Тяжело в учении - читать онлайн книгу. Автор: Елена Тебнёва cтр.№ 107

Закрыла крышечку медальона, зажмурилась, восстанавливая в памяти каждую черточку родного лица, и нырнула под одеяло.

Я скучаю, мама. А ты?..

…а потом лед проломился. Студеная вода сомкнулась над головой, намокшее платье тянуло вниз не хуже привязанного к ногам камня, ногти царапнули по тут же затянувшемуся корочкой льда пролому…

Маленькая, но сильная рука одним ударом пробила брешь и, уцепившись за волосы, потянула вверх, к живительному воздуху, от нехватки которого нещадно горели легкие.

Вдох. Судорожный, глубокий, самый желанный… На глазах выступили слезы, руки, упиравшиеся в землю, тряслись. Ненадежный лед остался позади, но вряд ли он мог задержать преследователя.

Глаза, как никогда серьезные, крепкая ладошка, решительно сжавшая ее ладонь, — и разверзшаяся и сомкнувшаяся над головой земля…

— Ты очень бледная, — заметила Ланка, когда я без особого энтузиазма водила щеткой по распущенным волосам. Я только плечами пожала — после такого сна не только бледной, синей в пятнышко стать можно. До сих пор сердце к горлу подскакивает и дышать нечем…

А за окном светило яркое солнышко, по небу неспешно плыли перистые облака, шелестела покрытыми нежными почками ветвями березка, гомонили взволнованные предстоящим весельем студенты, но все это происходило словно за прозрачной, но прочной стеной — мне же казалось, что я так и осталась в своем странном сне, заживо погребенная под землей. Вздрогнула от прикосновения к плечу, поймала испуганный взгляд Лантэлии и через силу улыбнулась, пытаясь стряхнуть непонятное оцепенение. Надо выпить кофе. Или съесть шоколадку — недавно Рэм притащил и то и другое в количестве, достаточном для двух девиц, одна из которых сидела на диете, но периодически подпрыгивала. Я про Ланку, разумеется, — сама этой дуростью перестала страдать давно, когда мой женишок со свойственной лишь упырям тактичностью назвал меня наглядным пособием по анатомии. Да и занятия с мастером Ривенсом не давали шанса обрасти мяском и жирком. Лантэлия тоже могла претендовать на роль наглядного пособия, но Лис скорее язык бы себе откусил, чем заявил ей подобное. Везет же подружке с женихом, не то что некоторым…

Шоколад и в самом деле помог, и жизнь стала ярче и приятнее. Примерив голубое платье и оставшись довольной, я решила ободрать лужайку на заднем дворе, чтобы сплести венок, не тратя на это время вечером.

Свежий ветерок слегка растрепал волосы, взметнул юбки нового платья, ласково погладил по щекам, окончательно прогоняя остатки ночного кошмара. По дороге к полянке стало гораздо лучше, а мелкие золотистые и синие цветочки, густым ковром устилающие прогретую солнышком землю, вызвали невольную улыбку. Самые первые цветы — виолинки. Ну, привет, тезки, уж послужите благому делу…

Умиротворенная и довольная, я возвращалась назад, прижимая к себе нежные стебельки, когда за поворотом услышала голоса. Раздраженные, усталые, знакомые — мастер Остромысл и Лион.

Любопытство захлестнуло с головой, и я, стараясь не дышать, на цыпочках двинулась к повороту. И нос к носу столкнулась с Лионом, у которого был такой вид, словно он собирался душить упыря голыми руками. Но за неимением нежити, подозреваю, могла бы сгодиться и не вовремя подвернувшаяся ученица.

— Что ты здесь делаешь?! — рявкнул он так, что захотелось провалиться сквозь землю.

— Цветочки… вот, — прикрывшись букетом, словно щитом, брякнула я.

Лион растерянно моргнул, перевел взгляд на цветы, с силой потер лоб и отступил в сторону, освобождая проход:

— К мастерице Янке сходи, она даст несколько трав-оберегов. Всё спокойнее будет.

Я кивнула и проскочила мимо наставника, благоразумно проглотив возражение, что спокойнее будет тогда, когда он начнет пить валерьянку. В его случае — литрами, вместо обычной воды. Иные дозировки, чует мое сердце, тут бессильны!

К Янке я, естественно, не пошла. Ученая уже — не в меру активную травницу лучше обходить стороной, чтобы не быть припряженной к какой-нибудь общественно полезной деятельности. Мне в свое время и лошади хватило, так что я старалась лишний раз не попадаться ей на глаза.

Вернувшись в комнату, я по-сестрински поделилась с Ланкой цветами, и мы сплели себе веночки. Мой вышел лохматым и чуть кривым, но от подружкиной помощи я отказалась. Что получилось — то получилось, меня вполне устраивало. Но Ланку — нет, а потому одним венком дело не ограничилось — она ловко распутала некое подобие прически, которое я соорудила сама, и вплела в распущенные волосы оставшиеся цветы. Я с опаской подошла к зеркалу. Из его глубин на меня смотрела эдакая русалка, впервые попавшая на берег. Непривычно, но красиво — Лантэлия все всегда делала превосходно. Сама девушка походила на лесную фею — в изумрудном струящемся платье, с завитыми золотистыми кудрями, рассыпавшимися по открытым плечам, с сияющими глазами вполлица… Да любая эльфийка от зависти позеленеет! Кстати об эльфийках — Эллайя, она же Эля или попросту Элька, как называли ее те, кто не хотел завязывать узлом язык, выглядела как принцесса. Мой ненаглядный женишок должен оценить. Вернее, уже оценил — выглянув в окно, я увидела среди студентов сияющую Элю и Рэмиона в неизменном наряде крутого некроманта. На его белобрысой макушке, никак не сочетаясь с тщательно лелеемым образом, красовался пышный ярко-желтый венок. Похихикав, я задернула штору и потянула Ланку прочь от зеркала:

— Красивая, красивая, пошли уже, а то все пропустим!

Вечер выдался теплым, тихим и по-весеннему ярким. Сияющим, как драгоценный камень в свете мягкого пламени свечи. Висящее над самым горизонтом солнышко золотило молодую травку и деревья, подсвечивало легкие перистые облачка, неспешно плывущие по ясному небу.

До парка было недалеко, но по дороге наша изначально большая компания сама собой разбилась на парочки: Тэка с Алтэком, как всегда неразлучные, о чем-то жарко спорили; Ланка и наконец-то ставший похожим на эльфа с картинки Лис брели чуть в сторонке, взявшись за руки и не замечая ничего и никого, кроме друг друга; Рэмион увлеченно вешал лапшу на остренькие ушки Эльки, которая загадочно улыбалась и не спешила выражать восхищение; Тирх отбивался от чудовищного вида венка, который пыталась нахлобучить на него хохочущая Шейли… Как-то незаметно я оказалась одна-одинешенька и поначалу даже растерялась. Я попросту отвыкла от одиночества и сейчас не знала, как себя вести и что делать. Первым порывом было развернуться и сбежать обратно в Школу — столь велика оказалась захлестнувшая обида. Но я совершила маленький подвиг — взяла себя в руки и успокоилась, продолжая тащиться в конце нашей процессии. Ну и что такого? Как говорится, хочешь развлечений — развлеки себя сам, хочешь общения — общайся… Сейчас только придумаю, к кому бы нетактично пристать, и… И, пожалуй, буду скучать и страдать дальше…

Не знаю, где праздновали горожане, но сегодня парк целиком и полностью принадлежал нам. Нет, маги никого не выгоняли и только рады были гостям, но люди не особо стремились участвовать в нашем веселье. Я их понимала — самой иной раз хотелось оказаться подальше от вошедших во вкус студентов, не всегда соразмерявших свои способности и последствия их применения в мирное время. Но пока все было тихо, благопристойно и красиво. В сгущающихся сумерках один за другим зажигались крошечные разноцветные светлячки. Они взмывали к прозрачно-синему небу, запутывались в ветвях, опускались в траву, заставляя ее таинственно мерцать. Медленно разгорались звезды — словно особо резвые светляки, добравшиеся-таки до темно-синего бархата неба. Вдалеке, за стеной деревьев, вспыхнуло пламя — у пруда зажигали костры, которые будут гореть всю ночь. Серебристыми трелями заливались непугливые соловьи. Хорошо. Но… грустно.