Забытое убийство - читать онлайн книгу. Автор: Марианна Сорвина cтр.№ 65

Антиклерикал Эрлер, стоя в углу, исступленно возносил к небу молитвы, причитая:

– Господи! Исцели нас! Дай спасения и веры!

Не в силах терпеть это зрелище, бургомистр подошел к изголовью, положил большой аккуратный букет белых роз, скрепленный шелковой лентой, и поспешил удалиться.

– Господи! – взывал Эрлер. – Пошли мне силы это перенести!

«Мне бы кто послал», – подумал Грайль угрюмо.

* * *

Еще в вестибюле собрания его окружили члены муниципалитета, наперебой торопясь выразить ему свою солидарность.

– Вы сделали все, что было в ваших силах. Вы не должны себя винить.

– Господин бургомистр! Это не должно сойти им с рук.

– Спасибо, господа, но мне от этого не легче, – с гордым и скорбным достоинством откликнулся бургомистр.

Он поднялся на трибуну.

– Господа! – в его голосе появился металл, а в глазах блеск. – Событие невероятное и чудовищное произошло в стенах нашего родного города!! Ночью был совершен беспрецедентный акт насилия. Итальянские студенты открыли огонь из огнестрельного оружия по германским гражданам!.. Множество раненых. Это нападение, направленное против самого престола. Сограждане, нам был брошен вызов!

Его фраза, как он и ожидал, была встречена громкими аплодисментами и возгласами возмущения.

– Мы понимаем, какой это удар для немецкого населения! – продолжал Вильгельм Грайль. – Мы понимаем также, что может возникнуть чувство незащищенности в связи с итальянской агрессией. Но все итальянские студенты уже задержаны полицией. Изъятое у задержанных оружие показало, что они были заранее готовы к насильственной конфронтации.

Агрессивные возгласы в зале.

– Всего у арестованных конфисковано девятнадцать револьверов, девять кастетов, три кинжала и сорок девять петард. И еще неизвестно, сколько револьверов и сколько стилетов было тайком выброшено в сорок семь туалетов города! Но – я еще раз повторю это, господа, – я всегда был против вмешательства армии…

В зале раздались одобрительные выкрики.

– Тем не менее, – сурово заметил бургомистр, обводя зал мрачным взглядом, – тем не менее, господа, вопреки моей воле вчера в полночь в город вошли отряды пехоты и стрелков, которые прибыли по приказу генерал-полковника и командующего лейтенанта!

Свалив все на Шварценау и командира стрелков, Грайль добился нужной реакции: крики недовольства перешли в сплошной рев возмущения.

– И вот тогда все пришло в движение! – продолжал градоначальник, гневно сверкая глазами. – Военный совет наделил генерала и лейтенанта особыми полномочиями. Но я сразу решительно сказал, что армии не место в нашем городе. Это было огромной ошибкой. Мы требуем не только наказания виновных, но и немедленного запрещения всяких итальянских школ! Во всем остальном я хочу призвать население сохранять спокойствие, не поддаваться на провокации и воздерживаться от необдуманных поступков ^[334].

После заседания к нему подошел бледный, как папиросная бумага, Эрлер.

– Я телеграфировал в столицу, – сказал он. – Лично Кёрберу.

– И что Кёрбер? – равнодушно спросил бургомистр.

– Пока молчит, – ответил вице-мэр удрученно.

– Слушайте, Эдуард, черт с ним, с этим Кёрбером! – неожиданно резко сказал бургомистр. – Тут и без него хватает дела. В конце концов, чего вы от него ждете? Соболезнований?

– Извинений, – холодно ответил советник.

* * *

Градоначальник с чувством удовлетворения и какого-то трагического высокомерия вышел на улицу. Он отпустил шофера и почему-то пошел пешком. Возможно, это было опрометчиво в городе, все еще подвергавшемся погрому, но Грайль не боялся. Ему хотелось собственными глазами увидеть, что творится в Инсбруке. Он шел и смотрел на свой город, а ему казалось, что все это происходит не на самом деле, а в какой-то плохо написанной пьесе.

Маленькая война. Немецкие студенты с раннего утра на ногах и готовы к встрече с итальянцами, где бы они ни появились… Повсюду листовки.

Грайль подобрал одну из них: «Отчет о внеочередном заседании совета… Вскрытие доктора Ипсена покажет…»

«Что покажет?» – в недоумении подумал он. Тут его внимание привлек странный звук. В переулке какие-то молодые люди сосредоточенно катили в сторону реки противень, конфискованный в разрушенном итальянском ресторане. Противень поддавался неохотно, продвигаясь вперед с раскатистым грохотом и задевая за булыжники.

На Иннрайн черным факелом полыхал какой-то дом. Медленно и безучастно падали снежинки. Все это опять напомнило Грайлю театральную декорацию.

На фоне зарева стоял издатель Карл Хаберман с непокрытой головой и кричал, простирая руку к толпе:

– Мой друг стал жертвой лживого австрийского правительства! Он не был ни военным, ни демонстрантом! Он был просто художником! Художники – гуманные, теплые люди, они никому не могут причинить зла, – издатель опять закашлялся, из его глаз покатились слезы. – Он бы никогда… Он ведь просто стоял и ждал… Понимаете?.. Просто смотрел… Полиция могла эвакуировать людей на полчаса раньше! Тогда бы ничего… ничего этого… И вот Густль..! Его больше нет!

– Карл! Ты заболеешь! – Хедвиг схватила Хабермана за локоть. – Пойдем. Холодно. У тебя больное горло.

– Ты не понимаешь!.. Никто не понимает, – прохрипел он. – Я же сам его… Сам! Это я его туда послал! Своей собственной рукой! И теперь я стою здесь, а его нет…

Отовсюду доносились крики и грохот.

– Продажный генерал «велшей»! Убирайся вон! Служи своим хозяевам! – и звон стекла.

Грайль понял, что на соседней улице демонстранты приканчивают окна в особняке губернатора Шварценау. Сам Шварценау еще утром сбежал в Вену.

Бургомистр вдруг поймал себя на том, что никак не может отделаться от очень странного ощущения. Даже теперь ему казалось, что все это происходит не по-настоящему. В городе погром. Но попадись им сейчас сам Шварценау, что бы они стали делать? Да ничего. Бургомистр был почему-то уверен, что губернатора края никто бы не убил. И никого бы не убили. Бока бы, понятно, намяли. Но больше не было бы жертв, не могло быть. И как же такое случилось, что этой самой одной жертвой оказался совершенно безобидный молодой человек с рисовальным блокнотом? Прав Хаберман. Художник никому не угрожал, просто смотрел. Что-то тут не вяжется. У Пеццеи и оружия-то никакого не было. Только блокнот и собака.

«Собака! – Грайль вспомнил о ней только сейчас. – Куда она девалась?»

В этой суматохе они совершенно забыли о собаке. Все события как будто тонули в тумане. Бургомистр попытался вспомнить, что происходило возле «Золотой Розы», и эта картина, в мельчайших деталях, вдруг встала у него перед глазами.