Заххок - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Медведев cтр.№ 25

На этом наш совхозный раис счёл необходимым вставить пояснение и перебил рассказ Ёдгора:

– Это, конечно, Даврон был. Говорят, он у Зухуршо военный начальник. Говорят, Зухуршо воевать не умеет. Вместо него Даврон воюет.

– Не знаю, – ответил Ёдгор. – Наверное, он. Другой не посмел бы на Зухуршо дерзко смотреть. Но я, стоя у ворот, о том не думал. Гадал, что с нами будет. Зухуршо кричит:

«Эй, люди! Надо зиёрат совершить – святой мазор Хазарати-Арчо посетить, мазору подношение сделать».

Военный мужик плюёт и уходит. А Зухуршо словно того не замечает, большими шагами налево вверх по улице направляется. Дэв покойного Гиёза толкает.

«Коммунисты, вперёд! – Нам с почтенным Додихудо кивает: – И вы тоже. Дружным коллективом – на зиёрат».

За нами весь народ тянется. Боевики посмеиваются, позади держатся. Чтобы народ не разбегался, наверное. За кишлак выходим, вверх по тропе подниматься начинаем. Покойный Гиёз впереди меня идёт, босыми ногами по острым камням ступает. Ноги медленно, с усилием переставляет, будто бурлящий горный поток – незримый, беззвучный – вброд пересекает. Будто по колено в смерти бредёт.

Я в спину ему смотрю и думаю: «Известно, что у человека две души – джон и рух. Какая из них из Гиёза через неподобающее отверстие выйдет? И что с другой станется?»

Рассказ Ёдгора мулло Раззак перебил:

– Джон в момент смерти к Богу поднимается. Рух на земле, остаётся… Но в такой миг о подобных вещах думать грешно.

От двери Шокир вновь голос подал:

– Это Ёдгор страх заглушал. О греховных пустяках размышлял, чтоб о страшном не думать.

Все, кто в мехмонхоне сидели, опять молча переглянулись. Кто б мог сказать, что Горох на столь тонкие мысли способен. Пришли мне на ум слова Хирс-зода, соловья Талхака:

Ёдгор тюбетейку на затылок сбил:

– Не знаю. Может быть. Сейчас стыдно вспоминать, но в голове крутилось: «Рух или джон? А если обе выходят, то какая выйдет первой?» Долго идём, достигаем мазора Хазрати-арчо, где священное дерево стоит…»

И опять раис сердито прервал Ёдгора:

– Дальше говори. Мазор все знают.

Грубо сказал, но верно. Зачем объяснять то, что всем известно? Высоко в горах на каменном уступе одинокое дерево растёт. Арча, широкая, раскидистая. Чувствуется, что не простое дерево. Словно какая-то сила от него исходит, незримое сияние. Старики рассказывают, что некогда под ним останавливались святой эшон Курбон из Ёзганда. Бежали они из Тавильдары от тамошнего князька – шо, имени которого сейчас никто и не вспомнит. Шо послал вслед наукаров, чтоб те принесли голову эшона. Шейх в преклонных были годах, выбились из сил, сели под арчёй отдохнуть. Подоспели наукары, но арча прикрыла ветвями святого старца, воины мимо прошли, не увидели шейха. Эшон в благодарность благословили дерево. С тех пор священная арча ото всех болезней помогает. Каждый, кто посещает мазор или просто проходит мимо, непременно приносит подношение – дарит дереву белую или красную полоску ткани. Все нижние ветки увешаны цветными тряпочками, как новогодняя ёлка в русских домах на Новый год. По всему Дарвазу молва о мазоре расходится. Потому раис и сердился…

А Ёдгор, слова нужного раису в возражение не нашедши, продолжил рассказ:

– Около священной арчи останавливаемся. Справа народ толпится. Слева – Зухуршо. Посреди боевики стоят. Тот дэв, Занбур, что покойного Гиёза подгонял, нас в сторону толкает. Пятнистый Гафур сбоку от Зухуршо встаёт, глазами по окружающей толпе шарит. Кино, наверное, насмотрелся, где телохранители какого-нибудь президента стерегут. А Зухуршо от кого охранять? Вокруг – бабы, ребятишки да старики. Ещё один русский был. Сказали: корреспондент из Москвы. Говорят, вместе с Зухуршо приехал.

Зухуршо приосанивается, змея на себе поправляет, вперёд выходит.

«Люди Воруха, посмотрите на этого человека. Он хочет, чтобы старые времена вернулись. Желает, чтобы вновь народ от зулма, угнетения, страдал. Новой жизни помешать задумал. Но я на вашу защиту встал. Все планы этого человека, коммуниста, нарушил. И на ваших глазах его казни предам, чтобы не посягал он более на народное счастье и народную свободу».

Пятнистому Гафуру знак подаёт, тот покойного Гиёза выводит, возле священной арчи ставит.

Почтенный Додихудо к Зухуршо подходит:

«Старые люди рассказывали, что в Бухаре, когда в прежние времена человека на виселице казнили, прежде на шее надрез делали, чтобы душа могла через горло выйти. Окажите Гиёзу милость, таксир. Прикажите, чтобы ему горло надрезали».

Зухуршо усмехается:

«Теперь не старые времена…» – и Гафуру кивает.

Гафур верёвку с плеча снимает, расправляет, на шею Гиёзу петлю надевает. Покойный Гиёз выпрямляется гордо, голову высоко поднимает, кричит громким голосом:

«Люди Воруха! Лжёт Зухуршо. Я к нему за справедливостью пришёл. За защитой пришёл…»

«Пусть замолчит», – Зухуршо приказывает.

Гафур шею Гиёза, как борец, в захват берёт, горло сдавливает. Гиёз хрипит, замолкает.

Зухуршо кричит:

«Эй, осторожнее! Не удави его…»

Гафур захват ослабляет. Зухуршо второму дэву командует:

«Занбур, иди помоги».

Второй дэв к Гиёзу подходит, свободный конец верёвки принимает, вверх смотрит, в затылке чешет, верёвку измерять начинает – к плечу и вытянутой руке прикладывает, перехватывает, опять прикладывает. То на верёвку смотрит, то на дерево, будто что-то прикидывает.

«Эй, мудрецы, о чём задумались?» – Зухуршо сердится.

«Зухуршо, как быть? – второй дэв, Занбур, в ответ кричит. – На нижней ветке вешать, у него ноги до земли достают. Если на той, что повыше, верёвка коротка».

«Ещё одну подвяжи».

«Другие верёвки в конторе на столе остались».

«Эй, Занбур, ты что, в школе не учился? Геометрии не знаешь? Пусть он на нижнюю ветку залезет, а ты заберись повыше и верёвку привяжи».

Занбур конец верёвки в зубы берёт, подтягивается, брюхом на ветку ложится, а потом садится кое-как, ноги свесив.

Пятнистый Гафур захват отпускает, Гиёза кулаком в бок тычет:

«К нему лезь».

Гиёз на него смотрит, отворачивается. Гафур опять кулак заносит, но Зухуршо опять кричит:

«Пусть стоит, где стоит! На нижней вешайте».

«Как это?»

«А ты мозгами пошевели, если есть, чем шевелить».

Понимаю вдруг, что Зухуршо задумал. Желает, чтобы Гиёз себя унизил. Чтоб за жизнь цепляться стал, о достоинстве и чести забыв.

Тем временем Гафур приказывает: