Ацтек. Том 1. Гроза надвигается - читать онлайн книгу. Автор: Гэри Дженнингс cтр.№ 81

Натянув доспехи, мы с моими товарищами-новичками отправились в тыл, к жрецам. Те, зевая, выслушивали сбивчивые, обращенные к Тласольтеотль признания, а потом давали нам снадобье, предназначавшееся для подавления страха и пробуждения отваги. Я хоть и не верил в то, что глоток какой-то бурды способен совладать со страхом, леденящим сердце и парализующим ноги, тем не менее послушно пригубил зелье. Оно состояло из размешанных в дождевой воде белой глины, толченого аметиста, листьев конопли, порошка какао и лепестков орхидеи.

Когда мы вернулись к флагу, командир мешикатль, благородный воитель-Стрела Ксокок объявил:

– Знайте все: целью завтрашнего сражения является захват пленных для принесения в жертву Уицилопочтли. Иными словами, мы должны стараться наносить удары плашмя – оглушающие, но не смертельные. Предпочтительнее ранить врага, чем убить его. Однако вы должны помнить, что если для нас это просто Цветочная Война, то тлашкалтеки смотрят на нее иначе. Они будут стоять насмерть, будут сражаться, чтобы защитить свои жизни и отнять наши. Аколхуа понесут наибольшие потери или стяжают великую славу. Но вот что я хочу сказать вам: увидев бегущего врага, помните, что вам надлежит захватить его в плен живым, однако не забывайте, что сам он при этом попытается вас убить.

Произнеся эту не слишком ободряющую речь, Ксокок повел нас (каждый боец был вооружен копьем и макуауитль) вперед, резко повернув на север. При этом командир оставлял по пути, через равные промежутки, небольшие группы солдат. Подразделение Пожирателя Крови отделилось от основных сил первым, и, когда остальные мешикатль потащились дальше, куачик дал нам последнее наставление:

– Те из вас, кому уже случалось бывать в бою и брать пленных, знают, что опытный воин должен пленить врага самостоятельно, не прибегая ни к чьей помощи: только так можно стяжать славу героя. Однако новобранцам, если кому-то из них представится возможность пленить недруга, не возбраняется позвать на помощь товарища и разделить с ним честь победы. А сейчас следуйте за мной... Видите дерево? Вот ты взберешься на него и затаишься в ветвях... А ты и ты, вы оба спрячетесь вон за тем нагромождением камней... Связанный Туманом, твое место будет за этим кустом...

И таким образом он расставил всех нас длинной, тянущейся на север цепью, приблизительно на расстоянии ста шагов друг от друга. В темноте мы не видели товарищей, да и при свете дня должны были тщательно маскироваться, но ведь в крайнем случае всегда можно громко крикнуть.

Сомневаюсь, чтобы в ту ночь хоть кто-то из нас, за исключением, может быть, нескольких закаленных в боях ветеранов, сомкнул глаза. Сам я не спал, тем паче что спрятаться за отведенным мне кустом можно было, лишь скрючившись в три погибели. По-прежнему сыпал дождь, так что моя накидка промокла до нитки. Та же судьба постигла и мой хлопковый панцирь: он размок, прилип к коже и стал настолько тяжелым, что я даже засомневался, сумею ли, когда придет время, выпрямиться.

После бесконечно долгого, томительного ожидания я наконец услышал, как справа, с юга, донеслись слабые звуки. Основные силы аколхуа готовились – кто выступить в засаду, кто пойти в ложную атаку, под губительные стрелы тлашкалтеков. Сейчас их жрецы распевали традиционные, предваряющие битву молитвы, но с такого расстояния до меня доносились лишь обрывки песнопений.

– О могучий Уицилопочтли, бог сражений и битв, начинается война... Выбери же, о великий бог, тех, кто должен убивать, тех, кому предстоит быть убитыми, и тех, чья участь быть захваченными как ксочимикуи, дабы ты мог испить кровь их сердец... О владыка воинств, молим тебя одарить своей улыбкою тех, кому суждено погибнуть на этом поле или на твоем алтаре... Пусть проследуют они прямо к дому солнца, чтобы возродиться снова и жить там в любви и почете среди тех доблестных мужей, кои были их предшественниками...

Ба-ра-РУУМ! Все мое затекшее тело содрогнулось от грома «вырывающих сердца» барабанов. Даже обволакивающий все вокруг дождь не смог смягчить этого пробирающего до костей грохота. Я надеялся, что наводящий страх шум не напугает воинов Тлашкалы и не обратит их в бегство раньше, чем нашим удастся заманить их в задуманную Несауальпилли ловушку. Вскоре к грому барабанов присоединились стоны, завывания и протяжное блеяние труб-раковин. А затем весь этот шум стал медленно стихать: музыканты вместе с колонной наступающих удалялись в направлении реки, навстречу поджидавшему их врагу.

Поскольку набухшие дождевые тучи висели так низко, что, казалось, их можно было коснуться рукой, настоящего рассвета мы в тот день не дождались, однако со временем стало гораздо светлее. В результате я убедился, что всю ночь просидел сгорбившись за сухим, почти полностью облетевшим кустом, который едва ли мог бы послужить полноценным укрытием и для земляной белки. Мне требовалось срочно затаиться в каком-нибудь другом месте. Времени было в обрез, и я, с трудом встав, придерживая макуауитль и волоча копье, чтобы оно не торчало над головой, на полусогнутых ногах двинулся на поиски нового убежища.

Признаюсь вам, почтенные братья, что даже если бы вы подвергли меня всем пыткам, имеющимся в арсенале вашей Святой Инквизиции, я бы и тогда не смог вразумительно объяснить, почему выбрал в то утро именно это направление. С одинаковым успехом можно было искать новое убежище где угодно, в любой стороне. Но меня потянуло именно на восток, туда, где в скором времени предстояло разразиться сражению. Могу лишь предположить, будто руководствовался подсказкой внутреннего голоса, внушавшего мне что-то вроде: «Темная Туча, ты сейчас на грани того, чтобы ввязаться в битву на первой и, может быть, единственной войне в твоей жизни. Будет жаль, если ты так и не переступишь эту грань и не постигнешь того, чего человеку нельзя понять, не испытав на себе».

Однако я так и не дошел до реки, где аколхуа уже столкнулись с тлашкалтеками, и лишь издали до меня доносился шум схватки. Сначала рев, гиканье и боевые кличи, а потом – вопли и проклятия раненых. А главное – свист рассекающих воздух стрел и дротиков. Должен сказать, что тупое оружие, на котором мы тренировались в школе, практически не производило шума, тогда как острые обсидиановые наконечники боевых стрел и копий буквально пели в воздухе, неся погибель своим жертвам. Поэтому с того дня всякий раз, когда мне приходилось записывать повествование о сражении, я всегда добавлял к изображениям стрел, дротиков и копий завиток, символизирующий пение.

Сперва шум слышался спереди от меня – оттуда, где две армии сошлись на реке, а потом, когда аколхуа обратились в бегство, а тлашкалтеки пустились в погоню, стал смещаться вправо. Затем барабанщики по приказу Несауальпилли подали сигнал, клещи сомкнулись, и неистовые звуки сражения усилились во много раз. Благородные воители издавали свои кличи, подражая грозному рычанию ягуаров, пронзительному клекоту орлов или уханью сов. Я мог лишь представлять себе, как аколхуа наносят удары мечами плашмя и делают выпады тупыми концами копий, в то время как их недруги отчаянно дерутся, изо всех сил стараясь сразить противников насмерть.

Надо полагать, картина была впечатляющей и на нее стоило посмотреть, однако панораму боя от меня скрывали неровная местность, деревья и кусты, серая пелена дождя и, конечно же, моя близорукость. Я уже совсем было решил подкрасться поближе, когда кто-то робко похлопал меня по плечу.