Путешественник. Том 1. В погоне за рассветом - читать онлайн книгу. Автор: Гэри Дженнингс cтр.№ 166

На мой взгляд, сам праздник, так же как и гости, и пиршественный зал, со всей очевидностью демонстрировал, что монголы прошли большой путь от варварства к цивилизации, и проделали они его преимущественно благодаря тому, что приспособились к культуре хань, начиная от их пищи и одежды и до привычки мыться и архитектуры. Но главным угощением на пиру — piatanza di pima portata ^[179], — как сказал Чимким, было блюдо, много лет назад придуманное монголами. Оно лишь недавно, но счастливо прижилось у хань, которые назвали его «Утка на ветру». Чимким рассказал мне весьма запутанный способ приготовления этого деликатеса.

Только что вылупившегося из яйца утенка откармливают для кухни ровно сорок восемь дней, а затем требуется сорок восемь часов для правильного приготовления блюда. (Если не ошибаюсь, точно таким же способом у нас в Страсбурге, в Лотарингии, откармливают гусей.) Нагулявшую жир птицу убивают, потрошат и через отверстие в теле надувают тушку и вывешивают ее на улице на южном ветру. «Только на южном», — подчеркнул Чимким. Затем ее надевают на шампур и коптят на огне. После этого обжаривают над обычным огнем, поливают вином и фаршируют чесноком, мелиссой и соусом из забродивших бобов. После этого утку нарезают и подают в виде небольших кусочков (при этом самыми вкусными считаются куски хрустящей черной кожи) с гарниром из перьев зеленого лука, водных каштанов и прозрачной вермишели miàn. Если что-то и способно примирить хань с их монгольскими завоевателями, то, по моему мнению, это должна быть «Утка на ветру».

После десерта из засахаренных лепестков лотоса и супа из дынь hami на всех столах появилось последнее блюдо — огромная супница отваренного риса. Это блюдо было чисто символическим, и никто не ел его. Рис — это главная составляющая пищи хань — честно говоря, на юге Китая рис вообще является единственной пищей людей, — поэтому он заслужил честь оказаться на каждом столе. Но гости в богатых домах воздерживаются есть его, потому что в этом случае они обидят хозяина, намекая на то, что всех предшествующих блюд было недостаточно.

Затем, пока слуги убирали со столов для того, чтобы можно было приступить к серьезному делу — питью, Хубилай, отец с дядей и еще кое-кто приступили к беседе. (Как я уже говорил, традиционно мужчины-монголы не разговаривают во время еды, и все остальные мужчины в зале тоже соблюдали этот обычай. Однако это не удерживало монгольских женщин, которые без умолку кудахтали и пронзительно хохотали во время пира.)

Хубилай сказал отцу и дяде:

— Эти люди, Танг и Фу, — он показал на двух хань, которых я уже заметил, — они прибыли с Запада почти в то же время, что и вы. Они мои шпионы: умные, опытные и незаметные. Когда я услышал, что караван хань отправляется в земли моего двоюродного брата Хайду, чтобы привезти обратно трупы для захоронения, я приказал Тангу и Фу присоединиться к каравану.

«Ага, — подумал я, — теперь ясно, где я видел их раньше», — но промолчал.

Хубилай повернулся к хань:

— Расскажите нам, благородные шпионы, какие секреты вам удалось разведать в провинции Синьцзян?

Танг говорил так, словно читал написанное на бумаге, хотя никакими шпаргалками он не пользовался.

— Ильхан Хайду — orlok в bok, который включает внутренний tuk, он готов незамедлительно вывести оттуда в поле шесть toman.

На великого хана это произвело не слишком большое впечатление, но он перевел все сказанное отцу и дяде:

— Мой двоюродный брат командует лагерем, который состоит из ста тысяч воинов-всадников, из них шестьдесят тысяч всегда готовы к битве.

Меня, признаться, порядком удивило, зачем Хубилай-хану понадобилось посылать шпионов, чтобы получить подобные сведения. Я сам, например, узнал все это, просто разделив трапезу в юрте одного из монголов.

Затем наступила очередь Фу. Он сказал:

— Каждый воин идет в битву с одной пикой, одной булавой, одним щитом, по меньшей мере с одним мечом и одним кинжалом, одним луком и шестьюдесятью стрелами для него. Из них тридцать стрел легких, с узкими наконечниками для дальнего действия. Еще тридцать — тяжелые, с широкими наконечниками, для использования в рукопашном бою.

Это я тоже знал, и даже знал больше: что некоторые наконечники стрел завывают и неистово свистят в полете.

Снова наступила очередь Танга:

— Чтобы не зависеть от снабжения из лагеря, каждый воин также везет с собой один маленький глиняный горшок для приготовления пищи, одну маленькую свернутую палатку и две кожаные фляги. Одна полна кумыса, другая — хурута, на котором воин может продержаться долго, не теряя при этом сил.

Фу добавил:

— Если он случайно раздобудет кусок мяса, ему не надо даже останавливаться, чтобы его приготовить, воин просто подкладывает мясо под седло. Пока он едет, мясо размягчается, тепло и пот приготавливают его и делают съедобным.

Снова Танг:

— Если у воина нет другой пищи, он прокормится и утолит жажду кровью первого врага, которого уничтожит. Жир из тела он использует для еды, а также для смазки оружия и доспехов.

Хубилай поджал губы и потеребил пальцами усы в нетерпеливом ожидании, но оба шпиона больше ничего не сказали. Со следами разочарования на лице великий хан пробормотал:

— Все эти цифры и детали очень хороши. Но все, что вы рассказали мне, я знаю еще с того времени, когда впервые влез на лошадь в четыре года. В каком настроении и расположении духа пребывают ильхан и его войска, а-а?

— Нет необходимости тайно осведомляться об этом, великий хан, — ответил Танг. — Все знают, что монголы всегда готовы и страстно желают сражаться.

— Сражаться-то сражаться, но с кем, а-а? — настаивал Хубилай.

— В настоящее время, великий хан, — сказал Фу, — ильхан использует свое войско только для того, чтобы усмирить бандитов в провинции Синьцзян, и для мелких столкновений с таджиками, дабы обезопасить свои западные границы.

— Hui! — воскликнул Хубилай. — Но Хайду делает это для того, чтобы просто занять сражениями своих людей, а-а? Или он оттачивает их умение и дух, вынашивая более честолюбивые замыслы, а-а? Возможно, он готовится перейти мои западные границы, а-а? Скажите мне!

Танг и Фу смогли только издать какое-то вежливое бормотание и пожали плечами, извиняясь за свое невежество.

— Великий хан, кто способен влезть в голову врагу? Даже самый лучший шпион может только наблюдать и примечать то, что заслуживает внимания. Те факты, которые мы доставили, мы собрали с особой тщательностью и позаботились о том, чтобы они были точными, при малейшей случайности нас могли обнаружить и четвертовать.

Хубилай бросил на шпионов презрительный взгляд и повернулся к отцу и дяде:

— Вы, по крайней мере, столкнулись с моим братом лицом к лицу, Друзья Поло. Что вы можете сказать о нем, а-а?