Папины дочки - читать онлайн книгу. Автор: Тасмина Перри cтр.№ 10

Так что же заставляло ее приезжать сюда? И почему она чувствовала себя такой взволнованной? Конечно, в глубине души она знала причину происходящего — ей потребовалось немало лет, чтобы отогнать эти мысли подальше, перечеркнуть прошлое и свои воспоминания, но они все равно были еще живы и все еще продолжали мучить ее. Но ей надо было забыть о том, что заставляло ее подчиняться отцу. Она покрыла лицо душистой пеной и тут же подставила голову под душ, включив воду похолоднее. Вот так. Пусть прошлое умолкнет в ее сердце.

Внизу, в большом зале замка, лорд Освальд Бэлкон, десятый из рода баронов Хантсфордов, расхаживал вокруг стола, раздраженно поглядывая на часы, и думал, что потерянного времени ему хватило бы на то, чтобы прокатиться на одном из лучших своих автомобилей. За этот месяц он всего лишь раз позволил себе промчаться в шикарном гоночном авто по дорогам Сассекса, так что ветер свистел в ушах и дух захватывало от невероятной скорости. Конечно, он предпочел бы именно так провести вечер, вместо того чтобы терпеть общество совершенно неинтересных ему людей.

Годами Освальд вынужден был устраивать в своем замке рождественские балы и охотничьи приемы, на которые съезжались герцоги, принцы и прочие знаменитости. Но в последнее время эти праздники приносили хозяину больше неудобств и нервотрепки, чем радости. И не только потому, что обходились довольно дорого. Особенно жаден до вина был его друг Филипп Уэтхорн. Освальд знал, что к воскресенью его запасы «Дом Периньон», «Шатонёф-дю-Пап» и старого доброго «Ротшильда» закончатся.

Он взглянул на свое отражение в зеркале, висевшем над камином, и улыбнулся. В шестьдесят пять он выглядел на пятьдесят. Еще очень привлекательный мужчина. И одет с безупречным вкусом. Плечи расправлены, спина прямая — годы не смогли согнуть его; даже волосы хоть и поседели, но оставались густыми, а в голубых глазах до сих пор сохранялся блеск и задор молодости. Когда-то одно упоминание его имени наводило ужас и заставляло трепетать его недругов.

Постепенно в его воспоминаниях всплыла статья в «Телеграф», появившаяся в прошлом месяце. Ему захотелось выпить, и он плеснул себе в стакан немного виски. Особенно неприятен был тот фрагмент, где его описывали как «разбитного барона, который променял семейное счастье на скандальные похождения, застолья и сомнительные удовольствия». Сначала он решил было подать в суд на автора бесцеремонной публикации, но его пыл быстро угас, как только он осознал, что в этом случае нелицеприятные подробности его жизни так или иначе будут муссироваться в суде. Но больше всего его беспокоили образ жизни и поведение его дочерей, о которых то и дело появлялись заметки. У него в ушах до сих пор звучала фраза, оброненная каким-то журналистом: «Королевы светской сцены, сестры Бэлкон, некоронованные принцессы из рода Хантсфордов, наследницы завидного состояния».

Это внимание прессы нервировало Освальда. Сам он уже не мог припомнить, в какой момент ослабил свой бдительный надзор и проворонил дочерей. Его жена аристократка Маргарет, была красавицей моделью, примой шестидесятых, конкурировавшей с Твигги, девушкой из рабочих районов Лондона. Гораздо более состоятельные, чем Джин Шримптон и Дэвид Бейли, и более привлекательные, нежели Джон Пол и Талита Гетти, Освальд и Мэгги Бэлкон были влиятельной парой в высшем обществе Англии. Но, к несчастью, Мэгги умерла слишком рано, почти сразу после рождения Серены, и блеск Бэлконов внезапно померк. Но когда Серена сделала карьеру модели, о семействе барона заговорили вновь, тем более что Серена, как выяснилось, была самой красивой и успешной из четырех сестер.

И все эти неблагодарные девицы только и делали, что проматывали его деньги.

Шум вывел Освальда из задумчивости, и, выглянув в окно, он увидел, как на поляне приземляется черный вертолет Филиппа Уэтхорна. Ну конечно же, его вульгарный друг прибыл вполне соответствующим его натуре способом, как будто нельзя было по-человечески приехать на машине и не портить газон. Проклятый наглый еврей!

— Филипп, Дженифер. Рад вас видеть. — Освальд встретил Уэтхорна и обнял, одарив его жену самой радушной и обворожительной улыбкой. Освальд был знаком с Уэтхорном еще с шестидесятых, когда тот только начинал свою карьеру в Сити биржевым маклером. Они стали довольно близкими друзьями и немало покутили в ночных клубах, приударяя за девушками в мини-юбках, танцевавших свинг. А затем Освальд унаследовал свой титул, а Филипп пропал, чтобы вновь объявиться уже в восьмидесятых в качестве одного из самых агрессивных корпоративных рейдеров.

— Мы взяли с собой Элизабет; ты не забыл, надеюсь, — кивнул Филипп на огненно-рыжую даму в вельветовом костюме, обтягивавшем ее весьма объемный бюст.

Освальд беспокойно нахмурился. Уэтхорн имел отвратительную привычку таскать за собой младшую сестру Дженифер, всегда находя для этого бессовестно-лживые оправдания. Больше всего Освальда раздражало то, что Филипп рассчитывал когда-нибудь связать его с Элизабет узами брака. Возможно, барон и был не прочь жениться, но в его представлениях существовало только два типа женщин — красивые и самостоятельные девушки, которые располагали деньгами или собственностью, и крашеные шлюхи, которые жаждали выскочить замуж, чтобы обеспечить себе безбедное существование. Элизабет попадала во вторую категорию, как, впрочем, и жена Филиппа Дженифер, втершаяся в высшее общество благодаря браку. Обе дешевые шлюхи.

— Дорогая Элизабет, рад вас видеть, — прошипел Освальд, подведя гостью к дворецкому Коллинзу. — Прошу вас, проводите дам наверх и покажите их спальни, а потом принесите нам выпить!

Филипп многозначительно положил руку ему на плечо и отвел в противоположный угол гостиной.

— Расскажи мне, кто будет у тебя сегодня?

— Чарлзуорт, Порция, Венис, Джонатан, Камилла и ее ухажер Натаниэль Монтегю. Ты ведь знаком с его отцом? Всего одиннадцать человек, включая меня и Кэтрин, — сказал Освальд, и в эту минуту рядом появился Коллинз с двумя стаканами виски на подносе.

— Одиннадцать? Что-то непохоже на тебя. Что стряслось? Раньше бывало больше гостей.

Раньше бывало больше. Уэтхорн, вероятно, считал, что он держит в замке станок для печатания денег. Да и вообще после этой чертовой статьи в «Телеграф» он не собирается открывать двери своего дома кому попало. Ему надоело, что люди пользовались его гостеприимством, а потом у него за спиной говорили о нем гадости.

— Сегодня все гости избранные, дружище, — ответил Освальд, легонько хлопнув Филиппа по спине. — Черт побери, ну где эти дети, вечно опаздывают!

Настроение у Венис Бэлкон было просто отвратительное. Ее муж Джонатан не произнес ни слова за все то время, пока они ехали к отцу. Двенадцать миль молчания не предвещали ничего хорошего, но когда он не желал разговаривать, ничто не могло его заставить раскрыть рот. Кейт тоже сидела тише воды ниже травы на заднем сиденье. И в довершение ко всем неприятностям они еще и опоздали, а Венис не любила опаздывать на отцовские приемы.

Необходимость ступить под своды отцовского замка ухудшала ее подавленное состояние. Вряд ли кто-нибудь решился бы назвать Хантсфорд уютным семейным гнездышком. Внешне это было довольно хаотичное архитектурное сооружение из желтоватого камня, чьи башенки напоминали свечки на праздничном торте. Что-то в нем было от паука со множеством глаз-окон. Перед входом рос огромный дуб, который закрывал своими ветвями дверь от глаз тех, кто смотрел на замок со стороны дороги. Позади замка находились сто акров лесных угодий и поля со скошенной травой. В целом Хантсфорд являл собой внушительное зрелище, но лишь снаружи. Внутри все было иначе. Несмотря на то что стены были украшены фресками старых мастеров, а плафоны покрыты прекрасной росписью, Венис не могла без содрогания переступать порог этого жилища. Будучи художницей, она предпочитала совершенно иные направления в дизайне интерьеров и воспринимала Хантсфорд как мрачное ветшающее здание, абсолютно непригодное для приема гостей. Деревянная обшивка стен давно потрескалась и теперь напоминала старческую кожу, фрески отсырели и потускнели, а местами и вовсе облупились, хрустальные люстры помутнели от толстого слоя пыли. Нынешний замок баронов Хантсфордов был жалкой тенью былого великолепия. Венис, сделавшая успешную карьеру как дизайнер, занимающийся обновлением старых имений, не раз предлагала отцу изменить внутренний облик его владений, но он всегда отвечал на это категорическим отказом.