Если бы я была королевой. Дневник - читать онлайн книгу. Автор: Мария Башкирцева cтр.№ 78

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Если бы я была королевой. Дневник | Автор книги - Мария Башкирцева

Cтраница 78
читать онлайн книги бесплатно

А если бы у меня был злой и неделикатный муж… Мне двадцать два года. И хоть бы это искупалось каким-нибудь великим счастьем, которого я не заслужила! Но нет… Почему только говорят, что Бог добр, что Бог справедлив? <…>

Итак, я никогда не излечусь… Это можно вынести, но между мной и остальным миром отныне всегда будет висеть пелена. Ветер в ветвях, плеск воды, стук дождя по стеклу, шепот… Ничего этого я не услышу. <…> В конце концов, я предвидела нечто подобное: за год можно бы уж и привыкнуть. Я привыкла, но все равно – такой ужас!

Этот удар лишает меня самого необходимого, самого драгоценного… Дураки смогут надо мной смеяться. Это будет… Я этого не выдержу…

Лишь бы не стало еще хуже!


Пятница, 17 ноября 1882 года

Итак, отныне я ничтожная, неполноценная калека… Теперь мне не обойтись без поддержки и снисхождения родных, без деликатности чужих. Прощай, независимость, прощай, свобода.

Я такая гордая, а теперь мне на каждом шагу придется краснеть и остерегаться, как бы не попасть впросак. Пишу все это, чтобы лучше понять, но я себе этого еще не представляю. Это такой ужас, но до меня он еще не доходит, это так жестоко, так невероятно…<…>


Четверг, 7 декабря 1882 года

Минутку поболтали с Жюлианом – но никаких больше долгих разговоров! Теперь для них не стало пищи, все сказано; посмотрим, как я буду работать и что у меня получится. <…>

Моя пастель пойдет в клуб, а потом в Салон. «Первоклассная вещь», – говорит папаша Жюлиан, и мне хочется броситься ему на шею.

«Ну что ж, надо написать такую картину, чтобы художники и те удивились». Но теперь это мне еще не по силам. О господи, если бы только я могла верить, что рано или поздно своего добьюсь! Это бы придало мне храбрости. Но сейчас мне кажется, что я никогда не смогу.

<…>


Четверг, 14 декабря 1882 года

Утром едем взглянуть на полотна, которые привез из деревни тот, настоящий Бастьен. Он и сам в мастерской, трогает кистью холсты, особенно по краям, и кое-где подправляет фон. Встречаемся по-дружески; он такой милый, такой добродушный! А может быть, и не очень, но все равно он такой талантливый, хотя нет, он прелестен. А бедняга-архитектор совсем потерял голову от бурных братских чувств. Он [Жюль] привез много этюдов: «Вечер в деревне» с восходящей луной и зажигающимися окошками; какой-то человек возвращается с поля и остановился поболтать с женщиной, идущей к дому, в котором светится окно; изумительно переданы сумерки, покой, осеняющий все вокруг, люди, идущие домой; все смолкает, слышно только, как лают собаки. Какой колорит, какая поэзия, какое очарование! <…>

Кроме того, есть еще мельница и старик-кузнец за работой. Этюд совсем невелик, но красотой не уступает замечательным маленьким полотнам в коричневых тонах, что висят в Лувре. А рядом пейзажи, вода, Венеция и Лондон. И два больших полотна: на одном английская цветочница, а на другом деревенская девочка в поле. Обе в натуральный рост, и я была вне себя от изумления, насколько эти работы ниже его возможностей. Но сначала ослепляет разнообразие и всесилие таланта, который не снисходит до того, чтобы ограничивать себя излюбленными сюжетами, и со всем справляется превосходно. Его мальчишка-англичанин куда лучше обеих девочек, а прошлогодний мальчишка, который назывался «Ни гроша», – попросту шедевр. Во второй половине дня позирую для Тони, и портрет готов!! Какое счастье.


Воскресенье, 17 декабря 1882 года

Сегодня у нас в гостях был единственный, настоящий, неподражаемый, великий Бастьен-Лепаж.

Я растерялась, смутилась, мне было неловко; я нервничала и испытывала унижение оттого, что мне нечего ему показать.

Он пробыл больше двух часов, осмотрел все картины во всех уголках; а я не могла справиться с нервами, некстати смеялась и мешала ему смотреть.

<…>


Среда, 20 декабря 1882 года

Спала до одиннадцати. Ничего не могу. Ничего не пишу для Салона, и в голову не приходит ни единой мысли, тоска…


Суббота, 23 декабря 1882 года

Сегодня вечером у нас обедали великий, настоящий, единственный, несравненный Бастьен-Лепаж с братом. <…> Он просидел до полуночи. Я написала бутылку, и ему понравилось, он сказал: «Вот как надо работать; наберитесь терпения, сосредоточьтесь, вкладывайте все ваше умение, старайтесь тщательно передать натуру».

<…>


Четверг, 28 декабря 1882 года

Да, это правда! У меня чахотка. Он [врач] так и сказал мне сегодня. «Лечитесь, надо стремиться к выздоровлению, не то потом пожалеете». Мой доктор молод, производит впечатление умного человека; на мои возражения против нарывных пластырей и прочих гадостей отвечает, что потом я буду жалеть и что он никогда еще не видел такой необычной больной; а еще он сказал, что по моему виду никогда, никогда не скажешь, что у меня чахотка. Вид у меня в самом деле цветущий, а между тем поражены оба легких, правда левое гораздо меньше. <…> А Потен ни за что не желал признать, что у меня задеты легкие; он пускался в обычные в таких случаях объяснения, дескать, все это бронхи, бронхит и т. д. Уж лучше знать точно: теперь буду исполнять все предписания – только не согласна никуда ехать в этом году.

Будущей зимой мой отъезд будет оправдан «Святыми женами». А нынче из этой затеи не выйдет ничего, кроме неприятностей, как в прошлом году. Все, что угодно, кроме юга, – и положимся на милость Божью!

<…>

Я ведь говорила вам, что должна умереть. Бог не мог дать мне то, что может сделать мою жизнь терпимой, и нашел другой выход – убить меня. Сперва Он обрушил на меня несчастье за несчастьем, а теперь приканчивает. Я ведь говорила вам, что должна умереть, все это не может длиться долго, эта жажда всего, эти нечеловеческие порывы, это не могло длиться. Я ведь говорила вам, давно уже, много лет назад, в Ницце, когда сама еще смутно понимала, как много мне всего нужно, чтобы жить. Но другим недостает еще большего, а ведь они не умирают! Да что поделаешь! <…>

Меня даже забавляет, что я, оказывается, приговорена к смерти – или близка к этому. Это и поза, и переживание; во мне есть тайна, смерть отметила меня своим перстом; в этом есть своя прелесть, а прежде всего новизна.

Занятно, что я вправе всерьез рассуждать о своей кончине; повторяю, это меня забавляет. Жаль, что приличия не велят искать иных слушателей, кроме моего исповедника Жюлиана. <…>


Воскресенье, 31 декабря 1882 года

Для живописи слишком темно, отправляемся в церковь… <…> Потом еще раз едем на улицу Сез посмотреть выставку. Бастьен, Сен-Марсо и Казен. Картины Казена [164] вижу впервые, они меня покорили. Это поэтично, но «Вечер в деревне» Бастьен-Лепажа ни в чем не уступает профессиональному поэту по имени Казен, хотя заметьте, что именно Бастьену часто доставался лестный титул первоклассного ремесленника.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию