Уроки Джейн Остин. Как шесть романов научили меня дружить, любить и быть счастливым - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Дерезевиц cтр.№ 21

– Вам незачем убеждать меня, что я много думаю о мистере Тилни, которого, быть может, никогда не увижу.

– Никогда не увидите? Милочка моя, как можете вы так говорить? Поверьте, если бы вы и впрямь так думали, вы были бы глубоко несчастны.

Именно Изабелла пристрастила героиню к любовным романам. Она хотела, чтобы в жизни Кэтрин (а заодно и в ее собственной) бушевали страсти, которыми изобиловали глупые книжки, а если это сделает ее подружку несчастной – тем интересней.

Генри вел себя совершенно иначе. Ближе к концу повествования Остин вставляет разговор между Генри и Кэтрин об Изабелле, невольно заставляя нас сравнивать характеры Генри и Изабеллы. К этому времени лживая сущность интриганки мисс Торп уже стала очевидной и девичья дружба подошла к концу:

– Вам, наверно, кажется, что, потеряв Изабеллу, вы потеряли половину своего собственного «я». В вашем сердце возникла пустота, которую невозможно заполнить… Вы чувствуете, что у вас нет больше друзей, с которыми вам хотелось бы свободно делиться мыслями, на чье участие вы могли бы положиться, чьему совету по поводу любого затруднения – последовать. Не правда ли, вы испытываете все это?

– Нет, – ответила Кэтрин, немного подумав, – не испытываю. С моей стороны это нехорошо? По правде говоря, хоть мне и больно, хоть я и огорчена тем, что не могу больше ее любить, что никогда уже не услышу ее голоса, даже, наверно, ее не увижу, – я себя не чувствую такой несчастной, как можно было ожидать.

Генри, рассуждая о чувствах окружающих, черпал вдохновение в том же море словесных клише, что и Изабелла; во все времена люди, заводя речь о романтике и дружбе, использовали высокопарные формулировки (фразы изменились – «заклятые друзья», «настоящая мужская дружба» и «друзья на веки вечные», – но суть осталась прежней). Однако Генри не разъяснял Кэтрин, что она должна чувствовать, а лишь просил ее прислушаться к собственным переживаниям. Это поворотный момент романа: благодаря Генри героиня научилась понимать себя.

«Вы, как всегда, чувствуете то, что делает честь человеческой природе. Такие чувства достойны изучения, чтобы они могли узнавать сами себя», – говорил ей Генри. Читая «Гордость и предубеждение», я вместе с Элизабет учился слышать голос разума в хоре эмоций.

Теперь пришло время разобраться в их сложных взаимоотношениях. Прекрасно знать о своих чувствах, но еще лучше думать о них. По Остин, изучение чувств – важный шаг к познанию мира, общества и окружающих. Когда приходит время выносить суждения и делать выбор, мы начинаем со своих переживаний.

Кэтрин переменила свое мнение об Изабелле. Сначала сработало внутреннее чутье, и лишь потом, осмыслив свои чувства и ощущения, Кэтрин осознала произошедшее рассудком. Несколько страниц спустя, когда Изабелла с помощью льстивого письма попыталась снова втереться в доверие, героиня уже была начеку: «Такое явное лицемерие не могло ввести в заблуждение даже Кэтрин. Непоследовательность, противоречивость и лживость письма бросились ей в глаза с первых же строк. Ей было стыдно за свою бывшую подругу и стыдно, что когда-то она могла ее любить», – говорит нам Остин.

Идеи Остин звучали в унисон с тем, чему пытался научить меня мой профессор все это время, хоть он и не сообщал об этом прямо. В его занятиях много чего не было, и это являлось самым необыкновенным. Привычные ритуалы, призванные превратить нас в профессиональных филологов, начисто отсутствовали. Никаких списков вторичных источников или рекомендуемой литературы, никаких теоретических основ и профессионального жаргона. И никаких письменных заданий, хотя они считались главным инструментом обучения: эссе на двадцать пять страниц со сносками и библиографией – первые шаги к будущим публикациям. Вместо них мы каждую неделю сдавали профессору страничку текста. Одну-единственную страничку и никаких цитат из произведений или критической литературы. Только ты, книга и парочка его фирменных, до жути простых вопросов.

Он пытался показать нам, что для изучения литературы не требуется знать секретный язык или владеть арсеналом средств выразительности. И нам не обязательно превращаться в новую, глубоко профессиональную личность. Что нам действительно нужно – так это начать читать как раньше, вернуть себе радость, которую приносит чтение, осознать ее, обострить, углубить. «Такие чувства достойны изучения, чтобы они могли узнавать сами себя».

Надо доверять своим оценкам, но проверять их.

Мы судим о романе в первую очередь по тем эмоциям, что он вызывает; книги подобны тренировочным площадкам, где оттачиваются наши ответы миру, воображаемый храм, где взращиваются ценности и испытываются решения. Романист работает с нашими чувствами, как с красками на палитре. Разве не мои чувства смешивала Остин в «Эмме», когда решила преподать мне урок о скуке и пренебрежении, или в «Гордости и предубеждении», когда рассуждала об уверенности в себе? Любопытство, замешательство, веселье, звон в голове, смятение в душе – с этим, говорил мой профессор, и надо работать, а еще – с любовью к чтению, которая привела меня в аспирантуру; с этого начинается мастерство.

Я даже не заметил, когда и как чтение превратилось в рутину. А «Нортенгерское аббатство» подсказало мне секрет, очевидный для профессора и Остин: как сложно иногда заметить то, что находится прямо перед тобой, даже если кажется, что смотришь во все глаза. Нельзя сказать, что до знакомства с Генри Кэтрин ничего не ведала о мире; нет, дела обстояли гораздо хуже – общение с миссис Аллен, Изабеллой и прочими подобными превратило ее в невежду.

Сцена у Бичен-Клифф демонстрирует неудачу Генри как учителя. До того как он начинает говорить, Кэтрин просто не разбирается в живописи («У нее не было ни малейших представлений о рисовании и художественном вкусе»), но после его лекции она вообще перестала что-либо понимать. Да, она видела передние планы, расстояния и дали, боковые фоны и перспективы, свет и тени – все, что необходимо знать о живописи с точки зрения одного-единственного художественного течения. Но сам город Бат она уже не видела и красоты открывшегося перед ней вида не замечала.

Но это только присказка, героине еще предстоит поездка в старинное, полуразрушенное аббатство в готическом стиле, принадлежащее семейству Тилни. Начитавшись книжек Изабеллы «Замок Вольфенбах», «Чародей Черного леса», «Страшные тайны», «Полуночный колокол», Кэтрин заранее представляла, что ее ждет и, кажется, не ошиблась. Ночь. За окном завывает ветер. Она одна в своей комнате, нервы ее напряжены до предела, обостренный слух готов уловить скрип половиц и дребезжание цепей, взгляд ищет тайную дверь в стене. И, конечно, девушка обнаруживает старый шкаф, который просто обязан хранить жуткие тайны:

Сердце Кэтрин учащенно билось, но она не теряла мужества. С выражением надежды на лице и горящим от любопытства взором она ухватилась за ручку ящика и потянула его к себе. Он оказался пустым. С меньшим волнением и большей поспешностью она выдвинула второй, третий, четвертый ящики. Все они были в равной мере пусты. Она осмотрела все ящики до последнего, но ни в одном из них не нашла ровно ничего… Оставалось необследованным только среднее отделение… Прошло, однако, некоторое время, прежде чем ей удалось открыть дверцу, – внутренний замок оказался столь же капризным, как и наружный. В конце концов и он отомкнулся. И здесь ее поиски оказались не такими тщетными, какими были до сих пор. Жадный взор Кэтрин тотчас же заметил задвинутый в глубину, очевидно для лучшей сохранности, бумажный сверток – и ее чувства в этот момент едва ли поддаются описанию. Лицо ее побледнело, сердце трепетало, колени дрожали. Неверной рукой она схватила драгоценную рукопись…