Ардагаст и братство тьмы - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Баринов cтр.№ 75

И помощь пришла. Первыми поспешили на подмогу оборотни Волха и их северные братья, люди-волки. Крепкие волчьи клыки перехватывали глотки пёсиголовцев, рвали бока сюдбя и их медведей. Рядом с верным Серячком гвоздил чертей дубиной Шишок, жалея лишь о том, что не может здесь встать в полный лешачий рост. Другие нуры, в турином обличье, расшвыривали нечисть рогами, топтали копытами.

Справа на бесов обрушились амазонки. Засыпав врагов стрелами, поляницы устремились на них с секирами. Золотым пламенем реяли на ветру волосы Ардагунды, грозно сверкала тяжёлая кханда Вишвамитры. А слева уже мчался на ферганском «небесном» коне сам царь росов, и золотой луч бил из Чаши в его руке. Рядом Ларишка слала в тунгаков стрелу за стрелой. Два десятка отборных дружинников следовало за царём.

Царский отряд врубился с налёта в самую гущу нечисти. Уроды один страшнее другого — волосатые, собакоголовые, безголовые, с шарами вместо глаз — остервенело бросались со всех сторон, напарывались на мечи и копья, горели живьём в пламени Огненной Чаши. «Вот с кем породнились предки незнаемых», — думал Ардагаст, прожигая себе дорогу сквозь ревущее скопище.

Трое сюдбя на белых медведях встали на пути у царя. Глыбы мышц перекатывались под волосатой кожей, в оскаленных пастях белели клыки, не уступавшие медвежьим. Один великан рухнул с прожжённой в груди дырой. Другой подобрался сбоку, взмахнул дубиной — и взревел, хватаясь за обрубок руки, которую вместе с дубиной отсекла махайра Ларишки. На третьего бросился с копьём сииртя Хаторо. Великан дубиной перебил копьё. Второй удар сломал коню хребет, но охотник успел соскочить наземь и в следующий миг, ухватившись за шерсть медведя, оказался за спиной у людоеда и всадил ему в горло нож.

Внезапно над головами сииртя показались трое летящих ненцев. Стрелы-молнии с грохотом ударили в северян и нуров. Волх мигом понял: эти хотят напугать охотников, чтобы бежали, давя друг друга и мешая всадникам; но охотятся летуны за царём. Одни венеды с перепугу бросались наземь, другие пускали стрелы в ответ. Шишок, рядом с которым ударила стрела-молния, тоже упал было. Потом вскочил, выругался и засвистел, загоготал во всё горло. Поднялся ветер, разметал стрелы, подхватил, завертел летунов, и те, бессильно кувыркаясь, рухнули на землю. Лешак довольно подбоченился:

— Что, не ждали? Леший, он и в вашей тундре леший.

Двоих летунов разорвали в клочья волколаки. Третий бросился туда, где сверкал золотой луч Колаксаевой Чаши. На пути ненца встал Шишок:

— Куда, коршун? Мы тебе не цыплята.

— Я — сюдбя! — оскалил зубы летун и выхватил из колчана громовую стрелу, метя в грудь лешему. Но зубы Серячка тут же сомкнулись на запястье ненца, а тяжёлый кулак Шишка проломил череп. Царский леший был с виду неказист, но силён даже и при обычном своём росте.

Тем временем Ардагаст пробился наконец к киту. За клубами горячего пара чудовище нельзя было даже разглядеть, не то, что подобраться поближе с копьями. Заметив среди пара проблески огня, Зореславич направил туда пламя Чаши. И вовремя. Кит выдохнул огонь во всю силу исполинских лёгких. От всадников остались бы только обгорелые кости в спёкшихся панцирях. Но красно-чёрное, смешанное с дымом пламя натолкнулось на золотое. Две огненные стены дрожали, не в силах одолеть друг друга. А сюдбя и тунгаки наседали со всех сторон. Дружинники, став полукольцом, отбивались, не пуская их к царю, занятому поединком с невидимым чудовищем. У каждого в бою было своё место.

И место царя было трудным и опасным. Рука уставала, чувствуя напор недоброго пламени. Раскалялись доспехи, трудно было дышать, словно в натопленной не в меру бане. Кто устанет скорее — человек с маленьким солнцем в руке или живой плавучий остров, извергающий огонь? Где царевичи со зверобоями на байдарах? А невдалеке от царя бился Хаторо, и сердце молодого сииртя терзала досада. Были бы у него каяк и гарпун, он бы в одиночку поразил кита. В роду Моржа он, Хаторо, не последний охотник! А среди росов — только неумелый наездник, с трудом управляющийся с лошадью и длинным копьём.

В небе творилось что-то вовсе непонятное и грозное. С севера надвигались тёмно-синие тучи, явственно слышались раскаты грома. Гроза в такое время года? Среди туч временами проглядывал сияющий золотой диск, хотя солнце должно было быть на юге. С юга же надвигалась, вспыхивая молниями, другая стена туч. А над островом снова загорелся зловещий огонь сполоха. Разноцветное сияние разрасталось, близилось, и с его приближением всё сильнее налетали порывы холодного ветра. И только шаманы видели, как с севера скачут по небу воины на чёрных оленях, а с юга — на белых, как летят их грозовые стрелы, как бьётся окружённый врагами шаман на солнечной птице, а по тундре снова несётся старуха на чёрном быке-олене.

Кшатрий Вишвамитра не был волхвом. Он топтал могучим конём чертей, разваливал кхандой великанов-сюдбя и не видел, как скачет за спинами нечисти всадник на чёрном олене. И вовсе не мог он видеть, как перед всадником бежал рогатый волк, за ним — медведь, а над ними летел орёл. Вдруг тунгаки расступились, и новый враг предстал перед индийцем. Поверх чёрной малицы всадника белел костяной панцирь с фигурой бога Нга, стоящего на ящере. Руки уверенно держали большой лук. Загудела тетива, и сияющая стрела с грохотом ударила в грудь кшатрия. Без звука великан-индиец рухнул с коня. Тяжёлая кханда выпала из руки. А чёрный всадник взвился в воздух и с хохотом закричал по-сарматски:

— Ваш бог, Светловатый Парень, слаб! Я, Хан-Хаденгота, сюдбя, лучшего воина Солнца убил! А мои звери его душу убьют!

Две стрелы — Ардагунды и Меланиппы — полетели в него. Одну он поймал рукой, другую отбил древком лука и, нагло смеясь, скрылся за спинами тунгаков. Приободрившаяся нечисть снова бросилась на амазонок и северян. Ардагунда приказала Меланиппе вести дружину, а сама соскочила с коня и склонилась над телом мужа. Панцирь на груди его был разворочен и оплавлен, в отверстии краснела обожжённая плоть, пахло палёным мясом. Воительница сжала зубами прядь волос, сдерживая рыдания. Вишвамитра, её священный царь, такой добрый и сильный, мёртв! Страшнее этого были лишь слова ненца о зверях, убивающих душу. Хуже смерти может быть только полная смерть — когда души не будет нигде, даже в худшей из преисподних.

Ардагунда подняла руки, и свет разлился с её ладоней. Она не была волхвиней, но с помощью этого света иногда могла видеть доступное лишь духовному зрению. И она увидела: недалеко от тела Вишвамитры стоял... он сам и отбивался кхандой и акинаком от трёх хищников: медведя, орла и оленерогого волка величиной со льва. Дух воина сражался с духами-зверями. Сердце амазонки сжалось. В духовном бою бесполезно её оружие, даже свет её рук не слепит глаза духов. Есть лишь один способ оказаться среди духов, если ты не шаманка... Рука воительницы легла на рукоять меча. Но тут она услышала спокойный и заботливый мысленный голос Аристея: «Нет-нет, ни сталь, ни яд для этого не нужны. Угодишь ещё в нижний мир. Постарайся выйти из тела, а я тебе помогу».

Почти бессознательно амазонка поднесла руки к плечам, словно сбрасывая одежду. И вот уже её тело лежало на теле мужа, а она сама, то есть её дух, поднималась на ноги с луком в руках. Вишвамитра удерживал на расстоянии волка и орла, но медведь уже подбирался к нему сзади. Первая стрела пронзила пернатого хищника. Вторая попала в бок медведю и лишь разозлила его. Встав на задние лапы, зверь двинулся на Ардагунду. Этого и добивалась воительница. Сильная и быстрая, она словно плясала перед ним с мечом и секирой в руках, и тяжёлые лапы с мощными когтями всякий раз натыкались на острую сталь. Почему-то царице амазонок казалось, что до неё доносится едва слышный голосок Рады: «Тятя, мама! Держитесь!»