– Пожелаю, – с волнением проронила Дайнека.
Кармелло Бенничи приблизился к старинному гобелену, отвернул его, и они зашли в помещение, на противоположной стене которого расположились пять или шесть фигур в человеческий рост. Они как будто шли друг за другом, пряча лица под мраморными драпировками капюшонов. Идущая впереди женщина несла в руках красно-пурпурную порфировую
[28] урну, которая выпадала из общей цветовой композиции: белый мрамор и вдруг – яркое, кричащее красным цветом пятно.
– Куда они идут? – спросила Дайнека.
– Вероятно, к месту упокоения. Барельеф изготовили для фамильного склепа, но то ли он не был закончен, то ли не понравился князю, о нем постепенно забыли.
– Но зачем барельеф оставили в замке?
– Говорят, в этой комнате над барельефом работал скульптор. Его, кстати, выписали из Рима.
Дайнека отошла на пару шагов и оценила работу:
– Вполне себе произведение искусства. Как в Пушкинском музее.
Судя по всему, управляющий Кармелло Бенничи не бывал в Пушкинском музее и потому никак не отреагировал на ее замечание.
– С этим барельефом связана весьма неприятная история…
– Вы про Сальваторе? – кивнула Дайнека. – Он мне рассказывал.
– Будучи мальчиком, он сильно испугался и долго потом лечился.
– Да, я знаю об этом.
– Ну что же… – Бенничи отступил и, придержав гобелен, выпустил Дайнеку в залу.
Войдя, она удивленно застыла. На пыльной банкетке неподвижно сидел бледный Джедже, рядом с ним лежала его кукла.
– Зачем вы здесь? – спросила Дайнека.
Джедже посмотрел на нее мутными глазами, потом перевел взгляд на управляющего:
– Альма прилегла отдохнуть. Мы до утра танцевали.
– Где? – поинтересовался Бенничи.
– В гостях у Красивой Дамы.
Управляющий махнул Дайнеке рукой, дескать, не обращайте внимания, и назидательно, но с почтением посоветовал Джедже:
– Вам стоит пойти к себе. Вот и Альма ваша устала. Ей бы поспать.
Ни слова не говоря, Джедже поднялся с банкетки, взял на руки куклу и уверенно направился к выходу.
– Он не заблудится? – спросила Дайнека.
– Лучше синьора Джедже эти лабиринты не знает никто. Можете быть спокойны: он доберется до места. Нам – туда. – Быстрыми шагами Кармелло Бенничи пересек круглый зал.
Они вышли в коридор, оттуда – на лестницу с коваными ступенями, которая увела их куда-то вниз. Дайнека поежилась:
– Это – подвал?
– Piano interrato
[29], – ответил управляющий и подошел к металлической двери.
Отомкнув дверь ключом, который висел на гвозде, распахнул ее настежь, шагнул в темную комнату, пошарил в шкафу и зажег фонарь. Затем хорошо поставленным голосом объявил:
– Это и есть лаборатория князя Фабрицио.
Дайнека вошла в помещение. В пространстве, освещенном фонарем, стоял пыльный шкаф. Она тронула дверцу, и та вдруг открылась. В темной глубине блеснули странные инструменты.
– Сюда водят туристов?
– Никогда, – ответил Бенничи. – Я сам в последний раз был здесь два года назад. – Он встревоженно огляделся, приблизился к столу, на котором стояли стеклянные колбы, и посветил. – Но, кажется, здесь кто-то побывал после меня.
На пыльном столе были отчетливо видны следы чьих-то рук.
– Свежие, – проговорила Дайнека, взяла у Бенничи фонарь и посветила вокруг.
Высокие стеллажи, прикрытые стеклянными дверцами, были пусты. На столе, кроме стеклянных колб, стояли небольшая горелка и старинная керосиновая лампа. Дайнека двинулась в глубь помещения и увидела поверхность, похожую на стол массажиста. Притронувшись к ней, отдернула руку – ее буквально пронзил холод металла.
– Что это?
– Могу только предположить. Возможно, здесь князь Фабрицио производил огнеопасные опыты. – Кармелло Бенничи склонил голову, и его волосы блеснули в свете фонаря сединой. Он осторожно провел рукой по столешнице. – Кажется, это – цинк.
Дайнека вернулась к шкафу с инструментами. Посветив внутрь – ужасно испугалась. На нее в упор смотрела глазастая бледнолицая женщина.
– Господи!
– Что такое?! – крикнул Бенничи.
– Ничего… – Дайнека вдруг поняла, что в глубине шкафа стоит потускневшее зеркало и в нем отразилась она сама.
Дайнека подняла глаза на сводчатый потолок, покрытый темными пятнами. Они сползали на стены, принимая самые жуткие очертания. Ей сделалось страшно.
– Уйдемте отсюда! – Она бросилась к двери.
Управляющий Кармелло Бенничи вышел вслед за ней в коридор и, замкнув дверь на ключ, сунул его в карман.
– Нужно рассказать принцессе Франческе. – Он покачал головой. – Ума не приложу, кто мог сюда влезть.
* * *
Проходя через гостиную, Дайнека бросила взгляд на часы и не поверила глазам: было всего девять. Ей же показалось, что они с управляющим бродили по замку несколько часов кряду.
Она прошла к мраморной лестнице и поднялась на третий этаж. Открыв незапертую дверь своей комнаты, увидела Настю, которая рылась в ее сумочке.
– Что ты делаешь?
Настя распрямилась, в ее руках было несколько бумажек достоинством в пятьсот евро.
– Воруешь?! – возмутилась Дайнека.
– Свое беру. – Настя невозмутимо сунула украденные купюры в карман и направилась к двери. – Деньги своего мужа.
– Он – мой отец. – От обиды у Дайнеки брызнули слезы. Она выбежала в коридор и крикнула ей в спину: – Он – мой отец!
Вернувшись в комнату, она немного поплакала, потом успокоилась. Ей не было жалко денег. Ее мучила обида за отца, который связал свою жизнь с мелочной, глупой и распущенной девкой.
– Которая к тому же воровка… – Дайнека проверила сумочку – кредитка оказалась на месте, и это ее успокоило.
Она спустилась вниз и отыскала управляющего:
– Мне нужно в Палермо.
– К которому часу подать машину?
– Прямо сейчас.
– Машина будет подана через пару минут.
Дайнека вышла на улицу, спустилась по ступеням и прошлась до фонтана. Из гаража тем временем выехал лимузин и остановился напротив входа.
Она забралась в салон и попросила водителя:
– Отвезите меня туда, где продается одежда.
Он обернулся: