Петр Великий как законодатель. Исследование законодательного процесса в России в эпоху реформ первой четверти XVIII века | Николай Воскресенский | страница 98 | LoveRead.ec

Там же находится и другая работа Феофана, написанная им также по распоряжению Петра и тоже считавшаяся утерянной, – «География краткая апостолская, или Означение мест в странствии дванадесят апостол, а собственно Павла святого воспоминаемых, которых мест имена древные новыми нынешними означаются от достоверных географов»^[985]. Принадлежность этого последнего сочинения Феофану доказывается также его перепиской и собственноручным его прибавлением к переписанному писцом тексту на листе 394 – о городе Коринфе: «Ахаия, которая от Коринфа на полунощь лежит, называется просто Ахаия» и т. д.

Не останавливаясь на анализе первого трактата, «Правды воли монаршей», бывшего уже предметом ученых исследований, изложим основные доводы, канонические обоснования Феофана в пользу установления синодального управления русской церковью и те тенденции и намерения, которые правительство проводило в организации этого нового управления, как они нашли свое отражение во втором трактате – «Краткой истории».

Начинается трактат вопросом, «был ли когда Синод в древних вецех прежде и после пришествия Христова». На этот вопрос, сразу вводящий читателей в существо дела, автор дает такой ответ: «Вси, которые искусны суть в божественном писании, известно ведают, яко во всяко время был Духовный Синод, не токмо в Древнем Завете, по закону Моисееву, но и в Новом, по закону Христову»^[986]. Далее автор приводит историю управления церковью[, изложенную] в Ветхом Завете: «…из каких персон был собран, и какие дела судили». Феофан указывает следующие этапы в организации этого управления: первый – во времена Моисея, когда тот как «священник божий и царь израилев» судил в пустыне египетской один как духовные, так и мирские дела и имел власть предавать анафеме и казнить смертью. Потом по совету тестя своего, Иофора, видевшего, что зять «претерпевает неизреченный труд, судя один духовные и гражданские дела толикого многонародства ‹…› а все людие предстоят ему от утра до вечера», Моисей решил «облегчитися от таких тяжесных и несносных трудов». Иофор предлагал Моисею определить вместо себя «премудрых и благоразумных от народа, да судят легкие дела, а о труднейших предлагают ему, Моисею». Моисей последовал совету Иофора и сорок лет судил, «попущая мирским особам судити духовная и гражданская дела, а о важных требовать от него резолюции». Это установление «потом апробовано было от самого бога».

Последним этапом в управлении церковью был в Ветхом Завете период по смерти Моисеевой, [уже] в Земле обетованной, когда царь Иосафат, видя, что «правительство от мирских судей весьма ослабело и едва не пришло к падению, возобновил и постановил в прежней силе». Для лучшего управления он определил два судилища: высшее в Иерусалиме – для духовных важных дел, а второе – меньшее, «на гражданские легкие дела». Высшее судилище, рассматривавшее дела, «надлежащие до бога», состояло «из начальных священников, от старцев народа определяемых», один из которых был «президентом». А в мирских делах, «надлежащих до царя», судили мирские люди, один из которых также был «президентом». При появлении «ересиначальников или новомышленников», которые бы «тщались от веры их переменити, то судили бы такого первый от священников и первый от народа, понеже состояние веры есть общее дело всех, яко духовных, тако и мирских»^[987].

Архиереи, священники и дьяконы имели должность [т. е. обязанность], первую – учить народ Закону божию, наставлять его к «божеским делам», вторую – жертву приносить богу, третью – бога молить о народе, «но и опасно наблюдати со всею бодростию, дабы не рассеевал кто в народе нового учения и догматов иноверных»^[988].

В заключение Феофан так изображал перемены в управлении церковью[, отраженные] в Ветхом Завете:

Кратко рещи о вышеписанном в законе Древнего Завета, вси при и спорные дела, яко духовные, тако гражданские и креминальные, исперва суждены были от Моисея, который был священник и царь, потом суждены были от первосвященников и от старейшин народа, напоследок духовные дела суждены были от священников, яко надлежащие до бога, а дела гражданские и креминальные суждены были от мирских, яко надлежащие до царя, имея всякий чин своего президента^[989].

Вторая часть трактата посвящена разбору синодального управления церковью[, как оно описано] в Новом Завете, сначала в период апостольский и далее в эпоху вселенских соборов. Автор так устанавливает круг дел первых четырех апостольских соборов: 1[‐й собор] – в 34[‐м] году по Р[ождеству] Х[ристову], в доме Марии, матери Иоанна, – об избрании вместо Иуды-предателя другого апостола; 2[‐й собор] – в Иерусалиме в том же году – «об избрании седьми благоговейных диаконов, которые бы служили трапезам, питающе и напоявающе мужей и жен, приявших веру Христову, которую службу прежде чинили апостолы»^[990]; 3[‐й собор] – там же в 51[‐м] году – «о разрешении сомнителства сего: достоит ли христианом обрезыватися и хранити прочие церемонии и чины закона Моисеева», и 4[‐й собор] – в Иерусалиме же в 58[‐м] году – «дабы подтвердить, что евреи, обращающиеся в веру Христову, могут креститися и обрезыватися, сообщить тайну Нового Завета и употреблять церемонию Древнего Завета, доколе будет стоять храм Соломонов, не для того, аки бы закон евангельский не доволен был спасти их, но того ради, дабы сонмище, которое бяше матерь церквей, помалу, а не абие с честию скончалось»^[991]. Далее Феофан перечисляет деяния семи вселенских соборов.

Из обзора вопросов апостольских и вселенских соборов автор трактата делает весьма важный вывод – что как апостолы, так впоследствии и «благочестивейшие императоры и императрицы» собирали соборы и «советовали» на них в делах веры, [говорили] о ее распространении, о догматах, о благочестии, о благосостоянии церкви, о добрых нравах христианских, «о спасении душ, за которые умре единородный сын божий». На соборах «богоносные отцы ‹…› оставляющие дела мирские мирским ‹…› не судили о моем и твоем, ни о окладных и неокладных сборах, о лазаретных и нелазаретных, о табельных и нетабельных, о оброчных и дымовых деньгах».

Каким же образом в таком случае содержались высшие представители церкви, имели ли они свою казну, специальных казначеев и «сбирали ли деньги от их епархий на свое пропитание»? – ставит вопрос Феофан и тут же отвечает на него: «Ответствую – ни». Всякое «доволство, даже до подвод», епископы и их служители получали от казны императорской. Сомневающихся автор призывает читать «Кодики» (Кодексы) Юстиниана, Феодосия и других императоров византийских. Были периоды, [описанные] и в Ветхом, и в Новом Завете, когда священники собирали казну, вследствие чего «епископы учинились стряпчими, домостроителми и корчемниками». Феофан приводит по этому поводу высказывание отцов церкви и примеры злоупотреблений, например при царе Иодае – с починкой «ведека» (крыши) храма Соломонова или в апостольский период с апостолом Иудой, которого «черт ‹…› взял телесно и духовно».