Потом была долгая жизнь. Я еще раз вышла замуж, и родила сына. Он вырос, ушел в солдаты, и канул в неизвестность где-то в Киликии
{124}. А мне с каждым годом открывалось мое предназначение на земле: лечить людей и делать их жизнь лучше.
Анахит замолчала, потом повернула лицо к Юаню и улыбнулась:
- Я не богиня. Просто боги проявили милость ко мне. А я стараюсь поделиться ею с другими.
Анахит вышла, а Юань опустился на свое ложе, впечатленный ее рассказом.
Через два дня он смог встать, а потом и выйти из хижины.
То, что он увидел, его поразило: у дома Анахит, в полном безмолвии, сидели десятки людей: мужчины, женщины, старики и дети.
Они все ждали от нее помощи.
С каждым днем Юань чувствовал себя увереннее и крепче. Он, как мог, помогал, своей спасительнице по хозяйству. Доил коз, растирал сухие травы для лекарств, ухаживал за небольшим садиком при доме, следил за тем, чтобы ее посетители соблюдали очередь. Юань чувствовал: пройдет еще несколько дней, и он сможет продолжить свой путь.
Скромное жилье Анахит расположилось в очень уютном и красивом месте. Тихий пруд в обрамлении старых деревьев, щебет птиц и журчание ручья по соседству с домом.
У любого другого человека в стране, обделенной водой и растительностью, это место отобрали бы местные богатеи. Но, знахарку и ворожею Анахит не трогали. Ее уважали и побаивались.
Однажды к ней привезли мужчину, который упал с большой высоты. Он был в сознании, хотя двигаться не мог, и его мучили сильные боли.
Пострадавшего, лежащего на широкой доске, сняли с повозки и положили на землю.
Анахит подошла к мужчине и, обратив к нему безглазое лицо,
несколько мгновений изучала его состояние. Потом повернулась к стоящему рядом Юаню:
- Хвала богам, у него ничего не сломано! Но кости сильно смещены. Тебе придется помочь мне.
Юань ножом разрезал одежду пострадавшего, и Анахит принялась вправлять и растягивать выбитые со своего места кости, позвонки и сочленения.
Мужчина почти непрерывно кричал от пронзающей все его тело боли.
- Матушка! – Обратился Юань к знахарке. – Я знаю, как умерить его боль. Разреши мне сделать это.
Юаня всегда поражал «незрячий» взгляд Анахит. Вот и сейчас он ощутил на себе проникающее в самую душу внимание.
- Действуй, иноземец! – Сказала, она, наконец.
Юань опустился на колени, и принялся последовательно нажимать хорошо известные ему точки на теле пострадавшего человека. Уже через несколько минут тот затих.
Анахит еще раз внимательно «глянула» на помощника, и продолжила свою работу.
Вечером, когда поток больных иссяк, она спросила?
- Тебя учили лекарскому искусству?
- Не очень долго. – Ответил Юань. – Но, у меня были великие учителя.
- Что ты сделал этому человеку, когда уговорил его боль уйти?
- Видишь ли, матушка, наши врачи считают, что любое заболевание есть нарушение правильного хода в человеке того, что мы называем «ци» - жизненной силой. Помочь заболевшему человеку – означает восстановить верное течение «ци». Я знаю, каким путем должна идти «ци», и помог ей вернуться в свое русло. А ты довершила все остальное.
Анахит задумалась.
- Я бы хотела научиться этому.
- Это большая и сложная наука. Я и сам многого не знаю. – Сказал Юань.
- Вот что, иноземец…. Оставайся-ка ты со мной. Соединив усилия, мы сможем сделать людям много добра!
- Я бы почел за честь принять твое предложение, матушка. Но долг зовет меня.
И Юань, охваченный внезапным желанием поделиться с этой мудрой женщиной, долго рассказывал ей о своей стране, о детстве, проведенном в монастыре, о странствиях с Ильханом и походе на Запад. О девушке-солдате, которая пошла на край света за своим суженым. О том, что он должен найти ее и помочь ей.
Анахит слушала его, не перебивая ни единым словом.
- Да! – Произнесла она, когда он закончил свой рассказ. – Тебе следует идти туда, куда зовет тебя твое сердце. А ваш государь затеял доброе дело! Каждое человеческое племя владеет своими тайнами и, если мы сумеем взять лучшее друг у друга, мир украсится добром, и будет благоухать, как розовый куст. Иди, иноземец! Еще несколько дней, и трудный путь не сможет одолеть тебя.
Юань и сам уже чувствовал себя в силах отправиться в дорогу.
Наутро, в день, когда он собрался уходить, у саманной хижины Анахит раздался конский топот. Несколько богато одетых всадников нетерпеливо окликнули старую женщину:
- Ты – лекарка Анахит?
- Да, так меня называют люди.
- Собирайся! Да, поживее! Поедешь с нами, к гирканскому сатрапу.
- Кто заболел, мой господин?
- Там узнаешь.
Анахит повернулась к Юаню.
- Я не смею задерживать тебя, иноземец, но, сердце говорит, что ты можешь мне понадобиться. Поедешь со мной?
- Я не могу отказать тебе, матушка.
Дорога к поместью князя заняла почти целый день.
Когда, наконец, показалась хорошо укрепленная крепость, и они проехали городские ворота, Юань впервые смог увидеть, как живут восточные владыки.
Князю доложили о приезде знахарки, и сатрап сам вышел навстречу Анахит.
Юань увидел коренастого, чернобородого мужчину, с удлиненным лицом, и властным взглядом. За его спиной толпились приближенные.
- Слушай, знахарка! Я слышал, что ты многое можешь. – Обратился он к Анахит. - Моя дочь угасает день ото дня, а лекари бессильны. Если ты сумеешь ей помочь, я озолочу тебя!
- Я не нуждаюсь в золоте. Веди меня к своей дочери.
- Ренат, отведи старуху! А это, кто с тобой? – Спросил он, глянув на Юаня.
- Юноша – мой помощник. Он подает мне мази и настои трав.
- Хорошо! Пусть идет, но не смеет приближаться к моей дочери!
В роскошных покоях, на тахте, устланной коврами тончайшей работы, лежала девушка лет пятнадцати. Она была очень красива.
Черные, тонкие брови взлетали к вискам, а длинные косы змеями свисали до самого пола. Лицо ее было смертельно бледным, глаза закрыты.
Юань и сопровождавший их придворный остались у входа, а Анахит подошла к девушке.
Она села рядом с ней, взяла безжизненную руку с тонкими, изящными пальцами, и погрузилась в молчание.
Юань не знал, сколько времени прошло с того, момента, как он стоит здесь.