Алиби - читать онлайн книгу. Автор: Евгения Палетте cтр.№ 36

– Ты что там самовольничаешь? – злым голосом спросил Горошина Лисёнок, когда тот доложил, что Замок взят и гарнизон сдается.

– Виноват, товарищ пятый.

– Ну, вот что, отправляйся-ка туда, откуда пришел – в Нижнюю часть города и приступай к комендантским обязанностям. Здесь уже и без тебя разберутся.

– Есть, товарищ пятый.

***

Глядя сейчас в окно, на лужайку и вспоминая тот давний закатный вечер, а потом – ночь, Горошин снова переживал все минута за минутой. Сейчас он не хотел торопиться. В который уже раз он вспоминал подробности, детали, к нему возвращались ощущения, которые он испытывал тогда, в том бою. И мысль, что именно за тот бой он был представлен к Ордену Красной Звезды, пришла тоже как-то сама собой. А потом воспоминания оборвались. И словно наяву, возникло и не уходило то, что было потом, когда по его вине погибли люди. И, несмотря на то, что Приказ о награждении никто не отменял, он сам не считал себя вправе принять эту награду. Все так же, стоя у окна, Михаил, будто снова видел лица людей, возвращавшихся из Замка. Они шли почти бегом, стараясь ни на кого не смотреть, никого ни о чем не спрашивать, и, толкая впереди себя с кое-каким скарбом тележку, поверх которой нередко сидел ребенок, и, не надеясь ни на чье участие, торопились. Они торопились к недавно оставленному, где на плите еще не остыл обед где сорванные с грядки, под окном, лук и укроп так и лежали нетронутыми, а вкусная, источавшая аромат горбушка недавно испеченного хлеба еще напоминала о тех, кто хотел, но не успел ее съесть. Под множеством чужих, любопытных взглядов, откровенно враждебных и не очень, люди шли домой. Поглядывая в триплекс танка, Горошин видел женщину, лет сорока, в тяжелой, шерстяной, клетчатой шали на плечах и высоко завязанной надо лбом, сзади наперед, косынке. Рядом с ней шла белокурая девочка, лет пяти. Девочка то и дело присаживалась – то не пень, то на встречный камень. Горошин открыл люк и сделал знак матери, чтобы она посадила ребенка на броню, может быть, села бы и сама. «Mude», – говорил он, чтобы объяснить, почему он хотел помочь. Мать отшатнулась и, подхватив ребенка на руки, прижав его к себе, заплакала, посмотрев на Горошина полными слез глазами.

– Nein, повторяла она снова и снова.

Горошин не настаивал, и ничего не говорил больше, продолжая медленно двигаться на танке рядом с идущими домой людьми. В какую-то минуту мальчишка-подросток, взобравшись на броню и устроившись так, что даже стал подзывать кого-то к себе из идущих рядом, взглянул на выглядывавшего теперь из башни Горошина, и, несмотря на это, с танка не уходил. И через минуту из толпы вышел высокий, крепкий еще старик и выстрелил в подростка из пистолета. Тот свалился на землю, а старик даже не пытался скрыться. Он был первым, кого Горошин доставил в комендатуру, куда они приехали уже через час.

Это был обычный жилой дом – два этажа и мансарда – с балконом и террасой, с большой прихожей и двумя большими смежными комнатами с раздвижными дверями и камином в одной из них. Лейтенант, которому Горошин, еще до боя в Замке, приказал собрать группу и проверить все дома в прилегающих и дальних улицах с целью выявить дезертиров и диверсантов, встретил Горошина, стоя в комнате у большого стола. Взяв под козырек, он доложил, что выявлены двое без документов.

Одному лет сорок, другой – совсем мальчишка, лет двадцати. Оба сидят под замком. «Надо разбираться», сказал лейтенант.

– И этого туда же, – приказал Горошин, кивнув на высокого подтянутого старика, который только что убил подростка, взобравшегося на броню тридцатьчетверки. Рядом со стариком стоял автоматчик. Лейтенант приказал двум другим автоматчикам отвести старика туда, где уже были двое. Старик, ни слова не говоря, не возражая, не удивляясь и ничего не спрашивая, бодрым шагом отправился по назначению. И его ускользающий, будто безразличный, взгляд, словно вырвавшийся из-под нависших бровей, обдал Горошина холодом, а совершенно лысая голова как бы сделала этот взгляд еще холоднее.

В этот день Горошин из комендатуры не уходил. Впрочем, и уходить было некуда. Этот аккуратный, небольшой домик, временно занятый под комендатуру, и был его местом пребывания на ближайшее неопределенное время.

– Ну, как? – через час после его прибытия на место спросил, теперь уже по телефону, Лисёнок. – Освоился? – Так точно, товарищ полковник. – Много подозрительных?

– Человека три есть. Да еще, я думаю, рановато. Еще ничего не начиналось, – высказал свое предположение Горошин.

– Ну, ладно. Думаю, дня два, три не больше. Пришлем тебе замену. Сейчас готовится Приказ по Армии – чтоб никакой уголовщины. Солдат Советской Армии – это не вор и убийца, говорит товарищ Сталин. Солдат Советской Армии – это защитник. И, кроме того, мы воюем не с немецким народом. Мы воюем с фашизмом. Понял?

– Понял, товарищ полковник.

– Ну, все. Работай. Может, тебе кого-нибудь в помощь из Первого Отдела прислать? – спросил Лисёнок. – Или день-два сам справишься?

– Пока справлюсь. Потом доложу.

Положив трубку, Горошин вызвал к себе заместителя, приказав прийти немедленно.

Через минуту открылась дверь, и вошел сержант с чайником, стаканами в подстаканниках, сахарницей, наполненной рафинадом, белым хлебом с маслом. Всё это стояло на металлическом, блестящем подносе.

– Вот, товарищ капитан, – ничего больше не говоря, указал сержант на поднос глазами. Горошин кивнул.

– Зови экипаж, – сказал он сержанту, имея в виду Каюрова с Буровым.

– Да вы не беспокойтесь, товарищ капитан. Они у нас на кухне уже третий стакан допивают. – Я про чай говорю, – слегка улыбнувшись, сказал сержант.

Горошин кивнул, и, не меняя выражения лица, взглянул на дверь. Вошел тот же лейтенант, который совсем недавно встречал его в этой комнате, и тоже, волею обстоятельств, стал помощником коменданта.

– По вашему приказанию, – отрапортовал вошедший, приложив руку к виску.

– Садитесь, лейтенант, – пригласил Горошин помощника к столу.

– Лейтенант Лямин, – отрекомендовался высокий, ладно сложенный, блондин со светлыми глазами.

– Ну, лейтенант Лямин, рассказывайте, – проговорил Горошин, наливая в стаканы чай.

– Собрал взвод, – коротко сказал Лямин. – Объехали все на полуторке. Нашли двоих. Одному, я уже говорил, лет сорок. Другой – мальчишка, лет двадцати. Ребята говорят – и тот, и другой – мародеры. В домах людей нет. Еды-питья полно. Всё открыто. Тот, что старше, в шкафу рылся. Спросили документы. Хотел убежать. Документов не оказалось. А другой, помоложе, на чердаке был. Там же нашли еще и передатчик. Но за работой никого не застали. А этот? Ну, которого вы привезли? – спросил в свою очередь Лямин.

– Да мальчишка какой-то к нам на броню взобрался и ехал. Может, устал. А может, из озорства. Так этот дед его убил. Из пистолета. А в глазах столько ненависти, что и не знаю, как говорить с ним. Молчать будет.

– Наверное, из фашистов, – предположил Лямин.