|
Cтраница 98
Мы летим к цели. Значительно дальше к западу я встречаюсь с сильными вражескими частями, никакого следа немецких войск.
Мы летим обратно и видим эти танки с близкого расстояния. Это все Т-34 – русские! Их экипажи стоят позади машин, изучая карту, по-видимому, у них проводится инструктаж. Испуганные нашим появлением, они разбегаются и карабкаются в свои танки. Но в этот момент мы не может ничего сделать, потому что мы должны вначале приземлиться и пополнить амуницию. Тем временем Советы входят в город. Наш аэродром расположен на другой его стороне. Через десять минут я снова взлетаю и ищу эти танки среди домов. Когда их атакуют, танки резко поворачивают, прячутся за дома и быстро исчезают из поля зрения. Я уничтожаю четыре из них. Куда пошли остальные? Они могут появиться на нашем аэродроме в любую минуту. Мы не можем эвакуировать его, поскольку часть наземного персонала находится в городе и мы должны ждать, пока они не вернутся обратно. Только сейчас я вспоминаю, что послал одного из наших офицеров в армейские склады, находящиеся в восточной части города. Ему необыкновенно повезло. Позднее выяснилось, что его автомобиль тронулся в ту самую секунду, когда Т-34 огибал угол складского здания. Дав полный газ и плотно сжав колени, чтобы они не так тряслись, он смог умчаться прочь целым и невредимым.
Я вылетаю еще раз. Эскадрилья не может лететь вместе со мной, иначе у нас не хватит горючего для неизбежного перелета в Павловку. Я могу лишь надеяться, что к моменту моего возвращения все наши люди уже соберутся на аэродроме. После долгих поисков я замечаю два танка в западной части города и уничтожаю их. По-видимому, они двигались в нашу сторону, чтобы выкурить осиное гнездо «Штук». Самое время убираться прочь, и, успев поджечь все неисправные самолеты, мы взлетаем. В то время как мы делаем круг над аэродромом, чтобы построиться в боевой порядок, я вижу разрывы танковых снарядов на окраине аэродрома. Им в конце концов удалось достичь нашей базы, но нас уже там нет.
Компас указывает на запад, северо-запад. Немного погодя мы летим над дорогой на малой высоте. По нам открывает сильный огонь моторизованная колонна, которая движется под охраной танков. Мы разделяемся и начинаем кружить над машинами: советские танки и грузовики, в основном американского производства, следовательно, это русские. Признаюсь, я озадачен, как эти парни оказались так далеко к западу, но это могут быть только русские. Мы набираем высоту, и я отдаю приказ атаковать зенитные установки, которые должны быть нейтрализованы в первую очередь, так, чтобы мы могли начать атаки с малой высоты без помех.
После того как мы утихомирили большую часть зениток, мы поделили колонну на части и расстреляли ее. День медленно идет к закату, вся дорога выглядит как огненная змея, это сплошная пробка из горящих машин и танков, которые не сумели свернуть с дороги вправо или влево. Мы никого не пощадили, материальные потери Советов снова велики. Но что это? Я пролетаю над тремя или четырьмя машинами впереди колонны, на их радиаторах наши флаги. Это грузовики немецкого производства. Из канав по обе стороны дороги вылетают белые сигнальные ракеты. Это сигнал наших собственных войск. У меня давно не было такого леденящего чувства в животе. Я бы охотно врезался в землю где-нибудь прямо здесь. Могла ли эта колонна быть немецкой? Все горит. Но почему мы подверглись такому сильному обстрелу из грузовиков? Как оказались здесь американские автомашины? Помимо этого, я своими глазами видел бегущих людей в коричневой форме! Пот струится по лицу, меня охватывает отупляющее чувство паники.
Уже совсем стемнело, когда мы приземляемся в Павловке. Никто из нас не произносит ни слова. Была ли эта колонна немецкой? Неопределенность душит нас. Я никак не могу выяснить по телефону у армии или Люфтваффе, чья это была колонна…»
[80]
Но даже слепая вера в «непоколебимость устоев Вермахта» не позволила Руделю завраться окончательно. Там же он описывает и откровенно катастрофическую ситуацию, которая сложилась для немцев осенью 1943 года в Донбассе и под Харьковом.
«И здесь, на Харьковском фронте, за последние несколько месяцев произошли большие перемены. Наши дивизии полного состава были выведены, и Советы перешли в наступление. Всего через один или два дня после нашего прибытия советские снаряды начали падать на город. На нашем аэродроме не было больших запасов горючего или бомб, поэтому еще один перевод на другой, более безопасный аэродром не оказался неожиданностью. Новая база находится в 150 километрах к югу, недалеко от деревни Димитриевка. Поскольку расстояние до фронта оказалось довольно большим, мы пользуемся двумя аэродромами подскока, один в Барвенково, откуда мы летаем в район Изюма, и другой, в Сталино, для полетов на Миусский фронт. На каждом из этих аэродромов находится по небольшой группе механиков, которые обслуживают наши самолеты после полетов. По Донцу и Миусу созданы рубежи обороны, которые подвергаются сильным советским атакам. Часто наш оперативный офицер назначает для нас ту же самую старую цель: тот же самый лес, тот же овраг. Мы вскоре уже обходимся без чтения карт и прочей чепухи. Как говорил когда-то Стин: «Мы уже большие ребята!»
Во время одного из наших первых вылетов в район Изюма кто-то вызывает по радио: «Хеннелора! – Это мой позывной. – Это не ты тот самый парень, который для нас «орехи колол»?» Я не отвечаю, и он повторяет свой вопрос снова и снова. Неожиданно я узнаю этот голос. Это один из офицеров разведки, с которым мы часто взаимодействовали и с дивизией которого мы всегда достигали наилучшего взаимопонимания. Конечно, это противоречит правилам соблюдения секретности, но я не могу не поддаться искушению и отвечаю, что я действительно «колол для них орехи» (танки), а он сам, насколько я помню, увлекался футболом. Он немедленно признается в этом, и все развеселившиеся экипажи, слышавшие наш разговор, пикируют навстречу яростно лающим зениткам. Этот офицер службы разведки Люфтваффе по фамилии Эпп был одним из лучших центрфорвардов венской футбольной команды. Поскольку он прикреплен к части, находящейся в самой гуще битвы, я буду часто с ним встречаться.
Капитан Антон, принявший командование 9-й эскадрильей после смерти Хернера, убит на Миусе. Его самолет взорвался на выходе из пике тем же необъяснимым образом, как это уже случалось несколько раз. Вновь погибает один из наших «стариков», обладатель Рыцарского Железного креста. Одни экипажи погибают, на их место приходят другие, никто не задерживается надолго – беспощадный ритм войны»
[81].
Это был очередной крах 6-й армии Вермахта. 6-я армия первого формирования полегла под Сталинградом, а ее командующий – фельдмаршал Паулюс – сдался в плен. Другая 6-я армия, уже под руководством фельдмаршала Манштейна, не могла остановить натиска Красной Армии и откатилась до самого Донбасса, а теперь катилась все дальше на запад.
Герману Вольфу сегодняшнее бегство из Сталино живо напомнило такое же бегство, только полугодом ранее. Тогда, осознавая смертельную угрозу, немцы подняли со своих аэродромов ударную авиацию, стремясь остановить продвижение стальной краснозвездной лавины.
Вернуться к просмотру книги
Перейти к Оглавлению
Перейти к Примечанию
|
ВХОД
ПОИСК ПО САЙТУ
КАЛЕНДАРЬ
|