Волнолом - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Прягин cтр.№ 68

– Вам не о чем волноваться. Я прибыл строго по делу. Меня интересует редкая рукопись, которая здесь хранится. Название – «Стеклянные сумерки. Люди и судьбы». Автор – Вернер Хирт, он историк, довольно-таки известный…

– Я знаю, кто он! – сказала она с легкой обидой.

– Да-да, простите. И еще один опус, будьте добры – «Жженый Лог. Протоколы и свидетельства очевидцев». Вы, я знаю, отличный специалист, найдете все очень быстро. Ректор, кстати, вас очень хвалит.

Анна порозовела:

– Минутку, пожалуйста. Я проверю по каталогу.

– Не беспокойтесь, я подожду.

Она и правда справилась за пару минут. Положила перед Генрихом стопку рукописных листов и книгу в мягкой обложке. Видно было, что зеленоглазку так и тянет спросить, чем эти шедевры заинтересовали контору, но она героически сдерживалась и строго хмурила брови.

– Благодарю вас, фройляйн.

Генрих присел за столик и с замиранием сердца взялся за рукопись.

Вдруг повезет?

Искомая страница нашлась не сразу, будто дразнила его и пряталась. Ерзая на стуле от нетерпения, он пробежал глазами один абзац, второй, третий…

Отложил рукопись и долго сидел в растерянности.

Текст был точно такой же, как в старом мире. Один в один. Слово в слово.

Но как это может быть? Ведь история изменилась! А тут – все та же идиллия. Барон знакомится с деревенской девчонкой, мирно беседует, навещает…

Эта рукопись – как реликт из прежней реальности.

И, кстати, уже не первый реликт.

Генриху отчетливо вспомнилось – несколько дней назад он здесь же, в библиотеке, полез в карман за жетоном. По логике, никакого жетона при нем быть уже не могло – ведь в новом мире никто не восстанавливал его в должности мастера-эксперта. Однако значок нашелся, хотя и не сразу! Будто Генрих ничтоже сумняшеся запустил руку в старый мир и извлек оттуда трофей.

Парадокс.

Служебную бляху не выдавали, но она все равно в кармане.

Биография Роберта изменилась, но исходный текст все равно в архиве.

Людей не убили, но они все равно мертвы – хронист, механик, профессор.

Новый мир никак не может отцепиться от старого. Может, именно поэтому его лихорадит? И если так, то что с этим делать? Какой-то заколдованный круг…

– Фройляйн Майреген, можно глоток воды?

– Да, конечно. Что-то случилось? Вы прямо весь побелели.

– Заковыристая проблема. Надо собраться с мыслями.

Ладно, рукопись бесполезна. А протоколы про Жженый Лог?

Он повертел в руках потрепанную мятую книжку. Судя по аляповатой обложке – очередная бульварная ерунда. Публика обожает загадки, а их в Жженом Логе – хоть пруд пруди. С древних времен там прятались те, кто увлекался черной, запретной разновидностью светописи. Ставили свои опыты без присмотра. В результате территория превратилась в ядовитый могильник, в гнойную язву на гладкой коже Девятиморья. Доступ туда сейчас перекрыт. По периметру – колючая проволока, чтобы не лезли любопытные идиоты. Но идиоты, конечно, лезут. Называют себя проходчиками и мечтают найти какой-нибудь сказочный артефакт, завалявшийся со средневековья.

Так и быть, почитаем.

Не хотел я в тот раз идти, герр вахмистр. Верьте не верьте, а не хотел. Чуял – добром не кончится. А только куда деваться? В доме – хоть шаром покати, последний медяк истратили. Моя уже волком смотрит, того и гляди слюна с клыков закапает, пол прожжет. Червяк ты, говорит, дрищ никчемный и жук навозный. Лучшие годы на тебя угробила, красоту сгноила девичью, неописуемую. Ага, отвечаю, красота такая была, что встречные чуть ли не в подворотни прятались. Ну, то есть не отвечаю, конечно, а думаю про себя. А то ведь так развопится, что стекла в доме полопаются. Со стаканами заодно.

Вышел я это во двор, поглядел вокруг, и такая тоска взяла, что хоть в реке топись. Рожи соседские в каждом окне маячат, где-то собака брешет, а небо будто сморкается всем на головы. Мерзкая в этом году весна, герр вахмистр. Нет, сначала-то оно ничего, снег уже к концу февраля сошел, в марте теплынь, лепесточки-птички. А в апреле – мороз почти на неделю, ну и померзло все подчистую. Потом – дожди эти, будь неладны. Сидишь как в болоте, только не квакаешь. Да что я вам талдычу, сами все видели своими глазами. Может, хоть вы подскажете – жрать-то что по осени будем? Разве что лебеду жевать, лопухом закусывать…

Понял, понял, не отвлекаюсь. Вот посмотрел я на это дело, плюнул, да и побрел себе потихоньку. Только не к речке, а в другую сторону, к перекрестку. Иду, значит, голову опустил, мысли всякие вертятся. Сам не заметил, как ноги меня к этому клоповнику вынесли. К «Окрошке» то есть. Вы, герр вахмистр, не в обиду вам будет сказано, человек еще молодой, к нам перевелись без году неделя. А этот хмырь, который трактирщик, уже лет тридцать тут обретается. Ох и хитрый жучара! Из империи – то ли беглый, то ли шпион, то ли просто сволочь. Приехал, корни пустил, да так, что теперь уже и не выпрешь.

Я, помнится, как вывеску в первый раз увидал, так репу чесал минут пять, не меньше. Да и другие тоже. «Okroschka» – что за ересь такая? Спросили этого – скалится, весь довольный, бородищу свою поглаживает. Суп, говорит, такой, вкуснотища. Ну что сказать, попробовал я потом этот суп – такое дерьмо… то есть, извиняюсь, вкус такой непривычный, что скулы сводит. Кислятина натуральная. Думали тогда – разорится бородатый да сгинет. Ха! Держи карман шире. Он, гад, всех нас переживет вместе взятых.

И вот, значит, стою я теперь перед ихней дверью и думаю – зайти, что ли? Назад-то поворачивать неохота. Ну и зашел. Тепло там, сухо, мясом жареным пахнет. Хельга за стойкой, вся раскраснелась, гладенькая, руки по локоть голые… Да… Ну, подхожу к ней – так и так, здравствуй, Хельга. Здравствуй, говорит, Йохан, чего хотел? Да вот, говорю, уточнить желаю – пиво у вас свежее или как? Смеется – когда, мол, оно у нас несвежее было? Да только, продолжает, не налью я тебе, Йохан, ты уж прости. Хозяин не разрешает. То есть за деньги – пожалуйста, а в долг – ни-ни. На тебе и так уже три марки висят. Сказала – и погрустнела, смотрит эдак с жалостью и с сочувствием. Я со стыда чуть сквозь землю не провалился. Лучше бы наорала, ей-богу.

Ладно. Растянул я рожу в улыбке и отвечаю – ерунда все это, Хельга-красавица. Где наша не пропадала? Я ж не ради пива зашел, а на тебя разок глянуть, полюбоваться. А теперь извини – спешу. Отлепился от стойки, но она мне – погоди, Йохан, тебя хозяин видеть желает. Очень просил зайти. По важному делу.

Нет, говорю, спасибо. Знаю я, какие дела у этого хряка. Пусть катится вместе с ними куда подальше, так ему прямо и передай. Дослушала Хельга, вздохнула и за спину мне кивает. Оборачиваюсь и вижу – трактирщик к нам через зал идет, пузом своим покачивает. И ухмылочка, как всегда. Поздно, мол, Йохан, никуда ты уже не смоешься. Подошел, лапищу мне протянул. Что же ты, говорит, дружище, пропал и носа не кажешь, волноваться нас заставляешь? Занят был, отвечаю, некогда мне по кабакам шляться. А он мне подмигивает – ну, для старого-то приятеля минутка, поди, найдется? Проход мне загородил – не обойти, не объехать. Делать нечего, поплелся я за ним в комнату, разговоры умные разговаривать.