Цветочки Александра Меня - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Пастернак cтр.№ 73

Александр Зорин

Однажды Таня, жена моя, встретила отца Александра на автобусной остановке в Семхозе, где он, экономя минуты, ждал автобуса: электричка в Загорск уходила позже. Таня с сумками, тяжёлыми, конечно, тащится на дачу, и у перекрёстка с Хотьковской дорогой – тут же и остановка – одна сумка у неё обрывается: не выдержала лямка, и всё содержимое сыплется на землю. Подъехал автобус. Отец Александр, видя Таню, бросается на помощь. Оба они подбирают просыпанное. Автобус ушёл. И следующий будет не скоро…

Отец Александр, считавший минуты, забывал о времени, когда возникал призыв о помощи. Сколько таких призывов оттаскивало его от письменного стола, где он безупречно точным словом тоже помогал людям.

Хотя рьяных доброжелателей, пытавшихся отгородить его (особенно в последнее время) от наседающей паствы, просил этого не делать. Не посягать из благих намерений на его личную жизнь, в которой невозможно отделить судьбу писателя от священника.

Минуты у него были на счету, если не секунды… Иногда он мог прервать говорящего на полуслове и проститься – опаздывал на поезд. Зоя Афанасьевна Масленикова вспоминает: со станции Пушкино в сторону Семхоза шли две электрички с разницей в четыре минуты. Первая, александровская, битком набитая, вторая – через четыре минуты, загорская, где можно и сидеть, и дышать спокойно. Он выбирал всегда первую. Зоя Афанасьевна сначала возмущалась – четыре!!! минуты!.. И тогда он ей объяснил: «За четыре минуты можно прочитать двадцать страниц или написать одну страницу, или ответить на письмо».

Таня, жена моя, делилась с отцом Александром своими трудностями, нехваткой времени и проч. «Время надо лепить, – ответил он. – Как скульптор из вязкой глины лепит задуманную форму, так и время поддаётся обработке: уплотнению, усекновению, лепке».

Владимир Илюшенко

В последние годы жизни отец начал стремительно седеть и стал ещё больше похож на библейского пророка. Он и жил так же стремительно, каким-то образом уплотнял время, спрессовывал каждую минуту. Он за последние годы своей жизни сделал столько, сколько не сделал ни один человек в наше время – не только в России, я убеждён в этом. Он знал, что смерть рядом, за углом, и торопился. Он говорил: «Я чувствую себя подобно стреле, которую долго держали на натянутой тетиве».

«Жизнь человеческая обрывается легко, – говорил отец Александр. – Каждый день нас могут позвать, чтобы мы дали отчёт о своей жизни. Мы должны со всей серьёзностью подойти к этому: что мы сделали для вечности? Вы все знаете, что огонь Божий в вечности сжигает всё ненужное, всё злое, всё греховное, временное. Но если от нас убрать всё греховное, временное – что же там останется? Почти ничего».

Елена Кочеткова-Гейт

Однажды у нас с отцом Александром зашёл разговор о спорте. Я спросила, любит ли он ходить на лыжах. «Люблю, – ответил отец. – Но никогда этого не делаю, потому что физически нет времени. Понимаете, Лена, ведь так многого хочется, а время бежит. Я как-то раз прикинул, сколько мне остаётся и сколько удастся сделать, так что приходится дорожить каждой секундой».

Меня поразили его слова. Я поняла, до какой степени он отличается от всех нас, его духовных детей. Отец Александр живёт здесь и теперь. А мы – в мечтах. Он живёт в духовной реальности. А нам и подойти к ней страшно. Я поняла тогда, что главные черты отца Александра – реализм и оптимизм.

Владимир Леви

– Как ты столько успеваешь? – допытывался я (и не один я).

– А сколько столько?.. Я одним делом всю жизнь занимаюсь. И не я его делаю, а оно меня… Древо Цели: один ствол на корнях, дальше ветви и ветки, мельче и мельче… Задачи разветвляются на дела, дела на делишки – как кровообращение: от сердца до капилляров.

– Сколько же у тебя самых крупных ветвей – главных проектов?

– На каждый обозримый период стараюсь держать не больше пяти, как пальцев на руке, притом только одна работа главная, как большой палец, а остальные сопутствующие, но их сумма по значимости примерно равна основной… Стараюсь соблюдать иерархию – отличать делишки от дел, дела от задач, задачи от Цели: если низшее наезжает на высшее, а не служит ему – к ногтю… Всё, в общем, просто. Но конечно, энтропия взимает налог, зряшные потери всё равно происходят… Если в пределах примерно одной пятой от времени в целом – ещё ничего… Когда человек вполне ясно себе представляет, к чему стремится, то всегда знает, чего хотеть в каждый миг, что предпочесть, от чего отказаться, в этом случае время само себя бережёт…

Михаил Мень

Среди многочисленных уроков отца – умение контролировать время и всё успевать – один из самых главных. У меня часто спрашивают, не была ли семья Александра Меня обделена, ведь он был постоянно то на службе, то на лекциях, то писал свои работы в кабинете. Но мы никогда не чувствовали дефицита его внимания, отец очень много успевал, он чётко умел распределять своё время и с детства меня к этому приучил. Он всегда вёл дневник, и его жизнь была расписана поминутно. Я никогда не видел, чтобы он просто ничего не делал. Сорок минут идёт электричка до Пушкино, так вот, очень многое из того, что сейчас публикуется, написано и отредактировано им в электричке. В конце жизни, перед трагической гибелью, он особенно спешил всё успеть. Когда мне исполнилось двенадцать лет, отец подарил мне часы прадеда и сказал: «Время – это конь, который стремительно несется вперёд, а часы на твоей руке – это вожжи, чтобы ты мог управлять им».

София Рукова

Отец Александр жил такой глубинной, скрытой от постороннего взгляда духовной жизнью, что рядом с ним и внутри него время и пространство теряли свою власть, как бы утрачивали своё значение. Его «скорости» были иными, а обращение к Богу не нуждалось ни в «пространственных», ни во «временных» ограничениях – они словно мешали ему быть ближе ко Христу.

Из физических понятий к нему более всего подходил «миг»: он мгновенно передвигался, мгновенно (внутри себя) произносил слова, мгновенно посылал (возносил!) молитву, мгновенно мыслил и формулировал ответы на самые изощрённые вопросы, и всё – с искусством снайпера: точно в цель.

Андрей Тавров (Суздальцев)

Время отец Александр воспринимал как вызов. Бег времени был ему вечным напоминанием о том, сколько упущенных возможностей послужить Христу осталось уже позади. Он постоянно соперничал со временем, наполняя и раздвигая его рамки до такого объёма, что казалось, оно и вправду остановилось. А то и пойдёт сейчас назад. Его трудоспособность была невероятна. «Про меня думают, что Александр Мень – это три человека, – шутил он, – один – священник, второй пишет книги, а третий издаётся за рубежом и что-то там ещё делает».

Однажды в слове перед исповедью он даже достаточно резко, что было ему несвойственно, отозвался о тех прихожанах, что слоняются по двору. Для него это было недопустимым мотовством – так он был заряжен на свершение.