Хороший отец - читать онлайн книгу. Автор: Ной Хоули cтр.№ 40

В 5:45 он позвонил начальнику Кэти в телефонной компании и сказал, что жена заболела и не приедет на работу. Утро провел за сборами. Около 7:15 он пошел в остинское арендное бюро и взял напрокат двухколесную тележку для перевозки тяжелого чемодана. Он обналичил 250 долларов в городском Национальном банке, купил оружие и патроны в промтоварном магазине «Дэвис», в оружейном магазине «Чакс Ган» и в «Сиарсе».

Он упаковал оружие (револьвер «Смит-и-Вессон» «Магнум» калибра 357, пистолет «Галези-Брешиа», «Ремингтон» калибра 35, дробовик «Сиарс» 12-го калибра, 6-мм винтовку «Ремингтон» с оптическим прицелом 4-кратного увеличения «Леопольд» и карабин «М-1» калибра 30) в чемодан вместе с чеком из промтоварного магазина «Дэвис». Кроме того, у него было с собой более семисот патронов.

Пора выдвигаться.

Из дома он позвонил нанимателю своей матери и сказал, что та больна и не выйдет на работу. Было десять тридцать. Надо было спешить, чтобы покончить с этим к обеду. Он отнес новый дробовик в гараж, где укоротил ствол и приклад. В одиннадцать надел поверх одежды синий комбинезон, загрузил чемодан в машину и поехал к кампусу.

На пропускном пункте кампуса он появился в одиннадцать тридцать. Он предъявил охраннику Джеку Родману свое удостоверение носильщика и сказал, что будет вывозить оборудование из здания экспериментальных исследований. Попросил допуск в погрузочную зону. Пять минут спустя Уитмен выгрузил свои вещи и вошел в башню. В комбинезоне, с тележкой он выглядел техником или ремонтником. В лифте он обратился за помощью к лифтерше, которая подсказала ему, как запустить кабину. «Благодарю вас, мэм, – сказал ей Уитмен, – вы не представляете, как меня это радует».

На двадцать восьмом этаже дежурила секретарша. Уитмен выбил ей мозги прикладом винтовки и, протащив через комнату, спрятал тело за диваном. Через минуту после этого с обзорной площадки вышли мужчина и женщина и увидели, что Уитмен склоняется над диваном. Они заметили кровь на полу. Последовало неловкое молчание. Но тут открылись двери лифта, и пара вошла в кабину. Уитмен проводил их взглядом. Затем он загородил дверь на лестницу письменным столом.

Потянувшись за своим чемоданом, он услышал, как скребет по полу сдвигающийся стол. Кто-то силился отворить лестничную дверь. Схватив дробовик, Уитмен двинулся к лестнице. На него таращились туристы: двое взрослых и двое детей. Он навел на них обрез и стал стрелять. Каждый выстрел звучал, как щелчок лопнувшей цепи.

Выбравшись на крышу, он заклинил за собой дверь. Было 11:48.

День был жаркий и душный, полуденное солнце окутало его горячим одеялом. Минуту он потратил на то, чтобы успокоиться. В паху ощущалось почти сексуальное напряжение. Он опер «Ремингтон» на каменный бортик с южной стороны. Припал глазом к прицелу. Торговый центр на юге кишел народом. «Так, должно быть, чувствует себя Господь», – подумал он, переводя прицел винтовки от прохожего к прохожему.

Первая пуля попала в живот беременной женщине, убив нерожденного младенца. Вторая убила стоявшего рядом. Приезжий физик получил пулю в нижнюю часть спины. Уитмен видел каждый выстрел еще до самого выстрела. Он предвкушал попадание и переходил к следующей жертве раньше, чем пуля ударяла в цель.

Первая машина полиции прибыла чуть позднее полудня. Уитмен уже перешел к улице Гваделупы. Сбил с велосипеда мальчика-газетчика и рассмеялся, видя, как тот летит наземь. Выстрелил в семнадцатилетнюю девушку, но в последнюю секунду ощутил порыв ветра и понял, что ее только ранил.

Полицейские, укрывшись за машинами, пытались высмотреть стрелка. Тела остались лежать, как упали, в мареве стоградусной жары. Уитмен застрелил ребенка сквозь шестидюймовую щель между бортиками. «Найдется ли такой, в кого я не попаду?» – подумал он. Он ощущал себя снайпером в расцвете сил, чемпионом мира в тяжелом весе. С каждым выстрелом становился выше и сильнее. Каждая отнятая жизнь добавляла сто лет к сроку его жизни. Он перешел на другую сторону крыши и застрелил отходившего от газетного ларька аспиранта. Уитмен видел, как метнулись за барьер двое детей. Когда один из них выглянул посмотреть, что происходит, Уитмен выстрелил ему в рот.

Он слышал выстрелы. Полиция открыла ответную стрельбу. Остинцы бросились по домам за личным оружием и теперь тоже пытались его снять, осыпая пулями с улицы. Как-никак, это были техасцы, на этой земле жил дух ковбоев. Уитмен вслушался в рикошет пуль от каменных бортиков. Так и надо. Скучно, когда не дают сдачи. Он принялся стрелять через водосливы на все четыре стороны, сам ни разу не подставившись под пулю. Ему казалось, что он тает на солнце, как зефир над костром.

Человек, стоявший у кузова грузовика в пятнадцати футах к югу, получил пулю в живот. Уитмен стал машиной убийства. Он был гневом Божьим, беспощадным и неотвратимым, как сама смерть. Если бы захотел, он бы застрелил и «человека на Луне». Он мог расстреливать людей в будущем. Он мог казнить прошлое.

Уитмен не услышал, как взломали дверь на крышу. Он стоял среди града пуль, осыпающих ограждение крыши. Он как раз целился в полдюйма лысой головы, когда из-за угла вышли двое полицейских и открыли огонь. Уитмен обернулся, поднимая винтовку, но опоздал: заряд ударил ему в висок, сбив наземь. Было 1:24 пополудни. Он провел на крыше полтора часа. Девяносто минут он был Богом. Большинству за целую жизнь не дано столько власти.

Полицейский Рамиро Мартинес шагнул к содрогающемуся телу Уитмена и выстрелил в упор. Заряд картечи, добив раненого, едва не оторвал ему левую руку.

Дэнни отодвинулся от компьютера. Удивился, заметив, что уже стемнело. Неужели он провел здесь больше пяти часов? Он не сумел бы описать то, что чувствовал. Впрочем, он никогда не умел описывать боль словами. Жажда подробностей того дня 1966 года встревожила его. Это чувство было неуправляемым. Такой ужас мгновенного отрезвления испытывает водитель, осознав, что пьян и гонит машину с выключенными фарами по забитому шоссе. Дэнни испугала не жестокость преступлений Уитмена, а случайность его жертв. Это подразумевало справедливость. Подразумевало, пусть без слов, что мир так плохо обходился с ним, с его друзьями и родными, что это требовало мести. И месть, самая ужасная, была бы оправданна.

В жизни каждого наступает миг, когда мы, иногда удивляясь самим себе, понимаем, волки мы или овцы. Овца – тот, кто покорился страху. Но и у волков есть свой страх. Страх понимания, что к ним применимы законы общества. Законы – для овец. И свобода, которую приносит это понимание, ужасна.

Дэнни отозвался не на жестокость Уитмена, а на его презрение к границам. Уитмен отринул все условности цивилизации, отбросил сотни лет эволюции. Встав на вершине башни и взяв под прицел мир, лежавший у его ног, Чарльз Уитмен провозгласил независимость от общества, в котором жил.

От этой мысли у Дэниела Аллена кружилась голова.

Мой отец умер, когда мне было одиннадцать лет. Я рос в южном Мичигане. Семья жила автомобилями. Дед, Дэррил Аллен, был важным сотрудником «Дженерал Моторс». Жена Дэррила, Франсина, умерла, рожая отца. Несколькими годами позже Дэррил влюбился в секретаршу местной авторемонтной мастерской по имени Марджи Брубакер. Они стали встречаться и скоро поженились. Маржи забеременела, и через девять месяцев родился еще один мальчик – мой сводный брат. Его назвали Элрой Бак Аллен.