Трагедия русской церкви 1917-1953 гг. - читать онлайн книгу. Автор: Лев Регельсон cтр.№ 15

Вспомните о несчастных матерях и семьях и не примешивайте еще новых слез и рыданий о пролитой крови. Даже и те, кто отказался от Бога и Церкви, кого не трогает голос совести, остановитесь хотя бы во имя человеколюбия.

Собор взывает и к вам, руководители движения: употребите все свое влияние на обуздание кровожадных стремлений тех, кто слишком упивается своей братоубийственной победой».

Здесь Церковь свидетельствует о ценностях, бесконечно более значительных и глубоких, чем любые партийные программы и проекты общественного переустройства: о ценностях человеколюбия, о том, что нет в мире таких целей, во имя которых допустимо братоубийство. «…Во имя чего бы вы ни боролись, не оскверняйте себя пролитием братской крови, умерщвлением беззащитных, мучительством страждущих…»

Издревле в России дух милосердия и братолюбия коренился в глубокой сердечной вере в Бога, и потеря веры шла рука об руку с ожесточением против братьев. Призывы Собора к братолюбию не были прекраснодушными фразами, не были проявлением терпимости ко злу, не были вызваны чувствами страха и бессилия. В посланиях Собора, а затем патриарха, поражает впечатление великой духовной силы, той силы, которая сохранилась и тогда, когда всякие надежды на мирное установление по воле народа законной государственной власти были полностью исчерпаны, когда надежды на 100-миллионный православный народ оказались иллюзорными, когда никакая человеческая сила не стояла за спиной свидетелей евангельской истины. И мы с уверенностью можем сказать: призывая к братолюбию и обличая его нарушителей, делая это, «как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи» (Мф., 7: 29), Собор одновременно со свидетельством о евангельской любви свидетельствовал также о необоримом могуществе Бога Вседержителя. И если это могущество до времени не проявляется внешним образом, то лишь потому, что Господь долго терпит, ожидая сердечного покаяния и свободного внутреннего преодоления величайшего народного греха против величайшей народной святыни – братолюбия. Не может появиться и достойной власти у русского народа, пока он не изгонит из своего сердца дух братоубийственной ненависти и вражды.

Со скорбью, гневом и духовной силой свидетельствует об этом обличительное послание Собора от 11 ноября 1917 г., проникнутое апокалиптическим звучанием:

«…Чаша гнева Божия все еще изливается на нас, и новыми грехами умножаем мы сей праведный гнев. Ко всем несчастьям присоединилась великая междоусобица, охватившая русскую землю. Одна часть войска и народа, обольщенная обещаниями всяких земных благ и скорого мира, восстала на другую часть, и земля наша обагрилась братской кровью. Русские ружья и пушки были направлены уже не против врага, но на родные города, не щадя беззащитного населения, жен и детей… Но есть Божий суд и Божия правда! Бог поругаем не бывает. Вместо обещанного лжеучителями нового общественного строения – кровавая распря строителей, вместо мира и братства народов – смешение языков и ожесточенная ненависть братьев. Люди, забывшие Бога, как голодные волки бросаются друг на друга. Происходит всеобщее затемнение совести и разума… Давно уже в русскую душу проникают севы антихристовы, и сердце народное отравляется учениями, ниспровергающими веру в Бога, насаждающими зависть, алчность, хищение чужого. На этой почве обещают они создание всеобщего счастья на земле…

Для тех, кто видит единственное основание своей власти в насилии одного сословия над всем народом, не существует родины и ее святыни. Они становятся изменниками Родины, которые чинят неслыханное предательство России и верных союзников наших. Но, к нашему несчастью, доселе не родилось еще власти воистину народной, достойной получить благословение Церкви православной. И не явится ее на русской земле, пока со скорбною молитвою и слезным покаянием не обратимся мы к Тому, без Кого всуе трудятся зиждущие град.

…Покайтесь же и сотворите достойные плоды покаяния! Оставьте безумную и нечестивую мечту лжеучителей, призывающих осуществить всемирное братство путем всемирного междоусобия! Вернитесь на путь Христов!

Да воскреснет Бог и расточатся враги Его и да бежат от лица Его все ненавидящие Его» (Деян. Собора. 38. С. 185–187).

Здесь явно обличается коммунистическая идеология. Не было ли это нарушением церковного принципа невмешательства в политическую борьбу? Но здесь не идет речи о государственно-экономической программе политической партии, речь идет о духовном, т. е., по существу, религиозном или псевдорелигиозном содержании коммунизма. Те, кто указывают на христианские корни коммунизма, совершенно правы, но в этом смысле можно говорить о коммунизме как об одной из христианских ересей – чем и определяется воинствующий характер церковной полемики против этого учения.

Религиозной темой коммунизма как христианской ереси является Царство Божие на земле. В измененном виде заимствуя многие черты этого Царства, которыми наделяют его христиане, коммунисты допускают коренное и решающее извращение этого светлого чаяния – они хотят построить это Царство без Бога. В связи с этим коммунизм предлагает человечеству иной путь спасения, открывает перед ним иные перспективы, нежели христианство. Если до революции сторонники коммунизма обличали христиан за ту, далеко не идеальную историческую практику, в которой воплощалось христианское учение, то после начала революции роли переменились: теперь коммунизм стал осуществляться на практике – и мог подвергаться критике или обличению уже за эту практику. Существовала ли внутренняя связь между явно негативными сторонами этой практики и содержанием коммунистического учения? Сторонники коммунизма эту связь отрицают, сводя негативные аспекты к неблагоприятным историческим обстоятельствам, к «революционным эксцессам» и к «субъективным факторам». В этом спорном и не до конца ясном вопросе мы придерживаемся убеждения, что такая внутренняя связь между учением и практикой коммунизма несомненно существует. Здесь мы следуем духу ответственных церковных заявлений, подобных приведенному выше (известно, что основным составителем этого послания был о. Сергий Булгаков – но весь собор взял на себя ответственность за эти идеи).

В чем же мы усматриваем такую связь?

Дело в том, что коммунисты не только отвергали существование Бога; они, если смотреть с христианских позиций, возводили хулу на человека, теоретически доказывая, что человек есть слепое или сознательное орудие корыстных («материальных») классовых интересов, что до сих пор мир всегда строился на лжи и насилии одного сословия над другим. Из этого естественно вытекало, что новый, более «совершенный» или «прогрессивный» общественный строй устанавливался путем насилия, в случае необходимости широкого и массового. Этим оправдывалось также и то, что за утверждение нового строя приходилось расплачиваться также и кровью лично ни в чем не повинных людей, непосредственно в борьбе не участвующих, но «объективно» способствующих сохранению старого строя.

Верующий христианин не может рассматривать подобные взгляды иначе, как тяжелое и греховное заблуждение, как принципиальное отрицание в человеке образа и подобия Божия. Что же могла делать Церковь, когда это заблуждение стало широко овладевать умами? Многие честные люди во всем мире, придерживающиеся разных, не только христианских убеждений, многие верные сыны России, узнавая, какие жестокие и беззаконные насилия совершались в то время над безоружными и беззащитными жертвами, не могли (а порой и сейчас не могут) удержаться от упрека по отношению к собору и патриарху: почему они не стали оплотом героической борьбы против разгула изуверства и нечестия, как в Смутное время стали оплотом Троице-Сергиевская лавра и патриарх Ермоген? Почему не был наложен запрет на все богослужения, пока православный народ силой не сбросит преступивших все человеческие нормы «совратителей России»? (Примечательно, что первый лидер Зарубежной русской церкви митрополит Антоний Храповицкий заявлял, что он именно так и поступил бы: «Я бы наложил интердикт!» – если бы жребий Божий избрал патриархом его, а не Тихона.)