Грезы Тадж-Махала - читать онлайн книгу. Автор: Бонкимчондро Чоттопаддхай cтр.№ 51

— Махарани! — обратилась Зеб-ун-ниса, не поднимаясь со своего места. — Могу ли я узнать, с какой целью меня сюда привезли?

— Вам не говорили об этом? Вас привезли сюда по совету одного звездочета. Сегодня вы будете спать одна. Никто не причинит вам вреда — стражницы будут охранять вас. Звездочет предсказал, что сегодня ночью вам приснится необычайный сон. Прошу вас расскажите мне о нем, если предсказание сбудется.

Зеб-ун-ниса удалилась в глубоком раздумье. Благодаря заботам Нирмал пища, которую она вкушала и ложе, на котором она почивала, были ничуть не хуже, чем в делийском гареме. Зеб-ун-ниса легла спать, но не могла заснуть. Исполняя приказание Чанчал-кумари, она осталась одна в своей спальне и не стала запирать двери. Зеб-ун-ниса боялась, что, если она ослушается, Чанчал-кумари поступит с ней так же, как с Удипури. Но мысль, что ей придется в полном одиночестве провести всю ночь в незапертой спальне, тревожила ее. «Может быть, все это подстроено для того, чтобы тайно причинить мне какой-нибудь вред», — подумала она и решила, что будет бодрствовать всю ночь.

Однако она так намучилась за день, что, несмотря на это решение, сон мало-помалу стал одолевать ее. Человек, решивший не смыкать глаз, время от времени просыпается даже среди глубокого сна. Даже во власти сна он не забывает, что ему не следовало засыпать. Зеб-ун-ниса временами забывалась сном, но тут же вздрагивала и просыпалась. Просыпаясь, она вспоминала о своем положении. Дочь делийского падишаха — удайпурская пленница! Главная героиня на сцене могольской империи, полная луна на небе падишахской власти, самое прекрасное украшение Павлиньего трона, правая рука того, кто властвует повсюду от Кабула до Виджайпура и Голконды, сегодня в плену у дочери мелкого феодала; она попалась, как мышь в мышеловку в горных ущельях Удайпура. Теперь она — грязная свинья в доме индусов, червь, оскверняющий своим прикосновением ноги индусских служанок! Не лучше ли смерть, чем такое положение? Конечно, лучше! Смерть, которой она наградила Мубарака, любимого, того, кто был для нее дороже жизни. То, что она дала Мубараку, — бесценно, достойна ли она такой смерти? Бедный Мубарак! Неужели его несравненная доблесть не устояла перед обыкновенным змеиным ядом? Неужели его прекрасное лицо посинело от укуса змеи? Неужели в Удайпуре нельзя отыскать змеи, которая покончила бы и с ней? Неужели женщина-змея не умрет от укуса настоящей змеи? Бедный Мубарак! О, если бы он появился сейчас перед ней со змеей, пусть бы ее ужалила эта змея!

С этими мыслями Зеб-ун-ниса открыла глаза, надеясь увидеть образ любимого. Перед ней стоял Мубарак во плоти и крови! Зеб-ун-ниса вскрикнула, снова закрыла глаза и потеряла сознание.

На следующий день, когда Зеб-ун-ниса встала с постели, ее нельзя было узнать. Она и так была худой и бледной, прозрачной, как облако; с первого взгляда можно было понять, что с ней что-то произошло. Зеб-ун-ниса выглядела, как женщина, поднявшаяся на погребальный костер, не сгоревшая, но опаленная его жаром. Она таяла на глазах.

С большой неохотой одевшись, она немного поела, только из чувства приличия и отправилась к Удипури. Та сидела одна, перед ней стоял образ святой Марии и распятие. Удипури давно не вспоминала о Христе и Богородице. Она постоянно носила с собой эти символы христианства, но вспомнила о них только теперь, в дни несчастья. Эти символы появились, как появляется старый зонтик бедняка в дождливые дни. Из глаз Удипури непрерывным потоком струились слезы. Капля за каплей омывали ее щеки, которые были белее, чем молоко. Зеб-ун-ниса никогда еще не видела Удипури такой красивой. Обычно ее несравненную красоту искажало выражение гордости, чувственности, ревности. Сейчас слезы смыли с ее лица все, что его портило, и ее красота раскрылась во всей полноте.

Удипури рассказала Зеб-ун-нисе о своих злоключениях.

— Я была рабыней, — воскликнула она, — меня продали как рабыню! Почему я не осталась ею! Зачем мне на долю выпало богатство!..

Взглянув на Зеб-ун-нису, она спросила:

— Что с тобой? Что-нибудь случилось? Над тобой надругался неверный?

Зеб-ун-ниса испустила тяжелый вздох:

— Что может сделать неверный? То, что со мной случилось, совершил Аллах.

— Все, что происходит, — сказала Удипури, — совершается по его воле. Но скажи мне все-таки, что с тобой?

— Сейчас я не могу говорить об этом. Скажу только на смертном ложе.

— О, пусть Бог покарает раджпутов за их злодеяния!

— Раджпуты здесь ни при чем.

После этих слов Зеб-ун-ниса умолкла. Удипури тоже больше ничего не сказала. Наконец Зеб-ун-ниса поднялась, собираясь идти к Чанчал-кумари.

— Зачем ты идешь? Она звала тебя? — спросила Удипури.

— Нет.

— Тогда не ходи к ней, как просительница. Ты ведь дочь падишаха.

— Мне самой очень нужно с ней повидаться.

— Если увидишь ее, спроси, за сколько золотых эти разбойники согласятся отпустить нас на свободу?

— Спрошу.

Зеб-ун-ниса вышла. Она попросила у Чанчал-кумари разрешения повидаться с ней. Чанчал-кумари приняла ее так же, как и накануне, справилась о ее здоровье.

— Ну как, — спросила она под конец, — вам хорошо спалось?

— Нет, — ответила Зеб-ун-ниса. — Я исполнила ваш приказ, но не смогла заснуть от страха.

— И вы ничего не видели во сне?

— Во сне ничего не видела. Но видела нечто наяву.

— Плохое или хорошее?

— Трудно сказать. Во всяком случае, не хорошее. Но в связи с этим у меня есть к вам просьба.

— Говорите.

— Могу ли я снова увидеть то, что я видела.

— Я смогу ответить на этот вопрос, только поговорив с астрологом. Дней через пять-шесть я пошлю к нему человека.

— А сегодня к нему нельзя послать?

— К чему такая поспешность, дочь падишаха?

— Я согласна стать вашей рабыней, если вы сейчас сможете показать мне то, что я так стремлюсь увидеть.

— Странно. Что же это такое было?

Зеб-ун-ниса не ответила. В глазах ее блеснули слезы. Но слезы не тронули Чанчал-кумари.

— Подождите несколько дней, — сказала она. — Я подумаю.

Тогда Зеб-ун-ниса забыла о пропасти, разделяющей индусов и мусульман. Нарушив запрет, она коснулась ложа, на котором сидела Чанчал-кумари, и, рухнув к ее ногам как сорванная лиана, прижалась к ним лицом и оросила своими слезами, как роса лепестки лотоса.

— Спасите меня! — взмолилась она. — Я погибаю.

Чанчал-кумари приподняла ее с пола и усадила рядом с собой. Она тоже забыла о том, что они принадлежат к разной вере.

— О, дочь падишаха! — сказала она. — Ложитесь спать так же, как и вчера с открытой дверью. Ваше страстное желание непременно исполнится.