В подземелье стало тихо. Никто больше шестиклассника
Фандорина не звал.
Глаза немножко привыкли к мраку, разглядели впереди что-то
большое, прямоугольное.
Десять шагов вперед – и хорош, сказал себе Ластик. Это будет
по-честному.
Набрал побольше воздуха, обхватил себя за ребра, чтоб
поменьше стучало сердце, и отсчитал шаги:
раз-два-три-четыре-пять-шесть-семь-восемь-девять-десять.
Остановился. По-прежнему тихо. Прямоугольное, большое
оказалось старым кузовом от грузовика – только и всего.
– Кто тут? – спросил Ластик слегка подрагивающим голосом.
Никакого ответа.
Ну и пожалуйста, подумал он с облегчением. Не хотите
отзываться – не надо, а мне в школу пора.
Повернулся и поскорей двинулся к выходу.
Что же это был за голос? Может, просто сквозняк дул: с-с-с,
с-с-с, а ему померещилось: «Эрас-сст, сссюда»? Если, когда вернется из школы,
решетка все еще будет незаперта, надо взять фонарик и забраться снова…
Он аккуратно прикрыл дверь, чтобы отсутствие замка не
бросалось в глаза, и быстро зашагал в сторону улицы, не догадываясь, что
главные потрясения этого утра впереди.
Еще три происшествия, но очень странных хоть и не загадочных
Чтобы попасть на Солянку, нужно было пройти подворотней. Но
оказалось, что сделать это совсем не просто. Проход предназначался
исключительно для пешеходов – посередине арки из асфальта торчал железный
столбик, не дававший машинам заехать во двор. И вот к этому столбику кто-то
привязал огромную немецкую овчарку. Судя по рычанию и вздыбленной шерсти
овчарке это очень не нравилось. Дергая длинный поводок, она металась от стены к
стене. Задрала голову, истерично залаяла – под сводом заметалось гулкое эхо.
Неожиданное препятствие оказалось исключительно некстати.
Экспедиция в подвал заняла не так мало времени. Теперь нужно было торопиться,
чтобы не опоздать в школу, а тут здрасьте вам. Ластик мог пройти кружным путем,
через другие дворы, а потом переулком, но это лишних минут пять, и тогда к
звонку точно не успеть.
Ластик завертел головой во все стороны – нет ли хозяина
овчарки. Во дворе было пусто. Виданое ли дело? Привязали в проходе этакого змей
горыныча и ушли!
Шестиклассник прижался к самой стене, попробовал
протиснуться мимо собаки.
Псина зарычала, натянув поводок, приподнялась на задние
лапы, и стало ясно, что не протиснешься – достанет и оттяпает полруки или
полноги. Ластик тоже показал ей свою хромко-бальтовую дужку на зубах и сказал
«р-р-р», но большого впечатления не произвел.
Рассусоливать было некогда, проблему требовалось решить, и
как можно быстрее.
Ластик достал сверток с мамиными полезными бутербродами.
Отломил кусок – кинул через овчарку, справа от столбика.
Собака кинулась, вмиг проглотила колбасу, но вместо
благодарности оглянулась на Ластика и зарычала еще свирепей. Вот вредная тварь!
Шестиклассник переместился к противоположной стене, кинул
другой кусок. В один прыжок овчарка подлетела к нему, сожрала.
Ластик сделал шаг вперед – чудище с лаем кинулось к нему. Он
попятился, одновременно перемещаясь вправо. Пока всё шло по плану.
Достал второй бутерброд, отломил половинку, перекинул через
пса. Тот подпрыгнул, не достал и бросился подбирать.
Снова переместившись к левой стене, Ластик швырнул последний
кусок, который тоже был незамедлительно сожран. Но гнева на милость собака не
сменила. Стоило Ластику сделать шажок вперед – и злюка опять метнулась к нему с
разинутой пастью.
Однако сделав два круга справа налево, овчарка дважды
обмотала поводок вокруг столбика, и теперь Ластик сумел, прижавшись к стене,
проскользнуть мимо. Пес рвал ремешок, давился лаем и чуть не задохнулся от
ярости, но помешать не мог – только слюной обрызгал.
Показав обманутому разбойнику язык, шестиклассник быстро
зашагал по улице. Операция «Полезная колбаса» заняла не больше минуты. А
бутербродов Ластику было не жалко, школьные сосиски с картофельным пюре ему
нравились гораздо больше.
Свернув в Подколокольный переулок, он перешел на рысцу. До
звонка оставалось всего семь минут.
На углу Малого Ивановского переулка, привалившись спиной к
водосточной трубе, сидел бомж. Надо сказать, что бездомных, вконец спившихся
оборванцев в этих местах водилось немало. Папа говорил, что их тянет сюда, на
Хитровку, запах прошлого. Сто лет назад здесь был самый жуткий в Москве
трущобный район. В дешевых ночлежках и притонах жили тысячи бродяг, воров,
нищих. Даже полиция опасалась заглядывать на Хитровку после наступления
темноты. По мнению папы, нынешние бомжи, облюбовавшие этот микрорайон, были
законными преемниками старинного племени «хитрованцев», о которых написано
столько романов, повестей и рассказов.
«Законный преемник», вытянувший ноги поперек тротуара, был
из бомжей самого последнего разбора. Грязный, опухший от пьянства, одетый в
кошмарное рванье, он что-то клянчил заплетающимся языком у женщины с
хозяйственной сумкой. Та послушала-послушала и возмущенно отмахнулась:
– Ишь чего захотел! Ну нахал! И пошла дальше, качая головой.
Тут с бомжом поровнялся Ластик.
– Пацанок, выручи! – просипел тот.
– У меня денег нет, и еще я в школу опаздываю, –
скороговоркой ответил шестиклассник.
– Да есть деньги, вот, – показал пьяница две мятые бумажки.
– Загибаюсь я. Помоги, а?
– Вам плохо? – остановился Ластик. – Вызвать «Скорую
помощь»?
Если человеку плохо, это ведь важней, чем опоздать на урок.
Даже если на геометрию.
– Плохо мне, пацанок. Совсем кранты. Трубы горят. – Бомж
похлопал себя по груди.
– Что?
– До улицы дополз и сдох – ноги не идут. Если сейчас не
приму – всё, карачун. Палатку на углу знаешь? Слетай, а? Мне не дойти. Возьми
чекушку. Помру я без нее.
– Чего взять? – не понял Ластик.
– Живой воды. Ну, водяры. Вот деньги. Только не кинь
больного человека, не удери, а?
Лишь теперь до Ластика дошло.
– Да что вы, дяденька! Мне водку не продадут, я маленький.
Вы кого-нибудь взрослого попросите.
– А ты скажи: «Тетя Люсьен, Миха доходит». Люська даст, она
баба добрая. Выручи, малый. Ей-богу, подыхаю.