Последний викинг. Ярость норманнов - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Степанов cтр.№ 61

На следующий день Ярицлейв Мудрый принял Харальда в селе Ракомо, расположенном к югу от Новгорода. Туда конунг переезжал на лето из города. Летняя усадьба конунга была устроена с таким же великолепием, как княжеское дворище на Торгу. С трех сторон палаты опоясывало гульбище. Оно находилось под высокой крышей, которую поддерживали резные столбы, но не имело стен. По гульбищу можно было гулять, не боясь дождя или солнечного зноя. Первым человеком, встретившим Харальда, была неугомонная Эллисив. Она выскочила к нему, припрыгивая на одной ножке, а другой выделывала в воздухе разные забавные движения. Харальду захотелось подбросить ее в воздух выше, чем это делал ее отец, но он сдержал свой неразумный порыв, ибо Эллисив была дочерью конунга, чьего расположения он добивался. Эллисив не задумывалась над этим. Она радостно приветствовала гостя, взяла его за руку и повела в палаты.

Харальд думал, что конунг встретит его в тронном зале, облаченный в драгоценные одеяния. Однако Эллисив отвела его во внутренние покои, где не было никакого трона. Ярицлейв Мудрый сидел на лавке у маленького окна и читал толстую книгу. Он перелистывал пергаментные листы и что-то шептал. Эллисив обратилась к отцу:

– Отче! Се мой друг Харальд! Он высокий и сильный, но не сидит на княжестве. Подари ему доброе княжество!

– Добро, дщерь моя! – улыбнулся конунг. – Поди поиграй с сестрой, а мы пока рассудим, что к чему.

Ярицлейв Мудрый свободно говорил на северном языке, хотя его речь была скупа на замысловатые обороты, изобретенные скальдами. Он изъяснялся прямо и просто, как подобало воину.

– У этого окна мы прощались с твоим братом, – сказал он. – Я отговаривал Олава от намерения возвратиться в свое отечество, но он твердил, что вещие сны сулят, что он станет «Perpetuus rex Norvegi». Ты знаешь, что это означает?

– Я не силен в латыни, – признался Харальд. – Однако мой брат столь часто повторял эти слова, что мне ведомо их значение. Вещие сны обманули Олава. Ему не суждено было стать вечным правителем Норвегии.

– Неисповедимы пути Господни! Быть может, вещий сон не лгал. Ведь Олаву обещали вечную власть, а не мимолетную власть земных владык.

Харальд недоуменно внимал Ярицлейву. Конунг говорил на северном языке, но он не понимал его речей. Брат погиб. Значит, его сны оказались ложью. Все просто. О чем же тогда толкует повелитель Гардарики? С другой стороны, Ярицлейва недаром прозвали Мудрым. Но если в его мудреных словах есть смысл, то он скрыт от обыкновенного человека. Кажется, Ярицлейв заметил замешательство Харальда. Конунг попытался растолковать свою мысль:

– Зри в корень! Кто убил Олава?

– Кальв сын Арни, Торстейн Корабельный Мастер и Торир Собака, – без запинки перечислил Харальд.

– Не приходится сомневаться, что все они язычники?

– Кальв крещен, Торстейн – не знаю, а Торир Собака живет на острове далеко на севере по соседству с Финмарком. Он часто ездит в тундру и просит помощи у финских колдунов. Конечно, он язычник.

– Вот видишь! Твой брат пал от рук безбожных язычников. Он погиб за хрестьянскую веру!

Харальд призадумался. Брат погиб, потому что против него выступили лендрманны и другие хёвдинги, не пожелавшие подчиниться его воле. Они склонили на свою сторону бондов, которые не хотели принять новую веру. Правда, в войске Олава было немало язычников. Но все же брат шел в бой с именем Христа. Да, пожалуй, можно сказать, что он умер за христианскую веру. Ярицлейв поспешил развеять последние сомнения:

– Олав погиб как святой мученик. Как мои братья Борис и Глеб, печальники за нашу отчину! Когда умер наш отец Владимир, крестивший славянское племя, Святополк Окаянный обманом воссел на отцовский стол в Киеве. Он созвал киевлян и стал давать им дары. Они же брали, но сердце их не лежало к нему, потому что их отцы и братья были в войске Бориса. Они возвращались назад, не найдя печенегов. Когда они дошли до реки Альты, все сказали Борису: «Вот у тебя отцовская дружина и войско. Пойди, сядь в Киеве на отцовском столе». Он же отвечал: «Не подниму руки на брата своего старшего: если и отец у меня умер, то пусть этот будет мне вместо отца». Услышав это, воины разошлись от него. Борис же остался стоять с одними своими отроками. Между тем Святополк, исполнившись беззакония, пришел ночью в Вышгород, тайно призвал Путшу и вышгородских мужей боярских и сказал им: «Ступайте и убейте брата моего Бориса». Они пришли на Альту ночью, и когда подступили ближе, то услыхали, что Борис поет заутреню, так как пришла ему уже весть, что собираются погубить его. Кончив заутреню, он помолился и сказал так, смотря на икону: «Господи Иисусе Христе! Как ты принял страдание за наши грехи, так и меня сподобь принять страдание». И, помолившись Богу, возлег на постель свою. И вот напали на него, как звери дикие, обступив шатер, и проткнули его копьями, и пронзили Бориса и слугу его, прикрывшего его своим телом, пронзили. Святополк Окаянный, узнав, что Борис еще дышит, послал двух варягов прикончить его. Когда те пришли и увидели, что он еще жив, то один из них извлек меч и пронзил его сердце. Святополк же Окаянный задумал убить другого брата, Глеба. Мне же пришла весть от сестры Предславы о смерти отца и злодейском умысле Святополка. Я послал сказать Глебу: «Не ходи в Киев: отец у тебя умер, а брат твой убит Святополком». Глеб был на корабле и, узнав от меня печальные вести, громко возопил со слезами, плачась по отце, но еще больше по брате: «Увы мне, Господи! Лучше было бы мне умереть с братом, нежели жить на свете этом». И когда он так молился со слезами, внезапно пришли люди Святополка и захватили его корабль. Отроки же Глебовы пали духом. Окаянный же Горясер, один из посланных, велел тотчас же зарезать Глеба. Повар же Глеба, именем Торчин, вынув нож, зарезал Глеба, как безвинного ягненка, а тело его бросили на берегу между двумя колодами. Мои невинно убиенные братья соединились на небесах. Они наши печальники и заступники. Светильники сияющие и вечно молящиеся небесному Владыке о нас, грешных!

– Почему они позволили себя зарезать? Отчего не защищали свои жизни с мечом в руке? – удивился Харальд.

– Иисус Христос дал пригвоздить свои руки к кресту ради нашего спасения. Борис и Глеб учат наш своевольный народ смирению и покорности. Терпи и страдай, и тогда тебе воздастся на небесах!

Мысли Харальда путались. Конечно, своенравным бондам неплохо бы научиться смирению. Пусть будут овцами, а не упрямыми баранами! Но пастух не должен быть покорным. Олав принял смерть в жарком сражении, а не ждал убийц, сидя на постели, как братья конунга. Харальд спросил о судьбе Святополка.

– Я изгнал его с помощью варягов и новгородцев, – ответил Ярицлейв. – Потом он несколько раз приходил с королем Болеславом на Киев и другие города. Но через четыре года на реке Альта, на том самом месте, где по его наущению злодейски умертвили Бориса, мы встретились в решающем сражении. Я воздел руки к небу и возопил: «Кровь брата моего вопиет к тебе, Владыка! Отомсти за праведника сего, как отомстил ты за кровь Авеля, обрек Каина на стенание и трепет: так обреки и этого». Была пятница, всходило солнце. Мы сошлись, и началась сеча жестокая, какой еще не видывали, и, за руки хватаясь, рубились, и сходились трижды, так, что текла кровь по низинам. К вечеру Господь даровал мне победу над братоубийцей. Святополк Окаянный бежал в пустыню между ляхами и чехами, где его постиг праведный суд.