Рыцари света, рыцари тьмы - читать онлайн книгу. Автор: Джек Уайт cтр.№ 103

В день спора, врезавшегося глубоко в память Стефана, сир Вильгельм, упражняясь на мечах, не смог уклониться от удара в раненое плечо и теперь бледный сидел перед жарким очагом, кривя от боли рот и распивая с графом Гугом кувшин вина. Ветреный день, неожиданно холодный для юга Франции, клонился к закату. До ужина в большой зале оставалось еще два часа, и обычно в это время сира Вильгельма можно было застать на ристалище, а графу Гугу вместе с другими наставниками следовало заниматься приготовлениями к торжеству. Но злополучная травма внесла изменения в обычный распорядок, и теперь друзья с удовольствием отдыхали от будничных забот.

Граф кивнул вошедшему в комнату Стефану и указал ему на кресло у камина, предложив угоститься вином. Тот отказался и остался стоять, и тогда граф Гуг с любопытством посмотрел на него и спросил:

— Что-то случилось? У тебя такой несчастный вид… Ты хотел со мной поговорить?

Стефан, слегка смутившись, повел плечом:

— Да, мессир, но не безотлагательно. Я не знал, что у вас сейчас дядя Вильгельм. Я приду позже…

— Нет, нет, давай поговорим прямо сейчас. Я подозреваю, что дело касается твоих штудий о нашем ордене. Если так, то мнение Вильгельма будет тебе так же полезно узнать, как и мое. Ты об этом хотел спросить? Я угадал?

Стефан кивнул, и граф Гуг подбодрил его:

— Хорошо. Так что тебе непонятно?

— Видите ли… — замялся Стефан, — довольно сложно…

— Ничуть. Все преодолимо, если сводится к истине. А ты просто боишься ее. Ну же, говори как есть.

— Мне с трудом верится в то, что я недавно узнал о святом Павле.

Ни один из его собеседников не выказал ни малейшего признака удивления. Граф Гуг хохотнул:

— Еще бы, после того как тебя всю жизнь учили почитать его, этого следовало ожидать. То, что ты услышал от нас, звучит кощунством. Раз тебе с трудом в это верится, значит, ты нормальный и здравомыслящий человек.

— Ну, пусть так…

—: Ничего не «пусть», дружок. Так и есть. То, что ты постигаешь сейчас, вступив в наш орден, и есть истина, записанная в начале времен и неизменная на протяжении целого тысячелетия. А все, что ты учил до сегодняшнего дня, — истина сфабрикованная, неправильно воспринятая людьми, которые и построили мировое христианское сообщество.

— Но Павел — величайший праведник в церковных святцах.

— Верно, верно… и этот факт не оставляет даже намека на то, что Церковь может и ошибаться, а простодушные набожные христиане не смеют усомниться, как же Павел считается столпом христианства, если он сам себя и поставил на это место… — Граф Гуг внимательно посмотрел на Стефана и спросил: — Ты знаешь, кого называли Маккавеями?

— М-м… иудеев, кажется… Впрочем, не знаю.

— А слово «селевкиды» тебе что-нибудь говорит?

— Нет.

— Ладно, еще узнаешь, будет время. До прихода римлян и селевкидов маккавеи были наследственной кастой верховных жрецов Иерусалимского храма. — Он обернулся к Вильгельму: — Расскажи ему о селевкидах, только попроще.

Тот расплылся в улыбке, кивнул и обратился к Стефану, хитро поглядывая на графа Гуга:

— Падок он все-таки на испытания. Что ж… но прежде, чем я начну рассказывать, племянник, я хочу, чтобы ты знал: не ты первый столкнулся с подобной трудностью. Мы все через нее проходили — испытывали те же страхи, мучились теми же противоречиями, делились теми же сомнениями… Каждый из членов ордена Воскрешения боролся с такой же неясностью и задавал подобные же вопросы — так что тут ты не одинок. В общем, пока мы будем тебе объяснять, не упускай это из виду. Ясно тебе? — Стефан кивнул. — Вот и прекрасно. А теперь слушай внимательно. У нас на руках свидетельства — скоро ты сам с ними ознакомишься — подтверждающие все, что я собираюсь тебе поведать, поскольку они были записаны, как сказал Гуг, больше тысячи лет назад. Селевкиды были могущественной династией, королевским родом, берущим начало от одного из предводителей в войске Александра Македонского. Они правили в Сирии не одну сотню лет.

— Александра Македонского… то есть Александра Великого?

— Да, да. А что ты о нем знаешь?

— Что он был греком, завоевал весь мир — примерно за триста лет до рождения Христа.

— Да, был греком — как и все его военачальники. Они-то и раздробили империю после его смерти. Македонцы, или, иначе, эллины. Одного из них звали Птолемей; он стал править в Египте и основал династию, давшую миру Клеопатру. Второй был Селевк — его род потом столетиями узурпировал власть в Малой Азии и на Сицилии. Впоследствии эта раса осквернила себя родственными и смешанными с арабами браками. Впрочем, римляне так не считали. Но потом селевкиды исторгли из своего чрева некоего Ирода, назвавшегося Великим. После женитьбы на Мириам, последней маккавейской царевне, он и сам стал царем над иудеями, после чего развеял по ветру остатки рода Маккавеев, зато продолжил свой собственный. Он дал начало целому выводку потомков, самый известный из которых, с нашей точки зрения, — Ирод Антипа, тетрарх Галилейский. Приспешники Ирода и все, кто ему симпатизировал, так и прозывались по его имени. Евреи, и особенно фанатично настроенные иудеи, иначе, зелоты, ненавидели и тех и других — и за их язычество, и за смешанную в браках с неевреями, оскверненную кровь. Самый же непростительный грех Ирода состоял в том, что он заменил маккавейских жрецов храма на угодных лично ему, то есть на фарисеев. А евреи — настоящие, благочестивые евреи увидели в этом акте худшее из святотатств: мерзкие инородцы и лживые священники оскверняют собою храм…

Он замолк ненадолго, подыскивая слова, и затем продолжил:

— Тебе гораздо легче будет понять все это, племянник, если ты примешь во внимание следующее: лживые священники, оскверняющие храм, не кажутся нам сегодня таким уж святотатством. Это потому, что нынешние христиане привыкли относиться к храму — к любому, будь то базилика, кафедральный собор или просто часовенка — как к Господней обители, но это означает лишь то, что там можно молиться и совершать богослужения. Там люди собираются, чтобы отдать дань уважения и любви Господу. У евреев же были совершенно иные представления. У них был всего один храм, он находился в Иерусалиме и буквально считался обителью Господа. В нем, в святая святых, жил их Бог с невероятно трудным именем Яхве, поэтому даже приближение к этому месту требовало выполнения многочисленных ритуалов. Люди, входившие в храм, по сути, оказывались перед лицом Самого Господа, единого для всех евреев, жившего не на Небесах, не в Раю, а, как я уже сказал, в святая святых того храма. Он пребывал в обители, которую богоизбранный народ построил, чтобы дать Ему пристанище. Поэтому, когда Ирод назначил своих священников — тех самых селевкидов — и велел им отправлять там богослужения, а потом еще пригласил римлян, чтобы они охраняли безопасность новых жрецов, он жестоко оскорбил каждого, у кого сохранилось хоть немного гордости за свое еврейское происхождение. Вот тебе, пожалуй, главная политическая интрига, развивавшаяся в Иудее во времена рождения Христа. У власти мы видим язычника Ирода Антипу и его клику, тылы им обеспечивает римская армия, а против них, под ними и особенно вокруг них — евреи, то есть иудеи и израильтяне, сбившиеся в около полусотни группировок и сект. Большинство из них ждет мессию — царя Иудейского, народного освободителя; все громогласно требуют независимости, самоуправления и отмены римского господства. Их мировоззрение и деятельность, скорее всего, крайне различны, но намерения и цели сплачивает единое устремление — сбросить гнет чужеземных оков. — Вильгельм прищурился, глядя на Стефана: — Ну что, пока все ясно?