Почти идеальные люди. Вся правда о жизни в «Скандинавском раю» - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Бут cтр.№ 21

Учение Лютера и его ответвления, кальвинизм и пиетизм, воспринимались здесь глубже, поскольку местное население было более склонно к независимости, а общины жили беднее и обособленнее. Протестантство придавало меньше значения внешним элементам религии и больше – внутренней вере. Сыграло свою роль и то, что тогдашний шведский король, могущественный Густав I, стал горячим приверженцем лютеранства. В основном им руководили собственные политические интересы, однако он всегда умел получить желаемое.

После лютеровского вызова католической церкви возврат к прошлому стал невозможен, по крайней мере для скандинавов. В течение нескольких десятилетий с католицизмом здесь было практически покончено. Хотя и датский, и шведский короли приняли новую веру, к приверженцам старой относились довольно мягко – их не преследовали, как в других европейских странах. В 1527 году датский король Фредерик I разрешил своим подданным исповедовать любую веру, поскольку «Его Величество есть царь и судия над жизнями и имениями в своих владениях, но не над душами людскими». Тем не менее в Исландии, которая тогда была датским владением, непосещение церковной службы наказывалось поркой.

К концу XX века, по крайней мере в городах, лютеранство уступило место светским взглядам. Сегодня религиозность выглядит такой же экзотикой, как медвежья охота, а показатель посещаемости церквей упал до 2,5 процента в среднем по региону.

Меня заинтересовало, как влияние лютеранства проявляется в современной Скандинавии, если проявляется вообще.

Аксель Нильсен родился в 1899 году в сонном североютландском городке Нюкебинг в семье кузнеца. Из болезненного и ранимого ребенка он вырос в хилого и малорослого молодого человека. Получив зачатки знаний в местной школе, семнадцатилетний Аксель ушел в море на шхуне, направлявшейся к Ньюфаундленду.

Это был первый из его многочисленных побегов от реальности, которые Аксель совершал всю свою жизнь. Следующий случился спустя несколько недель – после перехода через Атлантический океан он сбежал на другое судно. В это время в мире бушевала война, и привычка Нильсена что-то писать в своем дневнике по ночам, его странный акцент и ломаный английский выглядели подозрительно. Товарищи по команде стали подозревать в нем германского шпиона. Он снова бежал, на сей раз домой, устроившись матросом на корабль, идущий в Испанию.

В родном Нюкебинге Нильсену были не слишком рады. Недовольство родителей его уходом из дома только усилилось, когда они узнали о побеге с корабля. Но североамериканские похождения в конечном итоге определили его призвание. После множества отказов двадцатичетырехлетнему Нильсену удалось опубликовать беллетризованную версию своих приключений под названием «Лабрадорские истории». В честь родной местности своей матери-норвежки Аксель взял себе псевдоним Сандемусе. За этой книгой последовали многие другие, причудливо сочетающие художественный вымысел, фактический материал и философские рассуждения в манере, которую критика сравнивала с произведениями Джозефа Конрада.

В жизни Сандемусе было еще много побегов. В 1930 году он с женой и тремя детьми переехал в Норвегию из-за финансовых проблем (в частности, он продал права на следующую книгу одновременно двум издателям). Во время Второй мировой войны он снова бежал, на этот раз в Швецию, из-за своих связей с норвежским Сопротивлением. Правда, эти связи ограничивались периодическими попойками в компании настоящих партизан. Но именно собутыльники убедили писателя уехать, опасаясь, что он не сможет держать язык за зубами. Вернувшись в Норвегию в 1945 году, Сандемусе оставил жену и детей ради другой женщины, родившей ему двойню.

Судя по всему, аморальный фантазер Сандемусе был неприятным человеком. Один из его сыновей обвинял отца в педофилии, инцесте, жестоком обращении с животными и двоеженстве. Позже список обвинений пополнило подозрение в убийстве норвежца. Недавно я обратил внимание на портрет Сандемусе, украшающий хвост «Боинга-737» авиакомпании Norwegian Air ^[32]. Не самое подходящее лицо компании, скажем прямо.

В наши дни Сандемусе читают мало, если не считать небольшого фрагмента романа «Беглец пересекает свой след», опубликованного в 1933 году. Действие книги происходит в вымышленном городке Янте, в котором нетрудно узнать Нюкебинг. Вызвавший острую полемику роман сатирически описывает жизнь датской провинции с ее мелочностью, завистливостью, кривотолками, лицемерием и невежеством. Особенно сильно возмутились в Нюкебинге – прототипами убогих духом персонажей послужили многие его жители.

Фрагмент «Беглеца», который стал для датчан и исчерпывающей характеристикой, и приговором, представляет собой набор правил для жителей Янте. Законы Янте – своего рода датские Десять Заповедей, ставшие хрестоматийными для всей Северной Европы.

Любому человеку, планирующему переезд в Скандинавию, будет полезно с ними ознакомиться.

Законы Янте

Не думай, что ты что-то собой представляешь.

Не думай, что ты так же хорош, как мы.

Не думай, что ты мудрее нас.

Не воображай, что ты лучше нас.

Не думай, что ты знаешь больше, чем мы.

Не думай, что ты значительнее нас.

Не думай, что ты для чего-то годишься.

Не смейся над нами.

Не думай, что кому-то есть до тебя дело.

Не думай, что ты можешь чему-то нас научить.

Биография автора, казалось бы, дает основания считать эти правила всего лишь фантазией психологически неуравновешенного человека. Но, по правде говоря, Сандемусе попал в точку, и не только в отношении датчан. Законы Янте вполне узнаваемы среди норвежцев, а в Швеции, как мы увидим дальше, их влияние на общество еще сильнее.

Если заговорить о Законах Янте с современным датчанином, то он только тяжело вздохнет. Вам объяснят, что этого давно нет, что сатира Сандемусе неактуальна и лишь напоминает о временах, когда большую часть населения Дании составляли крестьяне. Даже королева Маргарет осудила их в новогоднем поздравлении нации в 1980-х. Сегодняшние датчане гордятся своими достижениями и радуются за тех, кому сопутствует жизненный успех.

Но спустя пару минут вам приведут примеры из жизни «друзей» и «родственников», пострадавших от тирании Законов Янте «там, в провинции». С вами согласятся, что этот затхлый социальный конформизм, возможно, встречается где-то в дальних уголках страны, но уж никак не в Копенгагене. Датская столица – глобальный город. Ее жители со всеми своими социальными медиа, реалити-ТВ и американизированным потребительством – яркие индивидуалисты.

Мой опыт говорит, что в той или иной степени Законы Янте действуют в Дании повсеместно, хотя они менее заметны в столичной суете. От людей, уехавших из Ютландии, я слышал, что эти нормы до сих пор лежат в основе привычек и поступков. Недавно на званом ужине я сидел рядом с дамой, которая рассказывала, какой удушающей показалась ей атмосфера родного города. «На западном побережье неодобрительно относятся к любому, кто хоть немного выходит за рамки или демонстрирует малейшие амбиции, – говорила она. – Это не нравится людям. Все знают, чем ты занимаешься, и у каждого есть мнение, чем тебе на самом деле нужно заниматься. Мне пришлось спасаться. Я уехала в Копенгаген, как только смогла, и редко приезжаю обратно. Наверное, так часто бывает с родным городом, но особенно остро это чувствуют люди из Ютландии».