Лонгборн. "Гордость и предубеждение". Из жизни слуг - читать онлайн книгу. Автор: Джо Бейкер cтр.№ 54

Сара с содроганием вспомнила, что совсем недавно всерьез думала приехать сюда в одиночку.

Экипаж свернул на Грейсчёрч-стрит, проехал с сотню ярдов по булыжной мостовой, и сэр Уильям остановил лошадей. Сара, запрокинув голову, смотрела на высокий, узкий дом с гладким фасадом. Ступени были отчищены добела, и она невольно посочувствовала Марте, рыжеволосой служанке Гардинеров, которая так отлынивала от работы в Рождество. Как, должно быть, у нее щиплет руки от щелока, как ноют плечи после того, как она все тут скребла и скоблила, возвращая белизну грязному камню! Сара отстегнула пряжку, ослабила ремень и соскочила на землю. Ноги от долгого сидения так затекли, что она ухватилась за коляску, чтобы не упасть.

У высокого окна второго этажа стояла Джейн. За зеленоватым стеклом она казалась бледной, призрачной. Сара помахала ей, но Джейн, не отвечая, метнулась назад, в тень, а спустя минуту вместе с миссис Гардинер и детьми уже сбегала по ступенькам крыльца навстречу экипажу.

Сэр Уильям, Мария и Элизабет вышли из коляски, расправляя затекшие ноги. Сара, у которой все еще покалывало в бедрах, начала отстегивать багажные ремни. Вещи полегче она передавала подошедшему слуге, который относил их в дом. Экипаж и лошадь вверили попечению другого слуги, и тот повел лошадь через арку за дом, в конюшню. Поднявшись по надраенной, но уже затоптанной лестнице, Сара оказалась в мрачноватом вестибюле и осталась там дожидаться, когда о ней вспомнят и дадут распоряжения.

По дому можно было двигаться вверх и вниз, вперед и назад, и не было в нем ни боковых коридоров, ни обходных путей. Большие сверкающие окна на задней стороне почти упирались в кирпичную стену, а с фасада смотрели на дом напротив. Сара, получив указание от Марты, которая, кажется, была ей рада, долго карабкалась вверх на чердак для слуг, а добравшись, поставила деревянный сундучок на пол, рядом с расстеленным для нее тюфяком. Она выглянула в окно, посмотрела на закопченные крыши. Внизу, робко сбившись в кучку, зеленели молодые деревца. Дальше виднелись мачты и реи кораблей. Но тут пришлось поспешно бежать по лестницам вниз: пора было выходить.

Элизабет собиралась с тетушкой за покупками и сказала, что Сара, если хочет, может поехать с ними, поскольку никаких срочных дел нет, распаковывать вещи не нужно, завтра утром они едут дальше. Сара сидела на козлах рядом с возницей, который изъяснялся на невразумительном кокни и то и дело тыкал по сторонам пальцем, должно быть показывая достопримечательности и особо интересные места. Она вежливо смотрела, куда он показывал, и кивала на все, что бы он ни говорил.

Коляска еле ползла среди многочисленных экипажей по торговым улицам, но позже, оказавшись в более спокойной части города, набрала скорость и понеслась по квадратной площади, внутри которой был разбит сквер, затем, резко развернувшись, объехала стоящие полукругом дома с белыми фасадами, напомнившие Саре ряд прекрасных белоснежных зубов. В конце ряда строительство еще не закончилось, вместо дома зияла яма вырытого котлована с готовым фундаментом и сточным колодцем.

Они выехали на широкую улицу, усаженную рядами деревьев, и возница, остановив лошадей, приготовился дожидаться хозяев, пока они будут ходить по магазинам.

Сара шла по пятам за Элизабет и ее тетушкой – в одну галерею, во вторую, из лавки в лавку, и каждая из них была доверху набита отрезами ярких тканей, узорчатыми бумажными обоями, свернутыми в рулоны коврами. Миссис Гардинер собиралась заново отделать гостиную и требовала, чтобы Элизабет высказала свое мнение относительно рисунков и сочетания цветов. На Сару навьючивали картонные коробки, бумажные пакеты и свернутые в трубку образцы обоев. Когда-то раньше она все это уже видела: ей снился такой сон. Все это было замечательно, но не так прекрасно, как в мечтах, а поклажа скользила, свертки вырывались из рук, и какая-то коробка впивалась ей в бок. И для чего только человеку столько всего нужно? Непонятно, отчего одна раскрашенная бумага уж так прелестна, что без нее никак не обойтись, а другая совершенно не годится. Неужели все это и в самом деле настолько важно? Саре трудно было это понять.

Они вернулись к коляске, проехали еще немного, до следующего ряда светлых домов, там миссис Гардинер должны были подпиливать зубы ^[14]. Один раз она уже это проделывала, но настало время повторить процедуру. Элизабет ответила отказом на предложение сделать то же. Она не стала подниматься к мистеру Спенсеру, осталась сидеть в экипаже вместе с возницей и Сарой и поинтересовалась, что думает та о Лондоне.

– Он не такой, как я себе представляла, мисс.

– Каким же ты его представляла?

Сара только покрутила головой. Реальность оказалась ярче сна, заслонила его.

– Боюсь, я не смогу сказать как следует, мисс.

Они наблюдали, как модно одетые люди бодро поднимаются по светлым ступеням, читают надписи на начищенных латунных табличках, входят в нарядную синюю дверь и как потом выходят, сутулясь и прижимая к лицу окровавленные платки.

– Думаю, я сделала правильный выбор, – поежилась Элизабет.

– В самую точку, мисс.

Правильность решения Элизабет подтвердил и неприглядный вид ее тети, покинувшей кабинет мистера Спенсера. У нее распухли губы, а оструганные нижние передние зубы стали заметно короче.

Затем последовал ужин – миссис Гардинер пришлось отказаться от него вовсе, потому что есть она не могла, а мисс Элизабет только поклевала немного. Сара, борясь с зевотой, ужинала с незнакомой прислугой в тесной комнате для слуг. После ужина хозяева в карете Гардинеров уехали в театр, а Марта уложила детей спать, и тут уж все наконец позволили себе расслабиться и свалиться от усталости.

Лондон. Многолюдный центр города. Где-то там должны быть танцующие медведи, и резвые попрошайки, и фейерверки, способные напугать даже бравого солдата. Сара улеглась на тюфяк и до подбородка натянула одеяло. Марта дунула на свечу, и стало темно.

Сара легла на бок, свернулась клубочком. Тонкий матрац набит был истертым конским волосом, так что бедром и плечом она уперлась в дощатый пол. Несмотря на усталость, сон к ней не шел, мешал шум; неравномерный, глубокий, он разворачивался слой за слоем. Совсем рядом носятся по ближней мостовой кебы, с грохотом катятся к докам грузовые подводы, в закоулках вопят кошки – не то дерутся, не то справляют свадьбу. Скрип тросов на верфи, собачий лай, бой часов – снова и снова где-то вдали, час за часом, в ночи, в темноте раздавался их бой, а в доме Гардинеров все безмятежно спали, одна Сара ворочалась с боку на бок, кутаясь в одеяло, от которого пахло кем-то чужим.

Кент оказался просторным и зеленым – в этот цвет его окрашивали посадки хмеля, – а кругом расстилались лавандовые поля, пока еще серые, но обещавшие стать лиловыми в конце лета. Амбары стояли на каменных сваях, чтобы, как объяснил сэр Уильям, уберечь зерно от крыс. Он оказался просто кладезем знаний, которыми щедро делился со своими юными спутницами. Саре через тонкий, не толще ткани на зонтике, полог было слышно почти все.