Полет дракона - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Ковтун cтр.№ 12

Понимая, что разъедаться времени нет, друзья постарались покончить с едой возможно быстрее.

- Довольны ли вы плодами моего сада? - Вежливо спросил У-ди.

- Они превосходны, мой повелитель. - Ответил за двоих Ли.

- Мой астролог обещал плохой и засушливый период…. Пришлось делать запасы. Что ваши родители – они также обеспечили семью впрок?

Друзья переглянулись. Менее всего им приходило в голову интересоваться тем, откуда в их доме берутся еда и питьё.

У-ди улыбнулся:

- На ли всего лишь отойдёшь от ворот, и уже не будет так хорошо, как дома. Вот там, за воротами, и учишься всему…и запасливости и осторожности.

- Для вас вся Поднебесная – дом, Высочайший. - Заметил Фэй.

- Да. - С оттенком грусти, как показалось друзьям, ответил Император. - Но, слишком много тех, кто в этот дом без спроса попасть стремится.У-ди замолчал, и друзья не решились сами возобновить разговор.

- Что противники ваши? - Очнувшись от дум, спросил, наконец, Император. - Не переворачивают более чашек дном кверху? ^{21}

Юноши насупились. Им уже изрядно влетело за драку с сыновьями министра, причём, хотя и дрался один Фэй, Ли тоже получил свою порцию -–У-ди не счёл нужным выделять кого-то из неразлучных друзей.

- Птица с устрицей сцепилась – рыбаку выгода. Негоже людям хан-жэнь между собой ссориться. Врагов у нас и без того немало…. Впрочем, лучше быть клювом цыплёнка, чем задом коровы. Пронзал ладонью гору Хуаншань? - Проявляя неожиданную осведомлённость в терминологии боевых искусств, спросил сын Неба.

- Нет. Я предпочитаю действовать ногами. - Осторожно ответил Фэй, ожидая продолжения нагоняя.

У-ди, однако, и не думал сердиться. Он с явным уважением посмотрел на юношу и заметил: - Умеющему нетрудно….И всадника ссадить можешь?

- Доводилось. - Скромно ответил Фэй.

Неожиданно для друзей разговор принял характер обсуждения преимуществ и недостатков различных приёмов рукопашного боя. Чувствовалось, что Император в юности отдал дань и этому виду искусств.

В глазах У-ди появился задор и блеск. Он даже не обратил внимания на то, что в нарушение строжайших правил общения с сыном Неба, Ли без разрешения вскочил на ноги, в высоком прыжке демонстрируя удар голой пяткой.

Со стороны могло показаться, что беседу ведут трое друзей-ровесников, настолько живо и раскованно она протекала.

- Ну, вот – учись вечно и поймёшь, что учению нет предела. - Завершил разговор Император и, становясь серьёзным, добавил: - Это искусство вам пригодится и очень скоро. Возможно, вам придется почесать голову тигра ^{22} в ближайшие две-три луны. Я дам знать, когда вы мне понадобитесь.

Покинув дворец, оба друга некоторое время молчали, переполненные чувством восхищения. Они были готовы в любое мгновение отдать жизни за своего Императора.

Надо сказать, что У-ди и ранее предлагал Ли и Фэю выполнять различные поручения. И первое из них – передать письмо учёному, работающему в одном из окрестных монастырей, они получили, когда им обоим было по десять лет. Монастырь на горе хорошо просматривался из окон императорского дворца, но для того, чтобы попасть в него, они должны были покинуть город и подняться по лесной дороге к монашеской братии.

«Осторожно, в лесу могут быть разбойники». - Предупредил Император, пряча улыбку, и они, настороженные и натянутые, как струна, хватались за свои детские, хотя и вполне пригодные к бою мечи при виде каждого встречного крестьянина.

Маленькие, резвые лошадки не подвели, и к закату солнца оба друга уже сидели за монашеским столом, с аппетитом уплетая вкусные перепелиные яйца.

Наутро они отправились в обратный путь. Сын Неба принял их сам и очень серьёзно поблагодарил за выполненное поручение.

Откуда им было знать, что за день до поездки Император приказал прочесать окрестные леса, в которых солдаты попутно уничтожили шайку солдат-дезертиров, а все встретившиеся им по пути крестьяне были переодетыми офицерами дворцовой стражи. У-ди умел заботиться о тех, кто был ему нужен.

Позднее задания становились всё более серьёзными и ответственными.

- Тебе не кажется, что нас ожидает что-то стоящее? - Поинтересовался Ли у своего друга.

- Пожалуй….Лицо у него было серьёзное. Это уж не к событиям ли в Чаосяни?

- Не знаю. Может быть, и так. Во всяком случае, нам давно пора развлечься по-настоящему.

И готовые сразиться хоть с самим чёртом друзья разошлись по домам.

Оставшись один, У-ди ещё некоторое время предавался воспоминаниям о своей молодости.

В такие минуты мысли сами собой слагались в стихи. Да! Император великой страны писал стихи и поэмы. Однажды он выступил перед большим стечением народа на строительстве дамбы и прочёл им свою поэму, посвящённую этому событию.

Он умел жить напряжённой и многогранной жизнью. Как и любого нормального человека его раздражали интриги и распри, пронизывающие двор и свиту. Но, и из них он, в конце концов, научился извлекать пользу. Были у него слабости – вполне мужские. В эти, надо сказать, нечасто случающиеся дни, он радовал своих наложниц неистощимой энергией и обходительной манерой обращения. Словом – это был настоящий мужчина и, окажись он волей судьбы в нашем с вами времени, то занял бы в нём вполне достойное место.

Солнце садилось, но У-ди и не думал о сне ^{23}. Позвонив в серебряный колокольчик, он приказал вошедшему евнуху принести письменные принадлежности.

Евнух возжёг изящные бронзовые светильники. На шёлковых занавесях и бамбуковых перегородках задвигались, заметались бесформенные тени. Углы и потолок комнаты ушли в темноту; огонь светильников выхватывал из полумрака лишь столик с разложенными на нём кистями и красками. Это было время творчества, - возможно, самые любимые часы Императора.

Тонкая бамбуковая палочка легко бежала по шёлку. Иероглифы вертикальными

столбцами выстраивались справа налево, справа налево…

Но эти строки не были стихами. У- ди искал бессмертия, рецепт вечной красоты и молодости.

В это же время в трёх ли от дворца Императора другой человек, разложив на коленях шёлковый свиток, внимательно всматривался в начертанные на нём знаки.

Сведения, содержащиеся в тексте, были ему незнакомы. Будучи опытным книгочеем, искушённым в манере письма и почерках известных ему мыслителей, он, однако, не видел, кто из них мог бы написать эти строки.