Подъем Испанской империи. Реки золота - читать онлайн книгу. Автор: Хью Томас cтр.№ 146

Некоторые упирают на то, что Фердинанд пытался разрешить унаследованные им проблемы в Каталонии, – в частности, трения между сословиями, – посредством возрождения старых традиций. Он не пытался объединить организации Арагона и Кастилии, проведя в последней за все время своего тридцатисемилетнего правления лишь четыре года. Он во многом полагался на представителей и вице-королей этих земель. Он старался сделать все, что возможно, чтобы показать себя королем всей Испании.

Конечно же, на Фердинанде последние годы лежала ответственность еще и за Новый Свет, где росла новая Испанская империя, которая к тому времени еще не называлась так. Не было никакого «Совета Индий», никакого официального органа, который управлял бы теми территориями. По большей части Фердинанд оставлял решение вопросов по данной теме Фонсеке, который в то время был епископом Бургоса, и его озлобленному помощнику, конверсо из Арагона по имени Лопе де Конхильос. Среди секретарей, занимавшимися делами Индий, уже тогда можно было увидеть хитроумного Франсиско де лос Кобоса, бедного идальго из Убего, который подписывал королевские документы по этому вопросу в 1515 году. Сам Фердинанд все еще не особо представлял, что такое эти Индии, и интересны они ему были лишь как возможный источник финансирования его предприятий в Средиземноморье.

Пренебрежение Индиями было единственной серьезной ошибкой Фердинанда. Однако он был не последним испанским королем, предпочитавшим Средиземноморье Карибскому бассейну. Гораздо большей ошибкой было безусловное доверие епископу Фонсеке, который выбирал людей по их принадлежности к знатным семьям: Бобадилья, Овандо, Понсе де Леон, Ариас или Веласкес оказывались в лучшем положении, чем захудалые Колумб, Бальбоа или Кортес. Однако четыре самых крупных острова Карибского моря – Эспаньола, Куба, Ямайка и Пуэрто-Рико – были подведомственны испанским губернаторам. Губернаторы последних трех формально подчинялись губернатору первого, хотя длительное нахождение Диего Колона, второго адмирала Океана, в Испании привело к междувластию на первом острове. Кастилец Диего Веласкес, баск Франсиско Гарай (преемник Хуана Эскивеля) и севилец Хуан Понсе де Леон контролировали оставшиеся три острова. Против «колумбовых чиновников», за исключением самого Диего Колона, было начато расследование, или residencia.

В то время на материке заправлял Педрариас, «Щеголь» – кастилец, в чьих жилах текла кровь конверсо. В 1516 году он все еще правил там в неловком тандеме с Нуньесом де Бальбоа в Дарьене и Панаме, в то время как настоятель-доминиканец Педро де Кордова, глава доминиканской миссии в Новом Свете, собирался создать святую колонию неподалеку от Жемчужного Берега в Венесуэле. Вскоре во всех этих колониях появились духовные лидеры: в 1512 году были назначены три епископа – на Санто-Доминго, в Консепсьон-де-ла-Вега (а также Эспаньолу) и на Пуэрто-Рико.

Снижение численности туземцев стало в конце концов серьезной проблемой для поселенцев Нового Света. Конечно же, их заботила не трагедия туземцев, а сокращение рабочей силы. На Багамы, Тринидад, Антильские острова и материк регулярно посылались экспедиции в поисках рабов, которые обычно финансировались важными фигурами Эспаньолы – такими, как, например, судьи аудиенсии ^{1348}. Однако доминиканский проповедник фрай Антонио де Монтесинос и священник Бартоломе де лас Касас, находясь в Испании, стремились добиться новых правил обращения с индейцами. В те годы можно было спокойно сказать, что количество золота, добываемое на Эспаньоле, начало оправдывать огромные затраты сил, вложенных в это предприятие вначале, и пока что никто не подозревал, что нестабильность цен в Кастилии связана именно с импортом драгоценных металлов из Индий ^{1349}.

Король, несомненно, умирал. Было ли это следствием влияния на сердце лекарства королевы Жермены де Фуа – по слухам, сделанного из тестикул быка, дабы повысить потенцию короля для зачатия наследника престола? Но даже если такое лекарство и было, оно не подействовало. Распалось и единство корон. Но сам Фердинанд в те годы, видимо, надеялся на то, что Испания будет поделена между домом Габсбургов в Кастилии и Трастамара в Арагоне, а не объединена под правлением немца ^{1350}. Возможно, именно бесконечные переезды, войны, интриги и поиск блестящих решений, ночи, проведенные на неуютном ложе, вымотали Фердинанда.

Он находился на середине шестого десятка – самый возраст для смерти в эпоху Ренессанса. Он исповедовался в последний раз у фрая Томаса де Матьенсо, который был членом его просвещенного комитета Бургоса по делам Индий. Затем он призвал Галиндеса де Карвахаля из Совета королевства, секретаря Сапату и казначея Варгаса. Вместе они посоветовали ему изменить завещание, сделанное в пользу своего второго внука, Фердинанда, которого хорошо знал, поскольку тот рос в Испании. Советники предположили, что единство между королевскими советниками и знатью может быть достигнуто лишь в том случае, если он изменит свое завещание в пользу старшего инфанта, Карла Гентского, которого король ни разу не видел.

Король Фердинанд без пререканий последовал этому совету ^{1351}. Галиндес де Карвахаль только что был назначен главой почтового отдела Каса де Контратасьон – эта должность подразумевала отслеживание в течение некоторого времени всей трансатлантической корреспонденции ^{1352}. Похоже, именно эти советники сговорились действовать, чтобы на престол не взошел очередной Фердинанд. Возможно, они ошиблись. Инфант Фердинанд вполне мог стать хорошим королем, который позаботился бы об Испании и Новом Свете – в то время как его брат, Карл, занялся бы Нидерландами и Священной Римской империей.

После смерти короля Фердинанда и вплоть до прибытия Карла в Испанию, как говорилось в королевском завещании, регентом Кастилии снова будет кардинал Сиснерос, а незаконнорожденный сын Фердинанда, Алонсо Арагонский, архиепископ Сарагосы, будет занимать тот же пост в Арагоне. По закону у Фердинанда не было права ставить кого-то на эти должности в Кастилии, поскольку он сам был лишь регентом, а правящей королевой – его дочь, Хуана. Но король Фердинанд уже давно понял, что Хуана была как минимум не в себе, и что прежде всего необходимо сохранить в королевстве хоть какую-то власть.