грехов. Я хотел рассмотреть все варианты.

На берегу толпились бароны со своими слугами, пожелавшие узнать, на что они подпишутся, если армия действительно пойдет на Константинополь. Царевич Алексей вышел на палубу венецианской галеры, и мы наконец увидели юношу, чьи жизненные обстоятельства меняли судьбу всей кампании.

Вид у него был непримечательный, но не противный. Темно-каштановые волосы, карие глаза, аристократическая бледность правда, отдававшая желтизной, высокие округлые скулы. Нельзя сказать, чтобы он был абсолютно неуклюж, но не без того. К тому же он не производил впечатление человека, владеющего мечом или копьем. Держался царевич скорее с усталым раздражением, нежели с воинственным достоинством. А еще он был усыпан жемчугом — я имею в виду не украшения, а расшитую тунику, показавшуюся мне нелепой.

Народ был разочарован. Разочарование буквально зависло в воздухе и проявилось в паузе перед тем, как послышались протокольно-приветственные крики и хлопки. Всем стало ясно, что юноша, а по сути мужчина, не завоюет новых сторонников, а может, даже и лишится нескольких еще до того, как ступит на твердую землю.

— Мессиры! — воскликнул красивый, обаятельный, закаленный в битвах маркиз Бонифаций, обращаясь к своему окружению. — Перед вами будущий император Византии!

Вновь прозвучало жиденькое вежливое «ура», а вовсе не взволнованный рев, который мог бы еще убедить меня, что у Алексея есть шанс.

Грегор, стоявший рядом со мной, только вздохнул. Действительно, ничего тут не скажешь.

— Все, что нужно сделать, — это посадить его на трон, — постарался я подбодрить рыцаря. — Ты ведь не виноват, что в песнях о нем поют как о величайшем лидере.

Грегор не нашелся что ответить. Через несколько секунд он показал рукой на берег и робко произнес:

— Бонифаций будет ждать, что я…

— Пойдешь лично поклониться и расшаркаться, — договорил за него я. — А мне, наверное, пора начать складывать стихи о красивом челе сопляка. Подозреваю, меня скоро захотят видеть во дворце Бонифация.

Я вернулся в шатер, и сердце мое упало.

Лилиана в одиночестве склонилась над кухонной доской, у которой обычно трудилась с Джамилей. Запаниковав, я пересчитал скатки и увидел, что одной не хватает. Лилиана резко вскинула голову. Глаза ее блестели, хотя она пыталась взять себя в руки.

— Джамиля ушла, — сказала Лилиана, покашляла и снова принялась кромсать овощи к обеду. — На этот раз по-настоящему. Ты сам знал, что когда-нибудь это случится.

— Как ты могла ее отпустить?

— А как я могла ее остановить? — срывающимся голосом сказала Лилиана.

— Куда она ушла? — взревел я. — И как давно?

— Ушла, когда все побежали на пристань, но не знаю, куда она направилась, — сдержанно ответила Лилиана. — Возможно, в город. Кажется, там живут иудеи. Я дала ей на дорогу еды, сколько смогла выделить, скатку и одеяло.

— Вряд ли Джамиля пойдет в город со всем этим скарбом. В городе все эти вещи ей ни к чему, — сказал я, чувствуя, что схожу с ума. — Скорее всего, попытается отыскать торговый корабль, держащий путь на восток. — Я метнулся к груде накидок, из которой достал одну. — Как раз сейчас из-за прибытия Алексея гавань полностью закрыта, так что, возможно, успею ее перехватить.

Лилиана как-то подозрительно хмыкнула. Накидка выпала из моих рук.

— Выкладывай, что знаешь, — потребовал я.

— Ничего не знаю, — ответила она. — Только… она предвидела, что гавань будет закрыта для движения, и, думаю, ей хотелось просто удрать как можно дальше и как можно быстрее, чтобы ты ее не нашел. В общем, советую искать ее в глубине острова.

— Это что же получается: она отправилась одна в дикий лес, чтобы отсидеться там несколько дней? — фыркнул я. — Такая безрассудность совершенно не в ее характере.

— Да, конечно, — согласилась Лилиана. — Но если бы ей понадобилось ускользнуть от тебя, неужели она выбрала бы маршрут, который ты смог бы предвидеть?

Схватив накидку, я выскочил вон.

Я ничего не знал о том, как выслеживать человека в дикой местности; ни слова не знал по-гречески; не был знаком с географией этого места и имел ограниченный обзор с равнины. На севере равнина огибала бухту и переходила в невысокие холмы. На юге, в пределах видимости, остров был плоский. На западе, примерно в часе ходьбы, располагался горный массив, куда ни один здравомыслящий человек не отправился бы пешком. Я пошел именно туда.

На краю военного лагеря дорога расходилась на семь дорожек, ведущих к горам. Не зная, на что ориентироваться, я выбрал самую широкую. Фактически это была достаточно широкая тропа, пригодная для проезда повозки и прогона стада овец или коз, но ее не замостили и вообще никак официально не пометили. Она вилась по долине, а затем переходила на склон крутой горы и имела множество ответвлений. Их я выбирал наугад, так что не смог бы самостоятельно найти дорогу обратно. Проклятия сыпались из меня при каждом шаге, было ясно, что надрываюсь зря.

Если бы мне понадобилось доказательство, что Бог существует, то я нашел бы его в том удивительном факте, что мы с Джамилей шли одним и тем же путем. Она шла с вещами, а я налегке. Тем не менее, когда мне удалось ее нагнать, было уже почти темно. Над горными вершинами откуда ни возьмись появились грозовые облака. Все замерло в ожидании дождя, так что каждый звук воспринимался громче, чем обычно. На листве появились серовато-пурпурные отблески.