Шанхай. Книга 2. Пробуждение дракона - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Ротенберг cтр.№ 97

Та, Которая Любит Деньги, Та, Которая Любит Власть, и Та, Которая Любит Китай, — проговорил Убийца, повторив прозвища, уже успевшие приклеиться к трем сестрам Сун.

— Что ж, Та, Которая Любит Китай, вышла замуж за глупца Сунь Ятсена и теперь, когда он умер, больше не представляет для нас интереса. Но Та, Которая Любит Власть, находится рядом с Мао и его коммунистами на севере, а Та, Которая Любит Деньги, вышла замуж за Чан Кайши и обладает реальной властью в правительстве Гоминьдана.

Цзян медленно кивнула. Мысли копились в ее мозгу подобно каплям дождя, что собираются на оконном стекле и потом, сливаясь воедино, скатываются струйками воды. Когда женщина наконец заговорила, ее голос звучал не громче шепота, и она тщательно подбирала слова.

— Чарльз Сун умирает и оставляет после себя трех дочерей — трех девочек из второго портала Бивня Нарвала. Каждая из девушек обладает влиянием на определенного могущественного человека. Сунь Ятсен умер больше десяти лет назад, и вряд ли он был Человеком с Книгой. Чан Кайши обладает властью, но я сомневаюсь в том, что он даже умеет читать. Остается Мао Цзэдун. По Шанхаю уже не первый год передаются из рук в руки копии его работ. В конце концов, он был библиотекарем. — Цзян медленно обвела взглядом Избранных. — Мао — могущественный человек, Человек с Книгой, и, по слухам, он держит при себе одну из дочерей Суна, девочку из второго портала.

Ей хотелось услышать мнение других, но, поскольку никто не проронил ни слова, она заговорила снова:

— Возможно, Мао и есть Человек с Книгой и мы должны поддержать его.

— Если он позволит нам сделать это, — заметил Резчик.

Цзян издала негромкий смешок и покашляла в кулачок.

— Договор Бивня использует людей вне зависимости от того, хотят они этого или нет. Единственный вопрос заключается в том, как к нему подобраться.

— Полагаю, этот вопрос я сумею решить, — сказал Конфуцианец, немало удивив своих товарищей, но прежде, чем кто-нибудь из них успел задать вопрос, он пояснил: — Мы, конфуцианцы, существуем уже очень давно. Такова наша философия. Если она по какой-то причине не устраивает существующую власть, мы просто уходим в подполье. Мы находим другую работу, женимся, заводим детей и движемся дальше. При этом мы не теряем связи друг с другом. Конфуцианцы есть и в Гоминьдане, и в Коммунистической партии Китая, и они занимают там весьма высокое положение. Я свяжусь с ними, а они выйдут на сестер Сун.

Цзян услышала в этих словах какой-то скрытый подтекст, но ее старческий ум не сумел разобрать, что именно они таили.

— А что будешь делать ты? — посмотрела она на Убийцу.

— Близится война. Гильдия готова.

— Сражаться?

— Выполнить Пророчество Первого императора.

— Ты поможешь оборонять Шанхай?

— Возможно. Я несу обязательства не перед городом, а перед Договором Бивня.

— Как и все мы, — проговорил Конфуцианец, но в его словах не прозвучало того энтузиазма, которого ожидали от него остальные присутствующие.

Резчик вновь задумался о предостережении Чэсу Хоя.

— Когда о Гильдии станет известно, ее сила заметно уменьшится, — сказал Убийца. — Поэтому я намерен задействовать своих людей лишь в самый решающий момент.

— Как же ты узнаешь, что он настал? — с вызовом в голосе осведомился Конфуцианец.

Цзян опередила Убийцу с ответом:

— Он и такие, как он, всегда знают, когда наступает время действовать.

Ночью Цзян призвала дочерей в комнату, которая являлась спальней еще для ее матери, бабки и прабабки.

Уже многие годы она спала на этой старой кровати в личной спальне матери, расположенной в борделе. И вот теперь она лежала на ней же, обложенная десятком подушек, и смотрела на двух своих дочерей-красавиц. Обе были высокими, сильными и готовыми рожать детей. Но она уже давно сделала выбор. Ее наследницей станет младшая.

Сначала она обратилась к старшей дочери и взяла ее за руку.

— Попрощайся со мной, но не оплакивай меня. Я прожила долгую и счастливую жизнь, и ты часть моего великого счастья. Так что, пожалуйста, никаких слез.

— Я почитаю тебя и твои желания, матушка. — Дочь ласково поцеловала ее и с этими словами вышла из комнаты.

Май Бао, которую в миру теперь называли Цзян, повернулась к младшей дочери и, сделав глубокий вдох, повела историю о Бивне Нарвала. Сначала девушка слушала мать с раскрывшимися от удивления глазами, а затем, когда дело дошло до деталей, как того и ожидала Май Бао, обрела хладнокровие и невозмутимость. В дни войны Трое Избранных Должны проявлять максимум практичности, а что, если не война, происходило сейчас?

— Возможно, тебе придется принимать весьма болезненные решения. Чэсу Хой предупредил нас о том, что на нашу землю сошло воплощенное зло. Оно несет беду людям, не исключено, что очень и очень многим. Но ты не должна терять из виду главную цель: превращение Шанхая в великий город. Семьдесят Пагод должны вернуть власть народу черноволосых. Если мы, Договор Бивня, потерпим неудачу, хищные птицы разорвут Китай в клочья. Помни это. Взвешивай факты, тщательно продумывай каждый шаг и пытайся провидеть его возможные последствия. Хороший игрок играет не против противника, а против потенциального победителя. Каждое утро брось взгляд в сторону Священной горы и вспомни о своих обязательствах.

Май Бао откинулась на подушки. Ее лоб усеяли бусинки пота.

— Тебе плохо, мама?

Май Бао покачала головой.

— И будь осторожна с Конфуцианцем.

— Почему, мама?

И снова Цзян мотнула головой, только на этот раз ничего не сказала. Девушка присела на кровать и положила голову на грудь матери.

— Что я могу сделать для тебя, мама? — глубоко дыша, спросила она.

Май Бао указала на маленький флакон, стоявший на туалетном столике. Черная жидкость, содержавшаяся в нем, сулила быструю и легкую смерть.

— Дай мне это.

Дочь передала матери снадобье, та положила его рядом с собой, проговорив на прощание:

— Тебе пора идти, а мне — остаться одной. Даже шлюха… особенно шлюха имеет право на уединение в конце пути.

Он являлся Конфуцианцем в Договоре Бивня на протяжении почти двадцати лет. И в течение всего этого времени он ежедневно добавлял новую запись в Конфуцианскую книгу знаний, которую потом передаст своему сыну, а тот — своему, и так — до тех пор, пока конфуцианцы не придут к власти и их знание не станет доступным для всех без исключения.