Страна Беловодье - читать онлайн книгу. Автор: Марик Лернер cтр.№ 67

Конечно, увлеченно говорил монах-книжник, за столетия мы во многом ушли от прежнего, но фундамент остался классическим. А частенько до наших дней остаются неизменными прежние правила. К примеру, константинопольский патриарх конца VI века Иоанн Постник, составляя поучение монахам, считает нужным изложить его ямбическим триметром.

Или вот:

Высокого смысла древних виршей Данила не понял. Ему в детстве Хиония, не окончившая семинарии, приблизительно то же говорила, награждая подзатыльником. Без всякого ямба, что бы слово ни означало. Про этикет она имела не особо много знаний, зато при всем дикарском происхождении учить детей вести себя за столом правильно выходило замечательно. И вообще, если и привиты ему в детстве ценности вроде «не укради» или «не убий», то вовсе не в церкви, а именно старухой. Другое дело — идеал недостижим, но при защите убийство не грех.

Впрочем, общий посыл уловил и вежливо поблагодарил, не затевая спора. Иной раз полезнее промолчать и не показывать личного мнения. В свое время отец Федор здорово ярился, когда кто-то при нем брякнул про греческих богов Геракла с Атлантом. Визгу и вони было до небес. А оно вон, оказывается, как. Сверяют с прежними мыслителями, строя на фундаменте из константинопольских мудрецов, бог знает сколько столетий раньше живших. Монахам можно, это мирянам противопоказано.

Но в целом все прошло хорошо. Фактически отец Ипполит чуть ли не единственный заботился об образовании. Остальная братия вечно занята работами, шахтой и окормлением паствы. Библиотекарь редко имел дело с посторонними и был рад поговорить о книгах вообще и житье в частности. Иногда даже излишне многословно. Правда, Данила постоянно держал в голове, чтобы поменьше распускать язык, а то неизвестно — не пойдут ли его откровения прямо в уши игумену. Предпочитал задавать вопросы и выслушивать, благо монах оказался не только болтлив, но еще и многое знал.

Будь возможность, Данила засел бы в библиотеке постоянно, а еще лучше — утащил книги, однако ни купить, ни украсть возможности не имелось, а потому приходилось брать максимум доступного. Потому стихи, философия, божественное, древняя история отметались сразу. В остатке содержалось не так уж много. «Система космическая» Тимофея, Иванова сына из Новгорода Приморского. Очень важная книга для астрономических целей, правильного подсчета местонахождения корабля с использованием нескольких методов и определением по звездам с помощью специальных инструментов и таблиц. Занятно, но мало ему необходимо.

Книга «Химика» некоего Георгиади, содержащая массу сведений по самым разнообразным вопросам: атомистическая теория вещества, новое учение о теплоте, как о быстром движении молекул, законы равновесия жидкости и охлаждающие смеси, исследования удельных весов, знания о минералах и рудах, а также способах очистки породы и получении чистых металлов. Только и оставалось, что скрипеть пером, заполняя страницы, мысленно ругаясь по поводу излишней многословности автора и мучительно жалея, что не успеет добраться до еще одного трактата.

«Лекции по механике» Василия, без отчества и фамилии, что говорило о простонародном происхождении ученого, для него были не внове, но в изложении отца. Они проделали многие из описанных в ней опытов: взвешивали воздух, определяли удельный вес различных тел, изготавливали модели некоторых механизмов, создавали точные чертежи механизмов для наглядного изучения пропорций отдельных частей и их взаимного расположения. Много внимания уделялось также вопросам гидравлики и оптики. Большинство опытов, предлагаемых для изучения, он проделал самостоятельно и мог не задумываясь описать не хуже. Потому в первую очередь принялся копировать впервые обнаруженную «Химию». В кратчайший срок требовалось закончить. Или хотя бы частично переписать.

— А что ты пишешь, отец Ипполит? Ведь не дубликат книги? То в одну заглянешь, то в другую. А иногда и вовсе черкать принимаешься прежнее.

— Давно мечтаю, — после паузы признался монах, и Данила поразился, как в этом пожилом возрасте человек не разучился покрываться румянцем, словно красная девица в смущении, — написать историю Беловодья.

— Так это, — в растерянности сказал парень, — в монастырях летописи имеются. И самая первая во многих экземплярах, по которой написана книга Второго Исхода.

— Она о многом умалчивает и заканчивается на выделении уделов сыновьям Ростислава — Юрию, Олегу и Глебу. А что дальше случилось?

— Так известное дело. Война с сеземцами.

— И напали проклятые злыдни на мирно пашущих землю хлеборобов.

— Ну что-то вроде, — согласился Данила.

Разговор начал забавлять. Нет, что Новгородская или Тверская летопись от Китежской или Смоленской отличаться может сильно, потому что воевали между собой и подлый враг, естественно, не князь, кормящий летописца, догадаться несложно. Но раньше не приходило в голову, что и до начала междоусобиц не все чисто в заученном. Не то чтобы очень интересовали дела давно минувших столетий, однако новое всегда любопытно выяснить. Да и обижать готового помочь и делящегося мудростью не стоит.

— В жизни все всегда сложнее. Первые соседи отнеслись дружески к пришельцам, тем более что им докучали приплывающие с севера племена. Сложился дружеский союз, в котором Ростислав с сыновьями и своими гриднями, вместо того чтобы тянуть на прокорм с только-только обустраивающихся соплеменников, получил возможность за службу ратную взимать подати с сеземцев. Он еще и довольны оказались. Все лучше, чем гибнуть под ударами налетчиков и остаться вовсе ни с чем. А железа в те времена племена не знали.

— Они и сейчас покупным пользуются, сами не производят.

— Еще болезни ударили всерьез по дикарям. Очень многие погибли.

— Чума? — удивился Данила. Она была при Гермогене.

— Нет, другие заболевания. Обычные. Для словен почти всегда заканчиваются выздоровлением, а эти дохли на манер мух зимой. Непривычными оказались. Кое-кто ушел, часть осталась жить, а многие выжившие позднее втянулись в общие дела, торговлю и даже крестились. Есть роды, и даже известные, целиком из таких происходящие. Наверное, и сами не помнят, разве смуглые сильнее остальных. Обязательно перечислю нескольких из наиболее знаменитых. Например… Не суть важно, — махнул рукой. — Земли освободились, и на них селились в немалом количестве. И князь Ростислав выделил по завещанию своим сыновьям каждому по уделу.

Тут наличествовала тонкость. В прежнем Китеже князь отнюдь не владел землей. Выборные и вече занимались хозяйственными делами, он — военными. Теперь в связи с переменами и необходимостью защиты от новых напастей он взял много больше власти. И хотя сам город управлялся прежним образом, попросить на выход уже не получилось бы. И предъявить права на новые под его рукой земли Китежу не светило.