Филип Дик. Я жив, это вы умерли - читать онлайн книгу. Автор: Эмманюэль Каррер cтр.№ 10

«2 октября 1959 года ^[6] на протонно-лучевом дефлекторе „Мегатрон“, который был установлен в Белмонте, произошла авария. Дуга в шесть миллиардов вольт ударила в потолок помещения, сжигая все на своем пути, особенно наблюдательную площадку, на которой находилось восемь человек. Все они упали на землю и оставались там, раненые или впавшие в кому, до тех пор, пока не убрали магнитное поле и не подавили мощную радиацию».

Далее следует рассказ о том, как восемь пострадавших приходят в себя и их отвозят в больницу, а легко раненных — домой. Кажется, все пришло в норму, за исключением некоторых мелочей, которые производят потрясающее впечатление. Эти мелочи вскоре становятся более значительными. Ругательство привлекает на голову того, кто его произнес, множество саранчи; машинально произнесенная молитва тотчас удовлетворяется. Вскоре спасенные не могут больше скрывать удивительного факта: бог знает, как они очутились в некоем беспорядочном мире, где самые дикие суеверия становятся объективной властью, выпавшей на долю «настоящего» мира законов физики, молитва заменяет технику, а каждый, кто делает шаг в сторону, немедленно карается небесами, — короче, вселенная, созданная в мыслях безумного проповедника.

На самом деле происходит примерно следующее: герои понимают, что в действительности они, безжизненные, все еще лежат в «Мегатроне», но энергия, высвободившаяся в результате аварии, превратила личный мир одного из них (как потом выясняется, того, кто не терял сознания), в коллективный мысленный мир, пленниками которого стали все остальные. Как говорит одна вконец перепуганная героиня: «Мы подчинены логике невероятной религии, смеси ислама и средневекового христианства, вере старика, из мыслившего еще в тридцатые годы в Чикаго абсолютно бредовый религиозный культ. Мы находимся в его сознании».

Дик немало развлекся, изображая этот безумный мир. Но у него не было намерения посвятить его описанию всю книгу: помещая в «Мегатрон» восемь человек, он собирался посетить idios kosmos каждого. Религиозный фундаментализм старого вояки (который походил на отца самого писателя) он заменил на пуританскую утопию миловидной дамочки, полной добрых чувств, любящей (как и его мать) искусство, красоту, чистоту и точно так же ненавидящей беспорядок, секс, физиологическую сторону жизни, искренне убежденной, что можно отделить добро от зла, другими словами, можно уничтожить зло. Добиваясь этого, убирая зло из своего мира, она уничтожает не просто вещи, но целые категории: клаксоны, мусорщиков, с шумом перемещающих мусорные бачки, комивояжеров, СССР, мясо, бедность, половые органы, астму, кошелек, пьянство, грязь…

Дамочка все сильнее увлекается и действует необдуманно. «Улучшенный» с ее помощью мир саморастворяется и уступает место другому, еще более страшному миру молодой женщины, страдающей паранойей. Мир глянцевый, коварный, внешне безупречно нормальный, но при этом полный скрытых угроз. Здесь все имеет значение, все составляет часть заговора. Все враждебно, опасно, обманчиво, даже предметы. Люди, отданные во власть этого больного сознания, пребывают в панике. До настоящего момента каждый очередной мир оказывался хуже предыдущего. Каким будет следующий, если он вообще будет? Трое из восьми человек, выглядевшие совершенно безобидными, — старый служака, дама, занимающаяся благотворительностью, и немного закомлексованная секретарша — оказались на поверку религиозным фанатиком, воинствующей пуританкой и психически ненормальной личностью. Какие бездны скрывают в себе другие? Самые умные догадывались, что дела обстоят еще хуже, и спрашивали себя, какую страшную пропасть таит в своей душе каждый из них? Каким кошмаром для его товарищей станет его собственный мир, если будет им навязан?

В самом начале романа Дик позаботился о том, чтобы представить читателям семейную пару, которая тоже оказалась на «Мегатроне». Жену, Маршу, подозревали в том, что она коммунистка. Она клялась мужу, что это неправда, но он, тем не менее, начал ее подозревать. Тем более что, после того как женщину, страдавшую паранойей, в конце концов сожрали (как того и требовала логика) двое ее спутников, превратившихся в гигантских насекомых, все снова поменялось, и на сей раз герои попали в мир воинствующего коммуниста. Сочиняя эту главу, Дик вспомнил речи, которые произносила некая Олив Холт, столь раздражавшая его подруга Клео, и постарался как можно красочнее их передать: жаждущие крови капиталисты, фашистские войска, линчуемые на каждом углу улицы негры, населенные гангстерами города, толпы голодных детей, роющихся в мусорных баках — вот как видит Америку настоящий коммунист.

Но кто же является этим коммунистом? От какого члена группы на самом деле исходит этот ужасный и вместе с тем гротескный образ? Все подозрения, естественно, падают на Маршу: ведь ФБР косо смотрело на нее еще до аварии на «Мегатроне». И, несмотря на ее отчаянные оправдания, даже ее муж тоже начинает в это верить, потрясенный тем, что все это время Марша его обманывала.

Здесь Дик несколько преувеличил: их политические разногласия с Клео никогда не принимали столь драматического оборота. Но он посчитал необходимым сделать разоблачение коммуниста гвоздем книги. Уже через две недели Дик закончил работу. Печатая последнюю главу, он представлял себе Джорджа Скраггза, который читает этот роман, — догадывается ли агент ФБР, что развязка близка? Подозревает ли он, что тайный коммунист в группе — это не щедрая левая активистка, а офицер службы безопасности «Мегатрона», лишь притворявшийся одержимым «красными», «охотник на ведьм» собственной персоной?

Когда на следующий год роман «Око небесное» («Eye in the Sky») был опубликован, Филип Дик послал один из авторских экземпляров своему другу из ФБР. Маккарти тогда только что умер от цирроза, после чего серия решений Верховного суда США положила конец «охоте на ведьм». В течение некоторого времени Джордж Скраггз больше не навещал их. Тем не менее он снова пришел в гости к Дикам, чтобы поблагодарить за подарок и поделиться своим впечатлением о романе. Казалось, что большая часть политических аллюзий, хотя и явных, от него ускользнула, не говоря уже о философской составляющей. Дик тщетно пытался объяснить фэбээровцу значение понятий idios kosmos и koinos kosmos. Все, что интересовало Скраггза, это научное правдоподобие данного утверждения. Возможно ли, чтобы нечто подобное произошло в реальности? Может быть, с помощью гипноза или наркотиков? Дик не удержался от удовольствия поиздеваться над Скраггзом в последний раз и, вспомнив наивное письмо, которое он написал в СССР пять или шесть лет назад и которое так и осталось без ответа, важно заявил, что у него даже была по этому поводу оживленная научная переписка с советским академиком Александром Топчиевым.

— Да, в ФБР об этом известно, — рассеянно ответил Джордж Скраггз, и теперь настала очередь Дика задаться вопросом, уж не смеется ли тот над ним.

Первый тревожный звонок прозвучал однажды вечером, когда Клео приготовила на ужин лазанью. Ужин закончился, они болтали, слушая музыку, как вдруг у Фила заболел живот. Он поднялся, сказав, что сходит за лекарством, и пошел по маленькому темному коридору, ведущему в ванную комнату.