Маленький городок в Германии. Секретный паломник - читать онлайн книгу. Автор: Джон Ле Карре cтр.№ 148

– Это был Diktat, герр Нед, – заявлял он мне с упреком, выраженным в вежливой фразе. – Воля, навязанная нам вами, победителями. Вы отобрали у нас две трети территории, принадлежавшей нашей короне. Вы раздарили наши земли Чехословакии, Румынии, Югославии. И каким только подонкам вы не раздали их, герр Нед! А ведь мы, венгры, – нация высочайшей культуры! Почему вы так поступили с нами? За что?

И мне оставалось лишь извиняться за плохое поведение своей родины, как и за всю Лигу Наций, уничтожившую венгерскую экономику в 1931 году. Каким образом Лиге удались предпринять эти неосторожные действия, я так до конца и не понял, но это было как-то связано с рынком пшеницы и с крайне строгой позицией Лиги, направленной на снижение цен и дефляцию.

Однако стоило нам затронуть темы совсем недавнего прошлого, как профессор делался до странности сдержанным в своих взглядах.

– Это для нас еще одна катастрофа, – только и говорил он. – А виноваты во всем Трианонский договор и евреи.

Лучи закатного солнца, лившиеся из сада через окно, падали на безукоризненную прическу Теодора. Это был человек-лев, поверьте мне, с широким лбом Сократа. Он был похож на великого дирижера, истинного гения со скульптурной лепки руками и с ниспадавшими на плечи седыми локонами. Весь его облик дышал глубиной интеллекта. Никто с подобной величавой внешностью не мог оказаться пустым человеком, пусть его ученые глаза казались чуть маловатыми для глазниц и слишком часто начинали бегать, как у посетителя ресторана, который постоянно высматривает на соседних столах более дорогие и вкусные блюда, чем его собственное.

Нет, он, разумеется, был великим, достойнейшим из людей и уже пятнадцать лет состоял в наших платных агентах. Если человек обладает высоким ростом и солидным телосложением, он излучает властность. А если у него еще и золотой голос, то каждое его слово становится позолоченным. Если он похож на Шиллера, то и чувствовать обязан как Шиллер. Если его улыбка полна духовности, то разве не столь же духовен сам ее носитель? Таково уж общество, где доминирует внешнее, а не внутреннее.

Вот только теперь я до конца осознал, как развлекается Бог, подсовывая нам совершенно иную личность в ложной внешней оболочке. Одни почти сразу выдают свою истинную сущность и терпят неудачу. Другие со временем учатся соответствовать величию своей внешности. А некоторым не удается ни то ни другое, и им остается лишь носить на себе дарованное свыше великолепие, благодарно принимая совершенно не заслуженную дань уважения.

Оперативное досье профессора можно изложить весьма кратко. Более чем кратко, поскольку его история насквозь банальна. Он родился в Дебрецене у румынской границы, став единственным сыном терпимых ко всему родителей, происходивших из мелкой знати и спешивших убрать паруса семейного корабля при первых признаках встречного ветерка. Он унаследовал от них деньги и связи, что даже в те дни происходило в так называемых социалистических странах гораздо чаще, чем вы можете представить. Он стал ученым, автором статей для научных журналов, баловался поэзией и отличался любвеобильностью, что привело к нескольким женитьбам. Пиджаки он носил внакидку, как пелерины, со свободно болтавшимися рукавами. И мог позволить себе кое-какие излишества благодаря привилегированному положению и надежно скрываемому богатству.

В Будапеште, где Теодор преподавал весьма поверхностный курс философии, он даже приобрел скромное число горячих поклонников среди студентов, которым слышался в его словах скрытый смысл, хотя он и не думал вкладывать его в свои лекции. Ему совершенно не нужна была слава оратора, а риторику он считал занятием, более достойным черни. Тем не менее он в чем-то пошел навстречу своей студенческой аудитории. Он замечал игру молодых страстей, а поскольку был от природы соглашателем, то придал этим страстям энергию своего голоса. Умеренную, но все же ощутимую энергию, за которую его и уважали, как и за утонченные манеры вкупе с внешностью человека, представлявшего старые времена, эпоху истинного общественного порядка. К тому моменту он уже достиг возраста, когда тебя греет восхищение юных созданий, а ему всегда было свойственно еще и тщеславие. И именно тщеславие помимо воли вовлекло его в волну поднимавшихся контрреволюционных настроений. А потому, когда советские танки перешли границу и окружили Будапешт страшной ночью 3 ноября 1956 года, у него не осталось иного выбора, кроме как бежать, спасая жизнь. И этот побег привел его прямиком в руки британской разведки.

Первое, что сделал профессор, оказавшись в Вене, это позвонил венгерскому приятелю в Оксфорд, требуя в привычно безапелляционной форме снабдить его деньгами, рекомендательными письмами и характеристикой как ученого. А приятель водил давнюю дружбу с Цирком, где тогда как раз начался новый сезон вербовки.

Несколько месяцев спустя профессор уже значился в нашей платежной ведомости. Не было периода поиска подхода, первоначальных сложностей в отношениях, как и никаких других фигур из обычного в таких случаях замысловатого танца. Было быстро сделано прямое предложение, столь же быстро принятое. В течение года, получив дополнительную щедрую поддержку от американцев, профессор Теодор осел в Мюнхене в комфортабельном доме у реки, обзавелся машиной и стал жить там со своей преданной, хотя и взбалмошной женой Хеленой, сбежавшей вместе с ним, о чем, как подозревали многие, он крайне сожалел. С тех пор на протяжении невероятно долгого времени профессор Теодор, как ни странно, превратился в наконечник нашего копья, нацеленного на Венгрию, и даже происки Хэйдона не помешали ему остаться на своем месте.

Прикрытием для него служила работа на радио «Свободная Европа», где его считали подлинным экспертом-патрицием по части венгерской истории и культуры – роль, подходившая ему идеально, как нужного размера перчатка. По сути, он никогда ничем больше не занимался. Чтобы немного подзаработать, он изредка читал лекции и давал частные уроки, причем, как я заметил, в ученицы предпочитал брать девушек. Секретные задания, за которые благодаря американцам он получал солидное вознаграждение, заключались в том, чтобы поддерживать и укреплять связи с друзьями и бывшими студентами, оставшимися на родине. Предполагалось, что он станет для них центром притяжения, духовной опорой, чтобы в дальнейшем под его руководством из них можно было создать сеть оперативных агентов, хотя, насколько мне известно, из этой затеи так ничего путного и не вышло. Словом, это была видимость реальной операции, которая гораздо лучше выглядела в описании на бумаге, нежели в действительности. И тем не менее все это продолжалось и продолжалось. Сначала пять лет, потом еще пять, а когда ко мне в руки попало личное досье великого человека, дело тянулось уже целых пятнадцать лет – невероятный, казалось бы, случай. Впрочем, некоторые операции именно так и развиваются, а застой им оказывается только на пользу. Они не стоят больших денег, не имеют четких задач, а потому не обязательно приводят к конкретному результату, что часто происходит и в политике. Зато никаких скандалов! И каждый год при проведении проверки их участникам предписывают действовать дальше в том же духе. С годами сама по себе продолжительность операций становится оправданием для их осуществления.