Рыцари Дикого поля - читать онлайн книгу. Автор: Богдан Сушинский cтр.№ 33

— Я не удивился бы, узнав, что этот безумец уже восседает в тронном зале Вестминстера. Но пока что, повторяю, выйдя в море на одном корабле, он возвращается в Дюнкерк на трех. И то лишь потому, что еще как минимум четыре корабля, не считая мелких суденышек, сжег в гавани Викингберга. А чтобы комендант де Мовель не усомнился в почтительном отношении князя, решил явиться к нему в сопровождении шести пленных испанских офицеров во главе с генералом Кастильеро. Представляю себе, как испаноненавистник де Мовель будет тронут таким визитом.

Все еще не опуская запрокинутой головы, графиня открыла глаза и улыбнулась одной только ей понятной, загадочной улыбкой. Она гордилась своим степным рыцарем, как способна гордиться лишь безоглядно влюбленная женщина.

— Надеюсь, вы говорите об этом без зависти?

— Почему же без зависти? Я ведь и сам воин и не могу не позавидовать храбрости и удачливости этого наемника. Другое дело, что в данном случае моя зависть озарена уважением, а не очернена ненавистью.

— Ну да, ну да… — отрешенно как-то согласилась де Ляфер, — так ведь, собственно, и должно быть.

— Вы сведете меня с Гяуром, графиня?

— Ваши слова — просьба или вопрос, мой принц?

— Это важно?

— Даже не представляете себе насколько…

Ян-Казимир оглянулся на свою небольшую свиту из трех польских наемников, переданных ему принцем де Конде, словно побаивался, что они могут услышать его ответ. Они остановились в ложбине по ту сторону вершины и вряд ли прислушивались к их разговору.

— Считайте просьбой, — процедил.

Отвернувшись, графиня де Ляфер победно улыбнулась. Она ждала этого признания.

— Очевидно, у вас что-то срочное?

— Вы сведете нас сегодня же, как только Гяур ступит на берег, — в голосе Яна-Казимира уже стали проявляться жесткие, волевые нотки. Из них, очевидно, и формируется тот повелевающий королевский тон, который с одинаковым беспристрастием казнит и милует.

— Это просьба или уже приказ? — игриво поинтересовалась Диана.

— Научитесь определять сами, графиня, по значимости сказанного. Но должны знать: для меня очень важно поговорить с князем уже сейчас.

— Он ведь прибыл из вашей многострадальной Польши и вернется наверняка туда же. Почему вы вдруг занервничали?

— Мне нужно встретиться с князем Гяуром здесь и сейчас. Потому что встреча эта будет иметь смысл только до тех пор, пока этот степной бродяга не получил более лестного предложения от генерала де Мовеля, принца де Конде, кардинала Мазарини или кого-то там еще.

— И что, каждый из них готов предложить полковнику свою дружбу?

— Свою службу, графиня, службу, что не одно и то же, — нервно отреагировал королевич. Он понимал, что Диана специально затягивает с утвердительным ответом, набивая себе при этом цену.

— Для меня это новость, что готовы все трое, — уточнила она. — Любопытно. И еще, принц… Позвольте напомнить, что для офицера, каковым является полковник Гяур, служба позором не является. Все дело в выборе властелина и идеалов. Кстати, я не совсем поняла: вы-то сами готовы предложить полковнику не только службу, но и дружбу, наверное, тоже?

— Я готов был к этому еще до отплытия фрегата «Кондор».

— Что же вам помешало, принц?

— Я не мог напрашиваться на знакомство с этим… наемником, — интонационно выделил поляк слово «наемником».

— А на знакомство с князем вы, поляк-беженец, который еще недавно находился в испанском плену, напрашиваться можете?

По лицу королевича пробежала нервная судорога, но воспитание все же взяло верх над эмоциональной вспышкой.

— С наемником, какую бы родословную он себе при этом ни сотворял. Однако нам не стоит обострять отношения, графиня. Признаюсь, меня удивляло, что вы не свели меня с полковником, хотя, казалось бы, все шло к тому, что мы неминуемо должны встретиться. Когда я вернулся из Кале в Дюнкерк, у нас еще было почти два дня. Следовательно, все зависело от вас.

— Простите принц, не пойму, о чем вы. Насколько я помню, ни о какой встрече с князем речи не шло.

— Разве не ясно было, что она назрела? Не в Польшу ли станет возвращаться ваш князь, если только сумеет уцелеть?

— И все же вы не просили о знакомстве с Гяуром, — настояла на своем графиня. — Вы не ощущали потребности во встрече и дружбе с этим рыцарем, а значит, не готовы были к ней. А ведь именно князь мог бы стать тем воином, который помог бы вам проложить путь к польскому трону. Или, может быть, вам напомнить, что, в отличие от благословенной богом Франции, в Речи Посполитой трон по наследству не передается? И что уже сейчас на него метят несколько претендентов, да таких, что неизвестно, чем вся эта «престольная возня» закончится. Не продлится ли она и после того, как элекционный сейм ^[17] назовет имя обладателя короны.

Брови принца молниеносно взлетели вверх. Он не ожидал, что француженка столь решительно сменит тактику разговора с ним.

— Оказывается, нам с вами все-таки есть о чем поговорить, досточтимая Диана.

— Я принадлежу к тем женщинам, с которыми всегда «есть о чем поговорить». Причем не только в постели.

— Мне не с чем сравнивать, графиня, — почти обиженно напомнил ей поляк о том, что в постели они пока еще не побывали.

— Будет… с чем, — кротко пообещала де Ляфер. — Но при одном условии: находясь во Франции, вы, принц, как никто иной, должны быть заинтересованы в том, чтобы Гяур вернулся в Польшу в чинах, доблести и славе. Не забывая при этом о его скудном походном кошельке. Разве я неправа, ваше будущее величество?

С первого дня знакомства графиня не особенно церемонилась в отношениях с претендентом на престол, и Ян-Казимир даже успел, пусть не смириться, то, во всяком случае, привыкнуть к этому.

— По-моему, в мире не существует ни ситуации, ни мысли, в которых вы могли бы быть неправы, — проговорил через зубы.

Он в одинаковой степени любил и ненавидел эту графиню. Но ему нужен был Гяур, а еще больше — королева Мария Гонзага. Но, по иронии судьбы, путь к сердцам этих людей устилала камнями слов и адом своей циничной иронии только эта женщина — Диана де Ляфер. Поэтому королевичу не оставалось ничего иного, как пройти этот хотя и тяжкий, порой унизительный, зато самый верный, кратчайший путь.

Иезуитская школа, тренировка духа и воли в монастыре не прошли для него впустую. Теперь Ян-Казимир умел владеть собой значительно лучше, чем когда-то владел шпагой. А главное, как святую мудрость, усвоил твердое, жестокое правило: «Идея — выше личных амбиций, цель — выше любви и неприязни». А всякая ненависть воспринималась им лишь как источник абсолютного презрения ко всему бренному, что вставало на его пути.